Спросите у женщин империи кто самая любимая наложница Султана, и начнётся жаркий спор. Одна скажет, что это миловидная Алесса, не выпускающая из объятий своего кота Пушистика. Другая возразит, что владычество Алессы закончилось, и теперь в сердце повелителя империи царит прекрасная Роза, дочь близкого друга Герцека-паши. Третья ехидно отметит, что обе наложницы уже наскучили Султану, и теперь главная любимица в гареме красавица Майда, двоюродная сестра советника Насуха, которая прославилась на всю империю своим искусством составлять прекрасные мозаики из разноцветных камней.
Спросите у мужчин империи кто самый могущественный советник, и здесь начнутся жаркие баталии. Одни скажут, что это Карамур-паша — красивый мужчина, так же как и Алесса обожающий кошек. Ходят слух, что у него есть мистический дар предсказывать будущее, но Султан лишь отмахивается от этих сплетен. Другие скажут, что это советник Явуз, непревзойдённый охотник и дипломат, а так же лидер Братства Четверых. Явуз один из лучших воинов империи и талантливый оратор, и Султан часто поручает ему вести армии в походах. Третьи назовут Насуха, прекрасного фехтовальщика и стрелка, который помимо воинского дела интересуется наукой. Султан ценит Насуха за его ум, терпение и умение принимать верные решения, и приблизил его к себе не только из-за родства со своей любимой наложницей.
Спросите у любого жителя империи, от матери Султана, что безвылазно сидит в Храме Любви, присматривая за подросшими внуками, до простого солдата, кто главный любимец их повелителя, и все не задумываясь назовут имя адмирала Килича.
Килич не так умён, как Насух, не так силён, как Явуз, не так всесторонне развит, как советник Карамур, но он один из самых преданных империи людей. Султан знает это, и высоко ценит своего адмирала. Килич добр, мудр, справедлив, и готов умереть ради своего повелителя, и эта преданность с лихвой вознаграждена. Килич первым получает повышение в обход другим советникам, включая своих товарищей из Братства Пятерых. Килича первым посылают на практику в Академии других стран, чтобы тот мог узнать что-то новое и познакомиться с советниками других султанов. Киличу дарят огромные фолианты по тактике, стратегии и науке, которые он исправно штудирует, чтобы быть полезным империи. Киличу позволено присутствовать при важных переговорах и беседах с послами, а золото водопадом льётся на него по приказу правителя. Султан ничего не жалеет для своего любимца, и Килич ценит милость своего повелителя. До недавних пор он считал себя счастливейшим из ныне живущих, но теперь, стоя у ворот министерства, он понимал как он был глуп, ведь что значит золото, власть, уважение, если та, кого он так сильно любит, так далеко от него?
— Килич-паша, какая неожиданная встреча, — протянул за его спиной неприятный голос с нескрываемой ехидцей, и адмирал обернулся. — Что вы делаете у Министерства в столь ранний час?
— Могу задать вам тот же вопрос, Синадим-паша, — сдержанно ответил Килич, приветливо кивая второму по силе советнику из Четвёрки. — Разве вы не должны быть на практике в другой стране?
— Нет. Вместо меня повелитель послал Явуза, а я остался заменять его. Вы же знаете, Султан не любит, когда советники прохлаждаются без дела. Впрочем, к вам это не относится, Султан готов простить вам всё, что угодно.
Синадим ехидно улыбнулся. Из всех советников, завидовавших Киличу, Синадим был единственным, кто не боялся открыто показывать свою неприязнь. Килич его за это уважал — не каждому хватало смелости пускать шпильки в адрес главного любимца Султана.
— Я здесь по делам, — холодно сказал Килич, игнорируя открытую насмешку Синадима. — Султан отправил моих воспитанниц в Валахию, они должны вернуться сегодня. Я решил встретить их и убедиться, что они благополучно добрались до дома.
— Вы так трогательно заботитесь о дочерях Султана, — умилился Синадим, и Килич поверил бы ему, если бы был так наивен, как о нём говорили. — Не хотите завести собственных?
Килич смутился, чувствуя, как его щёки начинают предательски алеть.
— Как-то не думал об этом, — сказал он. — А вы, Синадим-паша, задумывались о семье?
Синадим криво улыбнулся, и в этой горькой усмешке было столько невысказанной боли, что Килич пожалел о своём вопросе, поняв что невольно наступил на больное место советника. Пусть Синадим и недолюбливал Килича, подтрунивая над тем, как Султан благоволит своему фавориту, Килич не хотел причинять ему боль.
— Увы, я не так избалован всеобщей любовью, как вы, — хмыкнул Синадим, и в этот раз в его голосе не было яда. — Все женщины империи влюблены в нашего Султана, долгих ему лет, а те редкие красавицы, чьё сердце повелитель так и не завоевал, отдали его вам.
— Вы мне льстите, — смущённо сказал Килич.
— Ничуть, мой друг, — усмехнулся Синадим. — Вы любимы Султаном и народом, и это справедливо, учитывая ваши заслуги. Но, увы, есть правила, которые нельзя изменить. Помните об этом.
Килич нахмурился, собираясь спросить, что именно он имеет в виду, но, услышав звук открывающихся ворот, обернулся, увидев как из Министерства выходят многочисленные отпрыски Султана.
— А вот и ваши подопечные, — хмыкнул Синадим. — Не буду вам мешать. До скорой встречи, мой друг.
Килич едва нашёл в себе сил вежливо попрощаться с недавним собеседником, высматривая своих воспитанниц. Точнее, одну из них.
Сыновья и дочери Султана, сбившись в одну большую толпу, направлялись к дворцу, весело переговариваясь. Глядя на статных, красивых юношей и девушек, Килич подумал как мудро поступил Султан, не став ограничиваться лишь одной наложницей, как его покойный отец. Старый Султан взял в гарем только одну женщину, которая родила ему единственного сына, и это едва не ввергло страну в хаос, когда после смерти правителя наследником стал нынешний Султан, тогда ещё совсем мальчишка. Советник Караман, решив воспользоваться ситуацией, поднял мятеж, думая что ему не составит труда свергнуть юнца, оставшегося без отца, и не имеющего братьев, которые могли бы наследовать ему, но жестоко просчитался, когда вчерашний юнец наголо разбил его армию. С тех пор Султан правил жёсткой рукой, ведя свою империю к процветанию, и страшно представить что было бы со страной, если бы он погиб в ранней юности, не оставив наследника.
Килич-паша, вы здесь, — от толпы оторвалась девушка в алом платье, и Килич согнулся в вежливом поклоне перед дочерью Султана, как требовал этикет.
— Да, моя госпожа, решил встретить вас и ваших сестёр. Как прошла поездка в Валахию?
— Чудесно! — радостно защебетала Верховная наследница Сесилия, названная в честь наложницы-итальянки Султана, хотя её матерью была Джанна, ставленница Пияле-паши. — Там так красиво! И такие горы! Мы с сёстрами просто в восторге. А вот и они.
— Килич-паша, как приятно, что вы решили встретить нас, — тепло поприветствовала адмирала родная сестра Сесилии, Верховная наследница Айлин, названная в честь другой наложницы Султана. Килич достаточно долго знал своего правителя, и был в курсе что у того довольно странное чувство юмора. Оставалось лишь гадать как Джанна относится к тому, что её дочери носят имена её соперниц.
— Хотел убедиться, что вы благополучно вернулись домой, — улыбнулся Килич своей воспитаннице. — И конечно я рад видеть вас, моя госпожа София.
София, третья ученица Килича, несмело выглянула из-за спин сестёр, и робко улыбнулась наставнику, и от этой улыбки сердце адмирала забилось чаще, переполняемое счастьем долгожданной встречи.
— И я рада, Килич-паша, — едва слышно прошелестела девушка, опустив глаза. — Я очень скучала по вам… и по дому.
София мило зарделась, и сердце Килича защемило от нежности.
София была дочерью прекрасной Индиры, но внешне была совсем не похожа на свою мать. В отличие от пышногрудой красавицы с гривой тёмно-рыжих волос, София обладала стройным станом, милым личиком и тихим, едва слышным голосом. Но для Килича не было девушки прекраснее, и даже самые красивые наложницы Султана казались ему уродинами по сравнению с ней. Скромной девушке удалось без боя завоевать сердце бесстрашного адмирала, и с тех пор как Султан приставил свою дочь в ученицы к своему любимцу, Килич не знал покоя. Его душа, впервые познавшая любовь, разрывалась на части от невыносимых мук, а сердце ныло каждый раз, стоило ему разлучиться с его истинной владычицей.
— Вы позволите мне проводить вас до дворца? — учтиво спросил Килич у своих учениц, стремясь продлить миг свидания с Софией.
— Конечно, — болтушка Сесилия расцвела от счастья. — Нам столько всего нужно вам рассказать!
— С удовольствием выслушаю вас, — улыбнулся Килич.
Сесилия и Айлин, перебивая друг друга, рассказывали о красотах Валахии и местных обычаях. Килич с интересом слушал своих воспитанниц, задавая вопросы и наблюдал за притихшей Софией. Почему-то сегодня его любимая была молчаливее обычного, и почти не участвовала в беседе. Килича настораживало подавленное состояние возлюбленной, но он списывал это на то, что она просто устала с дороги.
— Вот мы и дома, — подытожила Айлин, когда они дошли до ворот гарема. — Пойдём, проведаем матушку, Сесилия. Говорят, она родила ещё одну сестру?
— Да. Девочку назвали Алессой, в честь хасеки, — кивнул Килич. Дочери Джанны понимающе переглянулись, и, попрощавшись с наставником, скрылись за воротами гарема. София осталась, печально опустив голову. Килич смотрел на возлюбленную, не зная что сказать.
— Вы так печальны сегодня, — наконец сказал советник. — Вы не рады меня видеть, моя госпожа? Или вас обидели в Валахии?
— Нет… я счастлива, что вернулась домой, и теперь с вами, — покачала головой София, и, неожиданно всхлипнув, повисла на шее Килича. Мужчина на мгновение растерялся, но вскоре его чувства вытеснили разум, и Килич обхватил стройный стан девушки и прижал к себе. Его губы встретились с губами Софии, и он увлёк девушку в страстный поцелуй.
Впоследствии Килич вспоминал эти минуты как самые счастливые в своей жизни. До этого момента он не знал, что София испытывает к нему те же чувства, что и он к ней, девушка была слишком застенчива, чтобы хоть как-то дать понять ему то, что его любовь взаимна. Но тогда, держа в объятьях возлюбленную и целуя её, Килич не думал ни о том, что они стоят у ворот гарема Султана, едва прикрытые ветвями деревьев, и их может увидеть любой прохожий, ни о том, что их могут наказать. Тогда он любил и был любим, и осознание этого пьянило не хуже самого крепкого вина. София была с ним, она любила его, и Киличу было достаточно осознавать это, чтобы быть самым счастливым человеком на свете.
— Любимая, — только и смог выдохнуть Килич, оторвавшись от губ дочери Султана. — Ты со мной.
София прижалась к нему, пряча лицо у него на груди. Килич чувствовал её тепло сквозь одежду, и шалел от их близости. Ему хотелось завоевать весь мир и бросить к её ногам. Хотелось вырезать собственное сердце из груди, вправить его в золото и подарить ей, как диковинное украшение, чтобы оно принадлежало только ей. Хотелось просто стоять с ней, обнявшись, вечность, и не выпускать её.
— Я люблю вас, Килич-паша, — тихо сказала София, наконец подняв глаза, полные слёз. — Простите меня.
— Если за любовь нужно прощение, то и вы простите меня за то, что я люблю вас, моя госпожа, — горько усмехнулся Килич.
София приподнялась на цыпочки, целуя его в губы, и, вывернувшись из его объятий, скрылась за воротами гарема, а Килич, прикоснувшись к горящим от поцелуев губам, поклялся себе что сегодня же пойдёт к Султану просить руки его дочери.
***
Султан вызвал его к себе в тот же вечер. Килич как раз обдумывал как навести своего повелителя на разговор о том, что его дочери пора замуж, и предложить свою кандидатуру, как спешно прибывший слуга сообщил ему о том, что Султан ждёт его у себя. Килич, не мешкая, направился во дворец, чувствуя как в эти минуты решается его судьба.
— Вы звали меня, мой господин? — спросил Килич, входя в личный кабинет Султана.
— Да, Килич-паша. У меня для вас подарок, — сказал правитель, кивая слуге, державшему в руках свёрток. Слуга развернул свою ношу, и перед Киличом, и советник увидел прекрасный синий костюм.
— Я попросил мастера Саруку пошить наряд для своего адмирала. Надеюсь, вам нравится мой подарок?
— Мой Султан, он великолепен, — искренне сказал Килич, любуясь прекрасным синим нарядом. — Мастер Сарука самый лучший портной в империи, но здесь он превзошёл самого себя.
— Уверен, он будет польщён столь высокой похвалой из ваших уст, — улыбнулся Султан. — Надеюсь, вы сами скажете ему об этом на свадьбе.
— Свадьбе? — насторожился Килич, не понимая о какой свадьбе идёт речь. Султан, вроде, не собирался брать в гарем очередную наложницу, да и все его взрослые дети, за исключением четырёх дочерей, три из которых были воспитанницами Килича, уже состояли в браке.
— Да, я заключил мир с султаном Мехмедом, — пояснил Султан. — Довольно нам с ним враждовать и подбрасывать друг другу крыс на банкетах. Его сын, Великий наследник Мурад, женится на моей дочери Софии в знак нашего союза, а вы, как наставник невесты, должны присутствовать среди гостей.
Слова застряли в горле Килича. Советник обдумывал услышанное, чувствуя как земля уходит у него из-под ног.
— Мой Султан, помимо Софии у вас есть ещё три незамужние дочери, — наконец сказал адмирал, пытаясь выторговать у судьбы своё счастье.
— Но две из них носят титулы Верховных наследниц, а третья — Высокая, — сказал Султан. — София моя единственная дочь, кто может составить пару для шехзаде Мурада, у его отца больше нет свободных наследников. Вы ведь понимаете, что этот брак важен для наших стран?
Да, Килич понимал. Он знал, что дети Султана принадлежат не себе, и даже не своему отцу, а империи. Их долг — развиваться, увеличивая славу и мощь своего отца, и вступать в брак лишь с равными им по титулу наследниками других правителей. Никому не переступить через этот закон, но Килич надеялся, что ради счастья своей дочери и любимого советника Султан отменит это правило, ведь он сам не раз переступал через него, набрав гарем из простолюдинок.
— Килич, — окликнул Султан советника, заметив что тот замешкался, сражённый новостью. — У меня нет другого выбора. Этот брак — основа мира нашей империи. Я не могу выдать свою дочь за советника, даже такого храброго и преданного, как ты, отказав наследнику другого султана.
Килич понял, что Султан знает о его любви к Софии, и даже не удивился. Султан не усидел бы так долго на троне, если бы не был осведомлён обо всём, что творится в его империи, и не контролировал всех своих подданных.
— Да, мой господин, я всё понимаю, — сказал сухим, отстранённым голосом, Килич. — Предотвращённый конфликт — это уже победа.
— Золотые слова, друг мой, — улыбнулся Султан. — Иди к себе, и примерь свой новый наряд. Уверен, ты будешь великолепно смотреться в нём.
***
Свадьба была пышной, как и полагается, когда в брак вступают дети двух правителей. Килич отстранённо слушал, как Мелек и Синан шёпотом подсчитывают стоимость алмазов, потраченных на торжество, и наблюдал за новобрачными.
София была бела как мел, но не плакала, и Килич гордился ею. Он сам учил её скрывать свои истинные чувства, и теперь видел, что его любимая усвоила его уроки. Её новоиспечённый супруг владел собой гораздо хуже, время от времени бросая тоскливые взгляды в сторону младшей сестры своей жены, Высокой наследницы Фатимы, когда думал что на него не смотрят. Килич сочувствовал ему, но не настолько, чтобы не ненавидеть его всем сердцем за то, что он получает его любимую просто потому, что родился в семье правителя.
Свадьба длилась мучительно долго, но наконец она закончилась, и новобрачные отправились в Храм Любви. Султан, получив подарок от новых родственников, тоже удалился в гарем к наложницам. Килич тоскливо смотрел ему вслед, и чувствовал себя самым несчастным человеком во всей империи. Ему хотелось отправиться на пристань, к морю, и утопиться, но он знал, что не сделает этого, как бы ни были сильны его душевные муки. В конце концов, София осталась его ученицей, и он может быть с ней хотя бы как её наставник. А если её новоиспечённый супруг будет плохо с ней обращаться… что ж, Киличу придётся стать наставником и для него, и преподать щенку уроки хороших манер. Он не позволит обидеть свою любимую, какого бы высокого рода ни был её обидчик.
Килич почувствовал прикосновение к своему плечу и обернулся. За его спиной стояли его товарищи по братству, и, как ни странно, Синадим. Коджасин с сочувствием смотрел в глаза своему адмиралу, и без лишних слов обнял его. Килич благодарно стиснул друга в объятьях, едва сдерживая слёзы. Джамур и Оздемир, обычно скупые на проявление чувств, похлопали его по плечу, а Сейди с сочувствием кивнул ему. Синадим тоже не остался в стороне, и печально улыбнулся Киличу.
— Предлагаю продолжить этот вечер в моём скромном жилище, — предложил Синадим, чей дом находился неподалёку. — Франческо Балдучи привёз мне несколько бутылок вина из Флоренции, а я всё никак не попробую их содержимое. Надеюсь, вы поможете мне оценить его подарок.
Килич благодарно кивнул ему, принимая приглашение.
В доме Синадима уже был накрыт стол, и было ясно что радушный хозяин заранее велел слугам подготовить всё к приходу гостей. Вино лилось рекой, и Килич отстранённо подумал что флорентиец привёз Синадиму целую баржу хмельного напитка, удивившись щедрости торговца. Синадим расточал шутки, смелся над ответными шуточками Коджасина, пытавшегося расшевелить Килича, и не забывал следить чтобы бокалы гостей были полны. Килич пил, не чувствуя вкуса, и невпопад отвечал на вопросы друзей, чувствуя как его сердце разрывается на части от боли. Ему было тяжело свыкнуться с мыслью что его София принадлежит совсем другому мужчине, а он ничего не может с этим поделать. От осознания собственной беспомощности хотелось выть, и всё, что оставалось Киличу, это заливать хмельным напитком свою боль, в надежде что это может хоть ненадолго приглушить её.
Коджасин и Оздемир ушли первыми, поблагодарив Синадима за гостеприимство. Султан отправлял обоих на практику в другую страну, и им нужно было явиться в Академию. Сейди и Джамур вышли чтобы подышать свежим воздухом, и Килич остался с Синадимом наедине. Хозяин дома открыл очередную бутылку вина, и собственноручно наполнил опустевший бокал Килича.
— Пей, — велел он адмиралу. — Легче не станет, но когда ты проснёшься завтра, похмелье отвлечёт тебя от душевных мук.
— Так вот почему ты так усердно спаиваешь меня, — улыбнулся Килич, отпивая вино. — Чем обязан такой заботе?
— Ты не единственный, у кого Султан отнял любимую женщину, — криво усмехнулся Синадим.
Килич с сомнением посмотрел на Синадима, не веря своей догадке. Меньше всего Синадим, вечно смотревший на окружающих сверху вниз, и осыпая всех колкостями и ехидными улыбками, был похож на несчастного влюблённого, но ведь они не общались толком все эти годы. Поэтому Килич был удивлён его заботе, хоть и был благодарен ему за поддержку.
— Это Мириам, твоя воспитанница? — наугад спросил Килич, порядком захмелевший от выпитого вина. Синадим лишь насмешливо фыркнул.
— Я не настолько выжил из ума, чтобы влюбляться в дочь стервы Элмы, — презрительно скривился он. — Хотя, стоит признать, ума ей не занимать. Мириам похожа на неё, так же умна, коварна и хитра, и станет достойной правительницей, если сядет на трон. Но надеюсь, это случится нескоро. Султан, при всех его недостатках, лучшее, что случалось с империей за всю историю её существования.
— Это кто-то из наложниц? — Киличу было так интересно кто та женщина, что смогла завоевать сердце циничного Синадима, что на мгновение забыл о своей боли. Судя по тому, как изменилось лицо второго из Четвёрки, Килич оказался прав. — Алесса?
— Нет, — улыбнулся Синадим. — Тебе всё равно не угадать. Это самая прекрасная наложница Султана, хоть никто не видит её истинной красоты.
Килич нахмурился, пытаясь понять о ком идёт речь.
— Это ученица мастера, что сшил тебе этот чудесный костюм, — наконец сжалился над адмиралом Синадим, любуясь его вытянутым лицом.
— Сима? — изумлённо спросил Килич, пытаясь понять как такое вообще могло случиться, что самый язвительный советник влюбился в самую невзрачную из наложниц Султана.
— Она, — печально вздохнул Синадим.
— Она знает о твоих чувствах? — спросил Килич.
— Нет, конечно, — усмехнулся Синадим. — Я простой советник, хоть и ношу титул Владыки, а она — наложница Султана, хоть всего лишь хатун. Нам никогда не быть вместе, так зачем тревожить её? Не думаю, что мои чувства её обрадуют, так что пусть живёт в неведении. Надеюсь, ты сохранишь мою тайну?
— Конечно, — кивнул Килич, чувствуя жалось к Синадиму. У него с Софией хотя бы было несколько счастливых минут. Он любит и любим, хоть и не может быть с возлюбленной, а Синадим лишён даже этих крох, что заставляло адмирала сочувствовать советнику из Четвёрки.
Синадим вновь наполнил их бокалы вином, и поднял свой, чтобы сказать тост.
— Да здравствует империя! — торжественно произнёс Синадим.
— Да здравствует Султан! — поддержал его Килич, и осушил свой бокал.
***
Спросите у адмирала Килича кто самый сильный советник в империи, и он скажет — Явуз-паша. Спросите его, кто самая прекрасная женщина, и он скажет что это Великая наследница София. Спросите его, кто самый проницательный человек в империи, и он ответит — Султан. Спросите у него кто самый несчастный житель их импреии, и он ответит — Синадим-паша и он сам.
