Посмотришь на моего питона?

У Тэхена дрожат коленки и потеют руки. Он пришел в Большой Зал позавтракать со своими однокашниками, обсуждал предстоящий тест и следующий матч по квиддичу, в котором он будет участвовать в качестве ловца. Но вдруг в шуме зала он услышал его смех. Тэхен вытягивает шею, чтобы получше разглядеть смеявшегося, и наконец-то находит. На другом конце зала, за столом Пуффендуя, сидит пятигодка по имени Чон Чонгук. Он что-то бурно обсуждает со своими друзьями и громко хохочет, показывая милейшую во всей Школе улыбку, из-за которой как раз у Тэхена ладошки и потеют, а сердце бьется сильнее. Старший кажется слизеринцу таким мягким, маленьким и солнечным со своими золотистыми кудряшками и сморщенным от улыбки носом, особенно когда парень от восторга и радости поджимает плечи и прячет ушки руками. Тэхен, что учится на четвертом курсе, уже года полтора пускает сопли по этому лучику солнца, с тех самых пор, как увидел того на матче, болеющего за Слизерин. Он вместе с парой ребят размахивал флагом факультета Тэхена, и, заметив это, младший чуть не проворонил снитч. Победили ли они тогда? Да. Влюбился ли Тэхен, мокрый, уставший, но счастливый, когда к нему подбежал тот самый старшекурсник и обнял, прокричав на ухо: «Ты такой крутой! Я тобой восхищаюсь!» — черт, естественно. Он в тот день еще минуты три стоял как истукан, пока его сокомандники ржали над красным до ужаса лицом слизеринца. И с того времени Тэхен не перестаёт искать в толпе солнечного мальчика. «Полтора года? Что ж он еще не признался?» — спросите вы. А Тэхен вам даже и ответить не сможет. Он, хитрый, бойкий и самоуверенный ученик, гордость факультета, уже полтора года не может просто подойти к Чонгуку и сказать комплимент. Или, например, позвать в Хогсмид на выходных, чтобы развеяться перед экзаменами. Он пытался. Но каждый раз теплая улыбка и внимательный взгляд сбивали его с толку, из-за чего он позорно краснел перед пуффендуйцем, но, быстро беря себя в руки, поднимал голову гордо и фыркал: — Да ничего такого. Шапку, говорю, не забудь взять, когда пойдешь с этими придурками, нам только не хватало еще одного с пневмонией в Школе, — а затем гордо удалялся, чтобы через пару минут, стоя в гостиной факультета, биться головой о стену и ругать себя за такое поведение. «Идиот, блин. Можно же было просто сказать, что не хочу, чтобы он заболел!» Тэхен никак не мог придумать, как же привлечь внимание старшекурсника, пока однажды не услышал, проходя мимо группки пуффендуйцев, знакомый голос: — Ребят, давайте сходим туда на выходных? Я бы хотел посмотреть на всяких змеек и ящериц, они такие милые. Парень незаметно для всех дернул плечом и шикнул: — Граф? Ты слышал это? — после чего из-под капюшона выглянула голова питона. — У меня есть идея, — все так же шепотом продолжил он. «Я Вас слушаю, мистер Ким», — прошипели под ухом на только Тэхену понятном языке.

***

Он видит Чонгука, выходящего из своего крыла, и окликает чересчур громко от волнения: — Эй, Чонгук! Солнышко поворачивает голову, и на его лице появляется лёгкая улыбка. — Тэхен? Что ты забыл у нас? Пуффендуец подходит ближе, и Тэхен чувствует сладкий аромат цветов, что исходит от старшего, из-за чего он неосознанно набирает воздуха побольше, а потом выдыхает резко: — Не хочешь посмотреть на моего питона? Вроде, сказал правильно. Но улыбка почему-то сползает с уст старшекурсника, лицо того хмурится и багровеет. — Ты что, совсем сдурел?! Я понимаю, что с нами никто не ставится, но имей хоть какое-то уважение ко мне! — и убегает, оставляя растерянного Тэхена стоять возле входа в крыло чужого факультета. Догадавшись спустя пару минут раздумий, почему старший так отреагировал, он вздыхает расстроенно, глядя в сторону ушедшего парня, и гладит ноготком шипящего змея. — Эх, Граф… Годы идут, а реакция одна и та же.

***

Парень, слегка — вообще-то, нет, тут его фамильяра оскорбили — разочарованный и обиженный, на какое-то время бросает попытки поговорить с Чонгуком и даже не выискивает его, как обычно, в толпе студентов. И не видит, проходя мимо старшекурсников, как вслед ему устремляется грустный и взволнованный взгляд парня с золотистыми кудряшками. — Воу, Чон, что стряслось? Чего твой рыцарь не уделил тебе внимание в этот раз? Чонгук кашляет смущенно и мямлит: — Ну… Мы повздорили немного неделю назад, я на него накричал, и, ну, вот… Однокашники недоверчиво переглядываются. — Да ладно? Ты? Накричал? Ты плачешь на уроках, потому что тебе жалко мандрагору. — Вот-вот, — подхватил другой, — ты и кричать толком не умеешь, разве что пищишь, как хомя… АУЧ! — парень замолкает, схватившись за голову, по которой только что пришла затрещина от друга. Но Чонгуку было, если честно, все равно на то, что его тут хомячком собирались назвать. В его голове все ещё образ злого взгляда раскосых красивых глаз и искривлённых в неприязни губ. Он жует нервно щеку изнутри и говорит, заставляя всех замолкнуть: — Он… Он предложил, кхм, посмотреть на своего питона. Вместо охов, ахов и «ужас какой» пуффендуец слышит: — А что в этом такого? Чонгук вскидывает в неверии голову и смотрит на абсолютно не удивленных ребят. — Вы… Да что с вами не так?! Он буквально предолжил, черт возьми, поглядеть на свой член! В группе повисает тишина. А потом все начинают громко ржать. У Чонгука глаза на лоб лезут. — Что тут смешного? Один из парней упирается рукой в плечо Чона и сквозь смех тянет: — Ой, не могу, Тэхен верно тебя идиотом называет, — Чон уже хочет возмутиться, как его затыкают: — У этого парня и правда есть питон. О нем, по-моему, знает вся Школа, красивый очень, Ким им гордится. Это его фамильяр, Графом зовут, — как гром среди ясного неба. Парень застывает, а в голове, как маггловская кинолента, прокручивается быстро момент, когда Чонгук накричал на слизеринца, что просто хотел показать свою змейку, которых так любит сам Чон. От осознания собственной глупости он хлопает себя по лбу и шипит обречённо ругательства. Его треплют по плечу и, едва дыша от смеха, советуют: — Давай беги вымаливать прощенье, а то упустишь ухажёра и будешь девственником всю жизнь, придурок, — после чего Чонгук срывается с места, одновременно думая, где сейчас может быть Тэхен. Он находит того в библиотеке. Зимнее солнце красиво золотит смуглую кожу, каштановые волосы завязаны в небольшой хвостик, а между бровями залегает складка от того, как тот сосредоточен. «Красивый… Интересно, каково его целовать…» — проскакивает в голове Чона, и от этой мысли щеки заливаются румянцем. Он осторожно подходит к столу и тихо зовет: — Тэхен? Названный мычит, но даже голову не поднимает, хотя раньше едва ли не хвостом вилял при виде старшего. Чонгук вздыхает тяжело и садится на стул рядом. — Мне только что ребята сказали. Прости, пожалуйста, я наговорил тогда глупостей, — Тэхен косится недоверчиво, пытаясь не выдать, что он, на самом деле, рад видеть свое солнышко и его красивые, доверчивые глаза и заломанные жалобно бровки. — Я не знал, что у тебя есть змея, правда. Мне очень жаль, — слизеринец будто бы утомленно откидывается на спинку стула и с демонстративным недовольством сжимает губы. — Как мне искупить свою вину? Тэхен поднимает глаза к потолку и задумчиво стучит пером по подбородку. Неожиданно из-под капюшона Тэхена на плечо выползает настоящий питон с шляпкой на голове и высовывает язык в сторону Чона. Тот смотрит восторженно, а руки так и зудят погладить чешуйки. — Можно… Можно, я его поглажу? Слизеринец пожимает плечами. — Попробуй, он не кусается. Но стоит Чонгуку поднести палец к змею, как тот резко дергается в сторону капюшона и шипит. Парень от неожиданности издает писк и прячет руку. — Ты же… Ты же сказал, что он не кусается?! Тэхен как-то странно склоняет голову к шипящей змее и через мгновение отвечает: — Ну да, он и не собирался кусать тебя. Он просто злится. — Злится? На что? Тэхен еще раз поворачивается к змею, чтобы тот прошипел что-то на ухо парню, а он, в свою очередь, усердно прячет смех за серьезным лицом и лёгким покашливанием: — Кхм, Граф до глубины души оскорблен и очень сильно негодует, потому что ты, цитирую, «наглый мальчишка, посмел сравнить его, благородного змея из рода фамильяров, с мужским половым органом», — лицо пуффендуйца комично вытягивается, и Тэхен едва подавляет смешок. Чонгук хлопает глазами удивленно и ртом воздух ловит, не зная, что сказать, а вся шея, щеки и уши покрываются красными пятнами стыда. — А… А как мне исправить ситуацию? Змей слегка вытягивается, чтобы шикнуть что-то Тэхену, а тот шепчет, еле губами шевеля: «Извинись», — Чонгук хочет уже открыть рот, как его опять осаждают: — «На коленях. Да, серьезно», — добавляет слизеринец, видя шок и неверие напротив. Чонгук с сомнением оглядывается, проверяя на наличие свидетелей, а потом действительно сползает на пол и становится на колени. — Я искренне прошу прощения за свою грубость и недалёкость, впредь я обещаю вести себя подобающим образом. Граф шипит в сторону пуффендуйца, и Тэхен переводит: — Он принимает твои извинения, можешь встать. Провинившийся, весь красный, Чон садится на стул и нерешительно спрашивает: — А теперь мне разрешено погладить? Тэхен ухмыляется, скрещивая руки на груди: — Можно, — смотрит на зачарованного парня, что с тихим восторгом гладит чешуйки Графа, и, уловив момент, задаёт вопрос: — А на свидание сходишь со мной? — Конечно… — А мужем моим станешь? — Есте… Стоп, чего?! — пелена восторга спадает, и перед его взором предстает знакомая ехидная ухмылка довольного слизеринца. Он шепчет растерянно: — К-какой муж, мы… Мы же… Мы ведь даже не целовались! Неожиданно Тэхен наклоняется ближе, кладет на шею большую ладонь, вызывая табун мурашек нежным прикосновением, и выдыхает в губы: — Сейчас исправим, лучик.

***

Вечером довольный собой Тэхен, которого за день поцеловали, обнимая за шею и щеки, раз тысячу по всем уголкам и закоулкам Школы, греется у камина и жмурится, вспоминая мягкость чужих волос, сладость нежных губ и румяные щечки пуффендуйца. Он вошел в комнату час назад сияющий, красный и такой зацелованный, что остальные не оставили это без внимания и, не переставая, то улюлюкали, то пихали в бок одобрительно полудурного влюбленного парня. В тишине вдруг раздается шипение, и он лениво открывает один глаз. «Признайте, я проделал хорошую работу. Пока Вы топтались на одном месте, я заставил Вашего ненаглядного стать перед Вами на колени».