Край этот страшный — белых лисиц сторона.
Признак зловещий — воронов стая черна.
Белое солнце замерло в зените, и от земли поднимался засушливый запах шестого месяца сяошу. Лёгкий ветерок закручивал пыль под ногами, причёсывал жидкую придорожную траву и перебирал серо-зелёный, ещё не налитый колос. По берегам узкой речушки шумел рогоз. В деревьях весело щебетали птицы, но пейзаж, казалось, совершенно не трогал душу одиноко идущего по кромке поля Сун Ланя. Он запретил себе любоваться небом или изумрудными листьями ивы чужими глазами. Душащая ярость и желание броситься за преступником, что уничтожил его храм, улеглись. Целый год он провёл с госпожой Баошань Саньжэнь, и огонь в сердце постепенно угас подле мудрой и чуждой к мирскому бессмертной. Ныне в душе мутной водой поднималась тоска. Сун Лань помнил те страшные дни, проведённые в кромешной темноте: раны болели, веки ввалились в пустые глазницы, а ресницы склеивались от запёкшейся крови, их приходилось смачивать тёплой водой и разлеплять пальцами. Он не знал, где день берёт начало, а где подходит к концу, и существование его свелось к густой как патока черноте. Сяо Синчэнь отдал ему глаза, нарушил обет невозвращения к наставнице и добровольно обрёк себя на тягостные скитания. Жив ли его дорогой друг? Научился ли он справляться с невзгодами, лишённый зрения? Лицо Сун Ланя оставалось отчуждённым, а спина прямой, но спокойствие глаз поддёрнула дымка мрачных дум. Широкие рукава ханьфу колыхались в такт размеренным шагам. На чёрные одежды осела дорожная пыль, но начищенный меч за спиной сверкал в лучах солнца. — Доброго дня, господин достопочтенный заклинатель! Не найдётся ли у вас минутки выслушать этого недостойного? — Жилистый старик застал его у окраины деревни. Он, словно поджидая появления одинокого путника на дороге, бросился наперерез и угодливо поклонился, постукивая бамбуковой палкой по земле от нетерпения. Сун Лань ничего не ответил, но остановился и удобнее перехватил метёлку из конского волоса. — Дело вот в чём… У нас близ деревни зло завелося. Раньше кур душило по ночам, а давеча в семье Шэнь двоих кормильцев порвало, сначала одного, через пару дней за вторым воротилось, вот совпадение ли? Боязно, почтенный заклинатель, что демон этот с кур на нас перекинулси. Ой, мать честнáя, люди по домам стали прятаться, как солнце сядет, а скоро у поля выходить на уборку! Не откажите в помощи, а мы денег соберём, сколько прикажете. Старик умоляюще заглянул в глаза заклинателя. Сун Лань проигнорировал жалобы о бедах деревенского старосты и сдержанно кивнул. — Могу я осмотреть трупы тех, кого демон порвал? — старик покачал головой, засуетившись. Он весь подобрался в тени возвышающегося над ним заклинателя, точно хотел казаться моложе. Морщинистое лицо оживилось, а взгляд прояснился. — Знали б, что вы, достопочтенный даочжан, к нам во спасение придёте, оставили бы, да поздно вот, обоих схоронили, — староста махнул рукой на большую фанзу с соломенной крышей, мощёными дорожками, широким внутренним двором и ухоженной конюшней. У ворот стояла тяжёлая повозка, доверху набитая сундуками и холщовыми мешками. — Вон он, купца дом, туда беда пришла. И главное, ети её мать, хитрая тварь! Она в спальню забралася, во сне задушила. Вы только избавитесь от неё! Уж никак нам без заклинателя, сгинем! С благодарностью не обидим, вы не беспокойтесь… Все, что собрали по деревне, выдадим и сверху еды в дорогу завернём. Вы только не оскорбитесь, деревня у нас маленькая… Сун Лань покачал головой. Он отказался от денег, предложенных деревенским старостой за поимку демона. Заклинателю претило появившееся среди определённых заклинателей правило — помогать нуждающимся исключительно за щедрое вознаграждение. Как бы далеко ни был его дорогой друг, их общие принципы и идеалы Сун Лань забыть не мог даже во сне — это бы означало предать не только их дружбу с Сяо Синчэнем, но и самого себя. — Кто-нибудь в деревне видел это существо? — Не, не видали, но вот намедни такое случилось: собрались мужики по деревне подкараулить в курятнике зверя, чтоб отвадить птицу жрать нашенскую. Глядь, а в соломе лиса сидит… белая-белая, морда вся в крови, от курицы одни перья остались, костей не видать. Где нет лисы, деревню не построишь, так-то оно так, но эта в край обнаглела! Решили, значится, вилами заколоть паршивую, а она сидит и глядит на мужиков как человек, не шелохнётся. Подумали, мол, бешеная какая или больная. Она как зыркнула на вилы, вдруг взвилась вся, прыг вдоль стены, а за ней солома… да как вспыхнет! Курятник чуть не погорел в ту ночь! Благость, потушить успели. А лиса будто бы отомстить решила, ворон мёртвых в колодец накидала в отместку, всей деревней вычерпывали. Больше сами не берёмся за демонами гоняться. Сун Лань нахмурился. Как только старик упомянул лису, нехорошее предчувствие закралось в сердце. Лисы — хищники умные, но догадаться бросить птичьи тушки в колодец животное не сможет. Заклинатель задумчиво окинул взглядом окрестности. Делать выводы о связи лисицы и двух погибших мужчинах слишком рано, насколько он мог судить, ведь хули-цзин селились близ городов. В придорожных деревнях необходимая им энергия быстро истощалась, очаровать и женить на себе молодого господина было испытанием: в соседних деревнях люди знали друг друга поколениями, а браки заключались строго в соответствии с шестью обрядами и тремя письмами. Если молодая хули-цзин действовала слишком нагло, и в живых оставались одни женщины и старики, это могло повлечь за собой ненужное внимание со стороны заклинательного мира. Эти демоны — хитрые создания, они обстоятельно подходили к выбору охотничьих угодий. Из размышлений Сун Ланя вывел кашель старика. — Лиса взмахом хвоста устроила пожар в курятнике… Мне требуется больше сведений, но, вероятно, к вам наведывается лиса-оборотень. Сун Лань не стал дожидаться, когда староста прокашляется и снова забросает его накопившимися вопросами и жалобами. Сяо Синчэнь обязательно бы усадил старика на скамейку, подал воды, выслушал и успокоил, глядя ласково и с состраданием, но дорогого друга здесь не было. Эти же серые глаза на лице Сун Ланя казались ледяными, в них плескались рассудительность и спокойствие, граничащее с равнодушием. Заклинатель учтиво кивнул и откланялся старику. Он достал из широкого рукава несколько талисманов, нарисовал подходящие символы и направился к курятнику, что по словам старосты пострадал от пожара. Крестьяне, побросав все дела, смотрели на заклинателя с надеждой и затаённым страхом. В их края редко заходил настоящий совершенствующийся, а из бед их мучили засухи и мелкие хищники, впервые за годы над деревней нависла такая угроза. Сун Лань брезгливо открыл покрытую копотью дверцу, потёр пальцы друг о друга и шагнул в тёмный курятник. Петли за его спиной заскрипели. Птицы заволновались, начали кудахтать под взором заклинателя и забились в угол, под насест. Сун Лань глянул на грязную липкую солому и с отвращением ступил на неё обеими ногами. В нос ударил стойкий запах помёта. В круглом гнезде зарычала наседка, распушилась и крыльями подобрала под себя пушистых цыплят. Сун Лань замер и прислушался, но чужого присутствия поблизости не обнаружил. Взгляд скользнул по уцелевшей задвижке на дверце и стенам. В углу курятника одна из досок была слегка отодвинута — там же чернел узкий лаз наружу. Ничего примечательного в норе он не обнаружил, такие оставляют за собой и обыкновенные лисы. Но стоило Сун Ланю активировать талисман, как бумага тут же ярко вспыхнула, указывая на высокую концентрацию тёмной энергии в курятнике. Как только заклинатель поднёс талисман ближе к сметённой в угол саже и мокрым от крови перьям, бумага загорелась ещё ярче, пугая птиц. Сун Лань нахмурился, отмахиваясь от снующих под ногами кур, и теперь он убедился, что в деревню наведывается лиса-оборотень. — Не угодно ли водички испить, достопочтенный заклинатель? — Сун Лань не успел закрыть за собой дверцу курятника, как к нему тут же засеменила молодая женщина. Шаги были робкими, она не смела поднять взгляда, а на губах цвела невинная улыбка. Круглые щёки зарумянились, а руки сильнее сжали чашу. Сун Ланю тут же вспомнился рассказ старосты о том, как лиса накидала вороньих туш в колодец. Он спокойно ополоснул в чаше руки, выскребая сажу из-под ногтей, и поблагодарил за воду. Женщина побледнела и уставилась на него во все глаза, но ничего не сказала и со стыдом унесла чашу прочь. — Достопочтенный даочжан, ну что там? Нашли чего? — не успел Сун Лань насладиться тишиной, как к нему снова приклеился деревенский староста. Заклинатель сухо поделился своими мыслями о скоплении тёмной энергии в курятнике. Он заметил, что старик набрал побольше воздуха в лёгкие и уже собрался разразиться очередной тирадой о горестях, что выпали на их нелегкую долю, поэтому тут же произнёс: — До первой стражи мне нужно опросить семью убитых мужчин. Староста торопливо сопроводил его к фанзе купца. У ворот на низкой скамейке сидел молодой господин с мечом на поясе. Он был толст, лицо его лоснилось довольством, а над губой только появились первые жёсткие волоски. Господин лениво щелкал дынные семечки и бросал шкурки на дорожку перед собой, поучая слуг, что грузили мешки в повозку. — Молодой господин. Я здесь, чтобы получить подробные сведения о несчастьях вашей семьи. Насколько я осведомлён, недавно вы потеряли двух кормильцев, верно? — юноша недовольно посмотрел на заклинателя и почесал затылок. — А кто спрашивает? Взгляд Сун Ланя потемнел, голос сделался холодным. — Даочжан Сун Лань, заклинатель из храма Байсюэ. Я здесь, чтобы помочь вам избавиться от демона. Скажите, остались ли в вашей семье мужчины, помимо вас? — Папаша мой и два младших брата ещё, — Сун Лань задал несколько вопросов, пытаясь разобраться в причинах появления лисы-оборотня именно в этой деревне. Молодой господин Шэнь лениво растёкся по скамейке, но тут же выпрямился, поймав тяжелый взгляд заклинателя. Сун Лань нахмурился, но подавил презрение к манерам этого человека и небрежным выражениям, что он не стеснялся использовать в беседе о почивших членах семьи. — Первым тварь деда задушила. Мы даже и не поняли сначала, что с ним такое. Ночь стояла тихая, все спали, утром послали слугу будить его к завтраку, а дед во сне и помер. Хотели на старость списать, но тело его было… Как бы лучше выразиться, как ссохшаяся коряга. Выражение лица Сун Ланя не изменилось. Вся фигура его излучала отчуждённость и спокойствие, но в сердце поселилось зерно сомнения. Легенды гласили, что хули-цзин питаются мужской энергией, светлым началом Ян, и лисице незачем забирать жизненные силы старика. Это сродни тому, что, мучаясь от жажды, человек решит смочить горло отравой. Возможно ли, что некто из жителей деревни замешан в этих преступлениях? Возможно ли, что лиса в курятнике была повинна только в убийстве птицы, а настоящий хищник затаился среди людей? Сун Лань подавил взошедший в сердце росток неуверенности, концентрируя мысли на вспышке тёмной энергии. Если бы птицу таскал обычный хищник, талисман не вспыхнул так ярко. А если некоему рыбаку за кулисами только и нужно, чтобы птица-рыболов и устрица вцепились друг в друга, а выгода досталась ему? Если заклинатель изловит лису-оборотня, что повадилась лакомиться местными курами, то возможный преступник выйдет сухим из воды, смерти в деревне ожидаемо оборвутся, а чужие грехи лягут на коварного хвостатого демона. — Но обескровлен он не был? Молодой господин пожевал жирные от масла губы. Он прикрикнул на одного из слуг и хлестнул его по ногам кнутом. В одном этом движении энергии было больше, чем в самом хозяине дома. — Да как-то не довелось кровь деду пускать, но будто бы и была. Матушка жаловалась, мол, подгнивать быстро начал. Сун Лань впился взглядом в лицо молодого господина, выискивая в мимике следы обмана. Описание трупа могло указать на причастность хули-цзин, но выбор жертвы сбивал с толку. Если дело окажется интригами отпрысков семейства Шэнь, он зря потратил время вместо того, чтобы продолжить поиски Сяо Синчэня. В праздном равнодушии юноши не оказалось затаённой злобы или коварства, а глаза его были глупыми, как у телёнка, не омрачены тенью изворотливости. Молодой господин поведал, что странная череда смертей нависла только над его родом, а отец его, помимо жены, владел и наложницей, но в прелюбодеянии замечен не был, жён не обижал. Сун Лань задумчиво кивнул и продолжил: — Что насчёт вашего покойного дяди? Не рассказывал ли он накануне гибели о чём-то необычном? Может быть, о странных явлениях в доме? — Не, понятия не имею, — молодой господин раздражённо скривил губы и поднялся со скамейки. Он стряхнул с богато расшитого платья шкурки от семечек и потянулся. — Спокойно всё было, слуги б доложили. Дядя мой, тоже, человек чести. Но вот его демон не пощадил: кишки наружу, дерьмом два дня воняло, матушка жаловалась, что запах не выветривается… к тому же, шею тварь прогрызла до самого хребта, весь пол кровью залит был. — У ваших родственников были враги? — бесцеремонно спросил Сун Лань. Второе убийство совершенно не указывало на следы лисы-оборотня в деле, от этого сомнения в душе только крепли. — Какие враги, достопочтенный даочжан! Мы — надежда деревни, вся торговля на нашем семействе и держится. Мирно живём, нож на нас точить некому, да и мы зла не делаем другим. Кто ж демонов этих поймёт? Может тварь эта забавы ради погубила их. У нас вообще в последнее время неспокойно: сначала лисы кур повадились таскать, теперь вот нечисть поселилась. Беда, одним словом. Избавьтесь от пакости этой, а моя семья хорошо наградит вас. Я у матушки попрошу вам ещё лян серебра сверху, если лисью тушку нам оставите. — Молодой господин, вы уверены, что за смертью членов вашей семьи стоит лисица? — у Сун Ланя от постоянного напряжения в лице разболелась голова. Он поджал губы и помассировал пальцами лоб. Этот молодой господин свято верил легенде, что съевший лису-оборотня станет неуязвим для ядов. — Ну пожар же в курятнике она устроила! — Я помогу вам избавиться от хули-цзин, но в играх с древними легендами участвовать не стану, — отрезал Сун Лань. Не успел он поделиться деталями предстоящей ночной охоты и попросить помощи, как уже оказался перебит молодым господином, который вдруг растерял всю природную леность и принялся раздавать указания слугам. Затем он по-хозяйски схватил Сун Ланя за плечо и похлопал. — Достопочтенный, есть новое деловое предложение! — Сун Лань тут же стряхнул руку юноши с плеча, губы непроизвольно поджались, а глаза поддернул мороз. Но молодой господин, казалось, совершенно не заметил раздражения заклинателя. — Я уплачу ещё пол-ляна сверху из своего кармана, если покараулите мою комнату ночью. — Я в любом случае останусь в вашем доме, нет нужды доплачивать мне. Молодой господин недовольно цокнул языком. — Нет же, если дрянь эта нападет и на меня, и на братца моего или папашу, в первую очередь меня защищайте, договорились, достопочтенный? — Я защищу того, кто нуждается в этом, — строго сказал Сун Лань и развернулся. Он посмотрел в небо. Солнце раскалилось до красна и уже накренилось над синеющими вдали горами. Вскоре на деревню опустятся сумерки. Заклинатель немедленно занялся приготовлениями к охоте на лисицу. Когда совсем стемнело, Сун Лань закончил рисовать защитные талисманы в доме купца. В комнатах убитых следов тёмной энергии обнаружено не было: талисман тускло сверкнул и потух. Заклинатель вышел на улицу и задумчиво окинул взглядом деревню. Через прорехи в тёмных облаках сверкала луна, а затем исчезала за пушистой вуалью. Приготовления к охоте завершились, староста при всей своей болтливости здорово помог: в центре деревни крестьяне выставили клетки с курами. Сун Лань не счёл это суеверием или попыткой задобрить лису-оборотня и выманить на открытую площадь. Так, если белая лисица покажет нос у птичьих клеток, виновницей гибели людей окажется не она. У заклинателя начало пульсировать в висках — дело казалось вереницей случайных совпадений. Если тёмная энергия в курятнике принадлежала лисе-оборотню, зачем ей охотиться на людей? Отбросив это, он допустил, что хули-цзин действительно напилась жизненной силы старика, но почему она выбрала его в качестве жертвы, а более молодой господин был зверски растерзан? Хули-цзин не славились обжорством или кровожадностью. Кроме того, в доме уровень тёмной энергии был низок. Может ли это означать, что в смерти членов семьи Шэнь виноват некто другой? Сун Лань потёр виски большими пальцами и тяжело вздохнул. Сейчас ему не хватало трезвого взгляда на происходящее со стороны. Заклинатель решил, что, если в ближайшие пару дней ничего не произойдёт или на птичьи клетки бросится обычная лисица, с рассветом он отправится дальше в путь. Однако, если существо покажется в округе или наберётся смелости напасть на следующего мужчину в семье купца, он прикончит хули-цзин и убедится в невиновности простых людей. Когда крестьяне стали расходиться по домам ближе ко второй страже, запирать ставни и двери, Сун Лань медленно побрёл к дому купца. Он ощутил на спине чужой горящий взгляд и скользнул взглядом по густым зарослям у конюшни. Ни одна ветвь не шелохнулась в кустах. Заклинатель оставил ещё один защитный талисман у парадного входа, под оранжевым фонарем. Вокруг стояла глухая ночь: птицы затаились в пушистой листве, насекомые смолкли в высокой траве. Сун Лань вошёл в фанзу и расположился за стеной, куда не проникал и не мог выдать его местоположения лунный свет. Глава семьи уединился с любимой наложницей, жена его расположилась в соседней спальне. Младших детей уложили ещё раньше. Сун Лань коснулся кончиками пальцев меча за спиной и закрыл глаза, прислушиваясь. Вдруг скрипнули половицы. Молодой господин выглянул из спальни и удостоверился, что заклинатель сдержал слово. Сун Лань отогнал все тревожные и мрачные мысли, что туманили его разум изо дня в день, и замер. Вот молодой господин задул свечу. А теперь молодой господин лёг спать и зашуршал покрывалом. В доме вновь воцарилась тревожная тишина. Заклинатель не слышал ни единого постороннего звука. Но вдруг из спальни жены купца раздался сдавленный визг, и фанзу снова накрыла зловещая тишина.