I like the way...

Сукуна хмыкает и откидывается на удобную кожаную спинку кресла. Вулфи вскидывает большие синие глаза, на этот раз подведенные черным блестящим карандашом, он сделал неплохие смоки, что подчеркивают выразительность взгляда. Пацан осторожно поправляет маску на половину лица. Он очарователен. Волчонок. Эффект мокрых волос, немного косметики и эта наигранная невинность, когда он держит в руках одну из выбранных Рёменом игрушек. Вертит пошло-розовый дилдо в ладонях, взвешивает, касается силиконовой головки кольцом из пальцев демонстративно проводя вверх-вниз. Прозрачная смазка густыми каплями стекает до основания и пачкает костлявые запястья парня. Худоват. Волчонок жилистый, привычно не оголяется полностью, оставаясь в просторной белой футболке. Двуликий: Что скажешь насчет отложенного оргазма? Взгляд Вулфи пробегается по строчке в приватном чате, пока он заводит свободную руку за спину с неприличным чавкающим звуком вытаскивая из себя пробку. Простенькую, порнушную, с синим кристалликом в виде сердечка на стопоре. Сукуна сам выбрал эту хрень для него. Стаф, красивые мелочи делают образ. — Твоего или моего? — соблазнительно прогибаясь в пояснице и чуть прикрывая трепещущие густые ресницы, мурчит мальчишка. Двуликий: А у нас тут завелся шутник, маленький волчонок. Двуликий: Подумаешь над ответом еще раз прежде, чем я вновь услышу твой чудесный голос? Парнишка смеется, это легкий щекочущий кожу звук и даже можно представить, что он сидит тут рядышком, совсем близко, а не через многие тысячи километров по ту сторону жидкокристаллического экрана. Вулфи склоняет голову на бок и вновь обхватывает дилдо двумя руками. Пробка, пошло поблескивающая в лучах цветной кольцевой лапмы, остается забытой на краю кровати. Ремен даже отсюда видит насколько та перепачкана лубрикантом. Мысли сбиваются в кучку, тяжелая, теплая истома опускается от груди к паху. — Хочешь, чтобы я предупреждал большого босса, о каждом приближающемся оргазме, чтобы ты останавливал движение этой штучки внутри меня из раза в раз? — маленький развратник демонстративно двигает игрушкой в воздухе и силиконовая часть механически изгибается круговыми движениями и чуть вибрирует в такт чужому действию. Великолепно. Двуликий: Всегда знал, что ты умный мальчик. Двуликий: И никакого «большого босса». Мне больше нравилось, когда ты занудничал и рассказывал об эпохе Хэйан, сравнивая меня с воинственным тезкой. Волчонок улыбается, этого не скрывает даже маска, его хрупкая грудь движется под футболкой, когда он вздыхает, расставляет колени пошире и отодвигает камеру для лучшего обзора. — Я не занудничаю, это для справки. Двуликий: Думаю, ты первый 18+ стример, который выдал лекцию о Двуликом не прекращая тереться бедрами о подушечку, как послушный умелый и влажный мальчик. Было интересно. Двуликий: Ты горячо занудничал. Вулфи жмурится, задирая край белой футболки. У него аккуратный изогнутый член и проколотый пупок, все гладко выбритое, кукольное. Рёмен представляет, как мальчишка мог бы рассесться на столе, раздвинув ноги и опуститься на резиновый дилдо прямо у него на глазах. — Сочту это за комплимент. Розовая толстая головка исчезает между чужих широко расставленных ног, в чате всплывает код доступа к игрушке. Благослови Будда тех, кто придумал вибраторы с удаленным доступом. Двуликий: Постарайся продержаться заходов пять. — Это приказ? — наглый взгляд из-под ресниц мальчик ерзает, старается привыкнуть к размеру, с его члена подтекает и он выглядит таким нуждающимся, что пройти мимо такой картины физически сложно. Сукуна сглатывает и со стоном развязывает тесемки домашних штанов, чуть приспуская их. Двуликий: Если волчонку нравится так думать, то да, это приказ. * К четвертому кругу, все, что из себя представляет Вулфи это месиво из всхлипов и плача, его трясет, будто в лихорадке, он качает головой, подходя к пику и стоит вибрации и пульсации внутри затихнуть, он обессиленно стонет, падая на подушки, оставляя бедра приподнятыми. Мейк ап — сплошное крошево из потекшей туши, теней и карандаша. Вид — на миллион долларов. Виден стопор вибратора, торчащего аккурат между аппетитных бледных ягодиц. Мальчишку расплавило, как мороженое на июльском солнце, пальцы сгребают покрывало в горсть, пока он хныча переживает очередной отказ от оргазма в шаге от пика наслаждения. Он послушно ждет, пытается восстановить дыхание и поднимает покрасневшее лицо в камеру. Разрушенный. Дезориентированный. Рёмен цокает языком и жалеет, что не может содрать чертову маску и коснуться лица мальчика. Двуликий: Последний раз. Я не буду тебя останавливать, условие прежнее. Члена ты не касаешься. Понял? Плечи Вулфи заметно расслабляются, а жесткие темные пряди липнут ко лбу, когда он приподнимается на нетвердые колени шепча, что-то отдаленно напоминающее «спасибо». Власть над чужим телом, над человеком в целом будоражит. Сукуна толкается в мягкое чавкающее нутро мастурбатора, запуская игрушку по новой. Волчонка чуть ли не током пробивает движение вибратора внутри, он хнычет, толкаясь вперед, падает на четвереньки, качая головой. Долго точно не продержится. Заплаканный взгляд в камеру, чудится последним толчком. Ремен спускает все в мастурбатор, запрокидывая голову назад. Взгляд мажет сыто по экрану, где Вулфи на последнем издыханий забавно корчится, пока не сгибается на пополам, пачкая место под собой тяжелыми брызгами спермы. Его прошибает будто током, когда он натурально кричит, по итогу не выдерживая и упираясь лбом в руку, мотая головой. Бледный, взлохмаченный, с красными пятнами по лицу и шее. Он кинет мальчику на чай, сразу после стрима. Заслужил, еще и так долго терпел. Сукуна думает, что пустил бы руку в эти растрепанные волосы и точно бы слизал все слезы с мокрых щек, если мальчик только ему позволил. * Он замечает не сразу, но… линза у пацана чуть съехала вбок, обнажая яблочную зелень натуральной радужки. Мгновение и все встает на свои места, но зрелище чужится почти порнографичным открытием, даже больше, чем все шоу, что Вулфи устроил перед ним до. Двуликий: Благодарю за наше рандеву, малыш. Двуликий: До скорых встреч. Волчонок рваным жестом заправляет прядь волос за ухо. — Спасибо, — невнятный шепот, журчание воды. Улыбка в чужом голосе благостная и усталая. — Удачи, сильнейшему из воинов. Задрот. Сукуна хмыкает, скидывая на донатную карту звездочке онлифанса кругленькую сумму на чай. Как никак, малец сегодня определенно точно заслужил. * Иногда, у Рёмена создавалось стойкое впечатление, что в доме с сопляком они жили не вдвоем, а как минимум втроем. Вчетвером, если учитывать периодическое нашествие в лице Ураумэ, которая поссорилась с очередным арендодателем и теперь две недели (максимальный срок), будет жить в особняке. Появление Фушигуро в доме — скорее ощущалось легким флером дорогих духов. Не было шума, выкриков, топота босых ног по полу и йоги в четыре утра (прости, Умэ, но иногда, ты не выносима). Не было аромата вермута, горького кофе и экзотических специй, заказанных у индуса. Нет. Поступь невидимки, два слоя одежды, будто ему всегда холодно, даже летом, черт возьми, негромкие разговоры с Юджи за дверью. Племяшка не семи пядей во лбу, это если на чистоту, но мозгов хватило на TIT, пускай и на платное он проскочил, а вот Мегуми. Сукуна подпирает плечом дверной косяк откровенно разглядывая тонкие косточки лодыжек проглядывающие из-под резинок штанов цвета хаки. Пацан подкидывает в ладонях яблоко, найденное в белом нутре холодильника. Так вот, незаметный шлейф, яркие цитрусовые нотки. Мегуми Фушигуро вечный гость, еще со времен младшей школы, когда сопляк явился домой, с разбитым носом и заявил, что нашел себе друга. Миролюбивый, добродушный, солнечный мальчик веснушка, притянул к себе щенка дикой собаки, не иначе. Мегуми — по юности сплошь драки, конфликты, упрямая, упрямая, упрямая мордашка, вечно недовольная. Мегуми Фушигуро — вечное напряжение, ласковые руки, к которым тянутся бездомные собаки. Он подкармливает двоих с улицы, на которой живет. Его улыбки на вес золота. Вот Рёмен все смотрел-смотрел-смотрел и проморгал, в какой момент лучший друг мелочи, неожиданно превратился из угловатого длинноногого неуклюжего щенка в язвительного заучку с Нетфликса? — Надолго к нам? Фушигуро хлопает дверцей холодильника. — До закрытия проекта по ядерной физике, — он жмет плечами, под темной толстовкой. — У нас с Юджи одна тема. Это не долго, ночевать я здесь точно не буду. Так что… в гостевой можно не стелить. Мальчишка подкидывает яблоко в руках вновь и ловит его ладонью, будто волейбольный мяч в полете, чуть подпрыгивая над мягким бежевым ковром. Низ толстовки и край футболки под ней чуть задираются, демонстрирую капельку сережки в пупке. В голове назойливо стучится мысль-муха. * Конечно, это не было первым звоночком. То, что Сукуна старательно игнорировал, смотря сквозь пальцы мироздания и повторяя, как мантру: ну не может мальчик-звездочка, третий человек выигравший грант на обучение в TIT, быть веб-камщиком. Как минимум по идиотски. Как максимум… зачем это? Фушигуро своим видом олицетворял понятие асексуальности и аромантичности. Отшлифовал все острые бритвы слов, научился отшивать одним лишь взглядом, про секс даже говорить смешно. Рёмен видел историю браузера Юджи, и видел, что порой забывает подчищать за собой Фушигуро сидя с их вай-фая в телефоне. Запрос касательно исторической справки о создании ядерной бомбы, соседствует с девочками с большими задницами в масле. Угадайте где, чей запрос и у вас одна попытка. Мелочь — очевиден, как день божий. А Мегуми… Мегуми есть Мегуми. Слишком себе на уме и слишком далекий от всего плотского мирского. По крайней мере, так кажется. Сукуна думает о молодой зелени радужки Волчонка. Думает о сережке в пупке Фушигуро. Конституция тел, может и схожая, только… Вулфи никогда не снимает футболки на стримах, а Мегуми, как влез в свои оверсайзы районе восьмого класса, так из них и не вылез. Голоса… да мало ли похожих по звучанию пацанов на этом свете. Тем более Вулфи более раскрепощенный, открытый, смешливый. Колючка. Томная насмешка скрытая маской. Фушигуро — арктический холод в разгар лета. Смотрит нечитаемо, чаще устало. Бред. — Йогурт питьевой с собой возьми, и мюсли тоже, — разбираясь с летним сезонным меню, выкрикивает Сукуна в район кухни, где можно разобрать мальчишеские шепотки. — Сэндвичи с индейкой тоже. Лохматая темная голова, мелькает в проеме двери. — Спасибо. «Спасибо» — журчание горных рек, нерассказанная история, усталая скромная улыбка. Пальцы надавливают на переносицу. У него точно едет крыша. * — Чего? — Лицо чуть-чуть интеллектуальнее сделай. И я спрашиваю, чем занимается Фушигуро? Мелочь шмыгает носом, доставшимся ему от непутевой мамашки и хмурит темные брови. Лицо интеллектуальнее от этого не становиться, но как будто это не самая большая проблема. — Подрабатывает где-то, — осторожно подбирая слова, произносит Юджи, стуча стилусом по экрану планшета, где написаны слишком сложные формулы, в которых Рёмен прекратил смыслить хоть что-то в районе чужого седьмого класса. Домашка Итадори стала неожиданно, чересчур, сложной. — Не знаю. — А если подумать и включить мозг? Хотя напрягать то чего нет вредно для здоровья, но говорить об этом вслух Рёмен естественно не будет. — Не знаю, — утыкаясь носом в планшет чуть ли не вплотную, ворчит племянник. Логичнее было бы прибавить «спроси у него сам», но Юджи будто игнорирует самый простой ответ. Интересно. Сукуна пропускает сквозь пальцы нежно розовые пряди сопляка, пока тот ласково тянется вслед за прикосновениями. Дуралей. * Сережка в пупке, цвет глаз, интонации, тембр голоса. Укладку бы изменить, стереть макияж, да маску снять один в один Фушигуро. Бархат голоса по ту сторону экрана вещает о важности долгой подготовки, о должной растяжке, каким лубрикантом лучше пользоваться. Длинные бледные пальцы вертят бутылек смазки в руках. (Горячий зануда) Выпирающие из-под выреза футболки ключицы, тонкие косточки. Сколько ты ешь, мелочь? Сукуна едва ли вслушивается во все, что говорит мальчишка, но следит за рваными движениями. Тем, как он наносит гель на дилдо, как распределяет прозрачный вязкий слой вдоль всего ствола. Вверх-вниз. Почти гипнотически. Пальцы вбивают сумму доната, чтобы их перекинуло в приватный чат. Какая жалость, мир лишится потрясающей лекции о сексе. Как жаль, как жаль, Сукуна планирует поплакать об этом позже. Мальчишка выдыхает негромкий смешок сквозь плотную темную маску. — Какая встреча, — кокетливый взгляд из-под густых ресниц. Аромат вереска, меда и сладкого обещания. Вулфи ерзает коленями по широкому матрасу. — Чем сегодня могу порадовать великого завоевателя? Мне, кстати, приехало то вибро-яйцо, которое ты советовал. Можем попробовать е… Двуликий: Без игрушек сегодня. Хочу послушать тебя. Побалуешь новыми историческими фактами? Волчонок недоуменно хлопает глазами, почти комично, явно пытаясь то ли переварить увиденное, то ли осознать. Он кивает, медленно и осторожно, будто от этого движения зависит его жизнь. — Просто историческими фактами, без?.. Двуликий: Без. Двуликий: Составь компанию на ужин одинокому работяге. Ты рассказываешь, я слушаю. Вулфи качает головой и мягкие темные пряди обрамляющие анемичное тощее личико покачиваются в такт его движениям. На заднем плане вспыхивает и затухает сине-фиолетовый отсвет кольцевой лампы. — Как пожелает великий завоеватель, — на последнем слове его голос, кажется становится не настолько наигранно бархатным. * Интонация, мимика, жестикуляция. Вечер вторника, вечер четверга и вечер субботы. Сукуне нет нужды играть в Шерлока, когда все настолько очевидно, но эту комедию в трех актах тянет дожать. Он распрашивает, в основном об истории или тру крайме (кто бы знал, что заучка, звездочка фансли, окажется еще любителем потрепаться о том, как кто-то жрет или расчленяет трупы), совсем редко цепляется к словам, интонациям и смешливым рассуждениям о жизни об обыденном. Сукуна облизывает взглядом острые колени, складывает руки в замок, устраивая подбородок на сцепленные пальцы. Вулфи, то есть, Фушигуро, увлеченно болтает про судьбу Киры Мацудзавы, обнимая жилистыми руками себя за плечи, нелепо покачиваясь взад-вперед. Очаровательная привычка, когда он слишком занят объяснением чего-то интересного. На фоне слышны отголоски какой-то новомодной песни. — Тебе интересно? Могу переключиться на историю древнего Рима? Двуликий: И возвести в апогей шутку про то, что все парни думают о Римской империи? Мегуми глотает смешок, что щекочет в груди и немного оттягивает маску, поглубже вдыхая. — Это не ответ на вопрос. Дотошный. И зануда. Рёмен лениво печатает ответ. Двуликий: Мне интересно абсолютно все, что ты рассказываешь. Попробуй вести как-нибудь подкаст. Считай, что один зритель у тебя уже в кармане. На донатную карту пацану прилетает на чай. Дурацкая привычка. Тот присвистывает и поддевает кончиками пальцев маску, хитро щурясь в объектив. — Здесь хватит на поход в мишленовский ресторан, — и чуть подумав добавляет. — Есть настроение не только на разговоры? Ого, да вы гляньте на него. Чистый соблазн, со всеми этими намеками на снятие маски и кокетливыми играми глазами. Таким Мегуми увидеть в реальности невозможно. Таким он будет по ту сторону экрана. С ума сойти. Неужели настолько доверился незнакомцу из интернета, волчонок? Сукуна прячет улыбку в ладони. Двуликий: Хочешь удивить меня? Маска отправляется куда-то на пол. Мальчишка не плох, хотя бы в том, что додумался вставить в уголки губ фейковый пирсинг имитирующий «змеиный укус». Сережка в носу. Подведенные смоки на глазах, на этот раз темно-синие. Если не знать какой… какой он в реальности, можно купиться на эту обманку. — Выбирал между клипсой и яйцом, — в бледных ладонях красуется темное вибро-яйцо. — Выбирай песню, с меня код доступа и шоу. В голове на мгновение становится позорно пусто. Как будто, корова языком слизала все разумные доводы остановиться. Как будто, он в раз растерял всю язвительность и уверенность. Эта открытость… Подкупает. Двуликий: Оставь ту, что сейчас играет на фоне, волчонок. Двуликий: Если бы не прятал такую красоту под маской, зарабатывал бы гораздо больше. — В людях должна быть тайна, — шорты остаются болтаться в районе левой лодыжки, а Фушигуро демонстративно широко разводит ноги, открывая всего себя на показ. Белая футболка с дурацким анимешным принтом остается болтаться на его жилистом теле, чуть прикрывая возбужденный член. А потом смотрит на экран телефона. — I like the way you kiss me. Неплохой выбор. Код доступа к игрушке всплывает в окошке приватного чата. * Его губы перепачканы в оранжевом остром соусе отвратительной лапши из ближайшего комбини. Мегуми вытягивает босые ступни под летний дождь, очерчивает палочкой в воздухе круг, что-то объясняя сопляку, перекрикивая ливень. Сейчас, почти похожий на свою версию не для всех. «Хватит на мишленовский ресторан» и продолжает жрать дрянь за милую душу, будто на счету не лежит сумма с хорошим количеством нулей. Умора, волчонок, и откуда столько нищебродских замашек? Розовый кончик языка мелькает между губ, слизывая оранжевые разводы. Мальчишка стучит палочками по дну картонного бокса, вылавливая консервированные кусочки мяса оттуда. Он шевелит пальцами ног, рефлекторно зачесывает волосы назад, создавая на голове еще больший хаос чем обычно. Толстовка, штаны цвета хакки, тонкие лодыжки. — Хочешь еще? Я закупил на прошлой неделе с новым вкусом, — Юджи сама наивность, толкается локтями, игнорирует проект по физике и больше заинтересован в разглядывании мокрого воробья под веткой садовой вишни. — Да нет, я… — Не скромничай, Фушигуро, — Сукуна делает глубокую затяжку сигаретой. Алый кончик мерцает угольками огня в утренней сырой хмари. — Ешь бич пакеты бедного студента, а мог бы хоть раз и в мишленовском ресторане шикануть. Звук бьющегося стекла ощущается почти физически в моменте. Не нравится когда тыкают носом в очевидное, волчонок? Итадори обжигает по отцовски недовольным взглядом, а на Сукуну, какая же ебанная жалость, такое не действует уже чересчур много лет. Фушигуро рвано выдыхает, знакомый звук, прямо как тот, что иногда доносится из динамиков компьютера. Когда он закатывает глаза и запрокидывает голову сотрясаясь в экстазе, ловя губами воздух. — Что? — насмешливо кусается одним вопросом Рёмен. — Смешно, — роняет безэмоционально Мегуми, поднимаясь насиженного места. — Я… спасибо. Я, пожалуй, поеду. С летней веранды его сносит со скоростью света. Непонимающий взгляд коньячных глаз Юджи прожигает дырку в спине. Ну какая же умора это все, вы только посмотрите на них. Сукуна блаженно делает еще одну затяжку. * Сообщение прилетает на телефон посреди рабочего дня. Короткое, лаконичное, как и все, что до этого обычно присылал Мегуми. от Фушигуро: Приезжай сегодня в четыре. Если есть желание поговорить или сделать что-нибудь еще. Окончание предложения «со мной» тонет в смехе и жаре исходящем от плоской сковородки поблизости. На кухне шум, гам, все куда-то несутся, Ураумэ на французском проклинает кого-то из кондитеров. На сезонное меню становится подозрительно наплевать, еще в тот момент, когда Рёмен широкой ладонью сгребает некоторые продукты в шуршащий пакет. На повестке дня: ужин со звездочкой. * — Проходи, — сухо роняет Фушигуро, когда Рёмен является на порог его квартиры будто ураган. Кожа буквально зудит, а мысли хаотичные, томные, жаркие, да все вокруг одной темы. В руках пакет с продуктами, небольшая взятка, на которой держится мало мальски нормальные отношения между ними. Мегуми трет переносицу и отступает, позволяя ловушке захлопнуться, а Сукуне оказаться в квартире. Здесь неброско, ни богато, ни бедно. Средний класс, узенький коридор, пара комнат, одна заперта на ключ. Наверняка, даже гадалкой быть не надо, Рёмен знает что именно там найдет. Он играюче, неспешно обходит доступные места. Будто вынюхивает… Пацан фыркает, поправляет съехавшую футболку и направляется на кухню, шлепая босыми пятками. Ну просто гляньте на мальчика. Сукуна усмехается. Отличник заучка с ма-аа-а-аленьким секретом. Он думает об эффекте мокрых волос, синих линзах и маске на половину лица, что видел на вечерних стримах. Сукуна думает о худом теле, о маленьком трепещущем мальчике, чьи хрупкие лодыжки он закинет на плечи… — Это было грубо, вообще-то, — негромко бормочет подросток, разбирая привезенные продукты. — Не говори так при Юджи, он… не нужно ему это. — Не скажу, — оскал, насмешка. Мужчина устраивает подбородок на чужом плече и тут же отстраняется продолжая неспешно изучать квадратные метры чужого убежища. Волчонок. Не обещание и обманка. Ремен прячет ухмылку меж широких рукавов свободной рубашки, он открывает рот, собираясь что-то сказать, когда этот потрясающий мальчик-онлифанс обрушивается на него лавиной из поцелуев и ласк. Он отчаянный, прижимается губами к губам, язык у него горячий, юркий и… О боги. Какой напор. Техники ноль, но за рвение, плюс миллион баллов. Рёмен запускает пальцы в колючки чужих волос, пропускает черные пряди сквозь и урчит… прикусывает нижнюю губу и подхватывает тощее тело на руки. Пиздец. Даже лучше, чем в фантазиях. Он щиплет Мегуми за бедро и усаживает на стол. Вылизывает рот Фушигуро, прижимает ближе, пока мальчишка запускает вездесущие руки под одежду. — Можно только по быстрому? — его голос, без толики страсти, привычно холодный и расчетливый. — Готов быть твоим мастурбатором дважды в неделю, только адрес и лицо никому не сливай. Рёмен хватает тощие плечи и оттаскивает волчонка от себя на расстояние вытянутых рук. Чего блять? — Повтори. — По быстрому сможешь? — как для тупых чеканит медные монеты слов этот жертвенный агнец. — Не хочу чтобы все было затянутым. Толстый слой вечной мерзлоты между ними увеличивается с каждой минутой. Фушигуро тянет потыкать палкой. Поворошить ею в чужих мозгах, гаркнуть в черепную коробку: ёбу дал? Он и дал, только не ёбу. Мегуми — сухое движение рук, тыльная сторона вытирает влажные после поцелуя губы. * Он вспоминает про Цумики не сразу. Патока волос, темный шоколад духов. Смешливая, пачкала подбородок в пыльце одуванчиков и мягко держала за руку. — Здорово, Рёмен, только я то тут причем, — Фушигуро сдувает прядь со лба, устраивает подбородок на колене и обнимает согнутую ногу длинными руками? — Мне сестру в коме тянуть, учебу в TIT и себя было бы неплохо. На это нужны деньги, и не все из нас сверхбогаты. — Мог бы прямо сказать попросить, мы не чужие друг… Он замолкает на полуслове натыкаясь на поистине затравленный волчий взгляд напротив. Попросить помощи? Немой вопрос, будто насмешка. Фушигуро Мегуми просящий этой помощи, мальчик на вечном пятом месте для самого себя, подумал обо всех, а про себя же и забыл. — Даже если так, даже если я попробую напрямую, — его слова льдинки, падают со звоном на сто, так и тянет поежиться. — Как долго тебе будет в прикол обеспечивать еще одну малолетку на своей шее? Как долго ты будешь играть в сладкого папочку прежде, чем найти кого-то еще? Сукуна, мы не в сказке. Если я не вытяну эту ситуацию, ее не вытянет никто. У меня есть подработка на кафедре и в кафе по выходным, но стримы, фото и донат дают в разы больше. А для лечения Цумики необходимо это больше. Он откидывается на спинку старенького стула и проводит ладонями по лицу, будто старается смыть с него это острое негодование и боль. С одной стороны, в чем он не прав? С другой… — А если я буду платить как раньше? За те же стримы, фотографии и общение? Но ты делишься этим только со мной, — Фушигуро вздыхает так тяжело, что где-то в Осаке явно что-то пало смертью храбрых. Какая невиданная жалость. — Дослушай. Если я нахожу кого-то другого стримера парня или девушку и теряю интерес к тебе, я говорю об этом прямо. Ты успеваешь накопить денег на лечение сестры, я получаю стабильный контент, когда захочу. — Легкая добыча… — А я ленивый и платежеспособный охотник, — Сукуна пододвигает ладонью пакет с продуктами на столе. — Подумай над этим. Если «нет» отъебусь и забудем эту историю. Вернусь на стримы к Blue fire. И твой маленький секрет умрет вместе со мной. По рукам? Доверительно протянутая вверх ладонь. Соглашайся только, сделка без подводных камней. Мегуми прикусывает щеку изнутри и хмыкает своим мыслям. — Не вернешься. — Что? — К Blue fire на стримы не вернешься, — потирая переносицу и пожимая протянутую руку роняет пацан. — Он полгода, как со стримов ушел. * Конечно во всем этом был подвох размером с планету Земля, но Фушигуро то ли в глаза долбится, то ли понял, что правила игры для него выгоднее и не так плохи на фоне всего остального. Мальчик — десятое место для самого себя. Он выбрал остальных, а его никто, вот и тянется неосознанно за крупицами внимания, чутко прислушиваясь к тому отрубят ли финансовый поток или… — Только давай без жести? — негромко просит он в один из вечеров, когда обсуждение физики с Юджи зашло в тупик, а Рёмен разливает мартини на три стакана, потому что его рядом с ним пригубить уж точно не грех и можно. — Думаешь, что заставлю тебя делать что-то мерзкое, Мегуми Фушигуро? — Итадори треплется по телефону в соседней комнате. — Кхм… Мерзкое. Это из какой категории? Рёмен заинтересованно подпирает щеку кулаком. Тень от чужих ресниц опускается на мягкие щеки. — Любая туалетная тема. На фанат сассаться под себя и контроля такого рода действий. DDLG тематика, никаких папочек, куколок и понижения возраста в игре. Я не буду наносить себе увечья. Точно никаких игр в заложника и принуждение, — мальчишка загибает длинные пальцы. — Иглы не моя тематика, как и блад плей. Это из основного. — А не основного? Сопляк плюхается на соседний стул. Как пиздецки вовремя. Напоминает, как он обламывал весь кайф в подростковом возрасте, когда невинно дергал ручку спальни и просился к ним с Йородзу на кровать, потому что одному видите ли страшно. — Чего притихли? — Спорили о валовом фондовом рынке, — щелкая очаровательную складку меж бровей племянника урчит Рёмен. — Не напрягай мозг, а то еще голова заболит. — Эй! Фушигуро прячет улыбку в стакане с выпивкой. * Дурацкая песня идет по кругу, что даже Сукуна запомнил, что у Чарли самый длинный ствол. Лучше бы пацаны остановились на Imagine dragons или Гаге, но они скачут от исполнителя к исполнителю, насилуют домашнее караоке до звона в ушах. Мальчишки. Яркие, летние и беззаботные. Взгляд скользит по чужим худым лодыжкам, что проглядывают из-под штанов цвета хаки. Это будет долго… Даже слишком долго. Мартини слабоват, кусочки льда в месиве из алкоголя и сока горчат на языке. Что самое интересное он же первым это и начал. Сам предложил, сам уперся в блядскую концепцию. Фушигуро же в мозг не залезешь и не скажешь, мол, у нас с тобой может и без жести. Я тебя и пальцем без прямого согласия не трону, будешь мне пиздеть про тру-крайм сто часов к ряду, а я послушаю. Без излишеств. Только слушать его хуй станут. Он думает найти пацану нормальную работу. Никаких кофейн, никакой подработки на кафедре и веб-кама. Хоть секретуткой на полставки в фирме знакомых, но аккуратно, чтоб пацан не дай бог не узнал. Закроется в раковине по новой или попытается отблагодарить, ретиво забравшись сверху. Дурачок. Мегуми подпрыгивает и прикрыв глаза выдыхает в микрофон: — Said you’re scared I’ll let you down/ Stick around and you’ll find out…, — молодая зелень из-под ресниц, блаженная улыбка. На улице плюс тридцать, а он в извечной толстовке. Мысли, неприятные и горькие скребут черепную коробку догадками одна хуже другой. * Он прижимается к Мегуми со спины, вдыхая слабый запах мартини, грейпфрутового сока и этой летней ночи. Сопляк смылся переодеться и пропал час тому назад (судя по всему, уснул в нелепой позе, на кровати, толком не раздевшись). Фушигуро вздрагивает в первое мгновение, а потом чуть расслабляет свод плеч. Запястья у мальчишки разгоряченные, быстрый пульс мерцает нитью жизни в темноте. Он откидывает голову на плечо Рёмена, будто кричит: вот весь я, на ладони. Бери — не хочу. (А у самого паника по венам вперемешку с адреналином). Аромат хмеля, севший после выкриков в караоке голос. Сияющая зелень из-под по девичьи густых ресниц. — У меня с собой презервативы и смазка, — Фушигуро покачивается в его объятьях, будто в его голове до сих пор играют строчки «I like the way you kiss me». Звездочка TIT. Мальчик, что тянет за собой сестру в коме, тянет лямку этой жизни и несмело протягивает руки навстречу Рёмену только будучи пьяным. И то, боится чего-то настолько явно и до усрачки. — Очень рад, волчонок, — Сукуна прячет нос в чужом загривке вдыхая пряный аромат цветения и стандартного шампуня. Он переплетает пальцы, с пальцами Мегуми, буквально вжимая парня в столешницу. — Прибережешь до момента, когда содержание мартини в твоей крови будет равно нулю? Только руки. Рёмен греет длинные прохладные пальцы в ладонях. /Здесь касаться можно? Здесь тебя это не пугает? / Он опасливо прислушивается к малейшему изменению в чужом поведении. Всегда открыт и прямолинеен с друзьями, до безобразия не тактилен и отпускает себя только будучи в одиночестве. Фушигуро Мегуми говорит без слов… просто надо научиться читать между строк. Звездочка в ночном небе. — А мне казалось ты любишь легкую добычу, — неуклюжие осколки злых слов за воротник. Мегуми с пьяну не попадает ни в одну из целей. Что за ублюдское желание раздать себя всем и каждому? (Чего ты пытаешься достичь…) (Кто внушил тебе установку кромсать себя на потеху всем и каждому?) По кусочку… — Люблю. Когда она трезва и может сказать уверенное «да», на мое предложение потрахаться, — припечатывая последним словом, смачно цокает языком мужчина. — Когда мы обсуждаем словами через рот, как нравится моему партнёру. Обговариваем стоп-слово. Мне нравится видеть осмысленность и знать, человек со мной, здесь и сейчас, уверен в своем выборе на все сто процентов. Он отстраняется так же плавно и легко, как до этого настиг в темноте мальчишку. Изо рта Фушигуро вылетает хриплый болезненный выдох. — Спокойной ночи, Мегуми Фушигуро. Булькающий всхлип срывающийся из тощей груди, впечатывается рыбным ножом под ребра. Здесь, сейчас, во тьме, под слоем одежды и на расстоянии вытянутой руки волчонок напоминает побитую жизнью собаку. Видно, как в полумраке побелели костяшки чужих пальцев судорожно сжимающие столешницу. Рёмен не трогает, лишь дает пережить кризис, прежде чем осторожно поинтересоваться: — Хочешь поговорить об этом, пацан? — Так очевидно, да? — звук рвущихся нитей чужой души. Вдобавок… Неуверенный кивок головы и влажные от выступившего пота пальцы обхватывают ладонь Сукуны. Наощупь, неуверенно, Мегуми разворачивается, в глаза так и не смотрит. Зашуганный. Напуганный. И все еще тянущийся к ласке. Глупый-глупый-глупый травмированный мальчик с грудной клеткой наружу. — Мне было пять или около того… Последующий горький болезненный рассказ поглощает ночь и полная луна за окном. Рёмен считает, что слишком трезвый для этого диалога. Но кто-то из них должен. Покрасневшее пылающее лицо, дрожь в жилистых плечах. /я знаю, пацан, это тяжело/ Мальчишка неуверенно жмется к груди, пулеметная очередь слов, прерывающаяся нервными смешками и фразами в стиле: Да я в порядке, видишь же? Только «в порядке» шито белыми нитками и грозиться накрыть сраным медным тазом нервного срыва. Мальчик, что отчаянно ставит себя на последнее место, мальчик хранивший травму детства слишком долго. — На камеру это одно, — отчаянная попытка доказать самому себе. Хотя бы что-то. — Но в реальности… ты мне нравишься, правда. И не из-за денег… лет с четырнадцати. Но я… Я не могу. Не могу перешагнуть, когда… …Сухое движение рук, тыльная сторона вытирает влажные губы. Он слишком трезв для этого разговора и чужих признаний в ночи, но кто-то должен. Должен выслушать, должен успокоить и дать верное направление. В терапию. Лет на десять. — Просто можешь не делать со мной… ничего, странного? Я имею ввиду не по видео связи, а в реальности? Сукуну тянет заржать. Было бы смешно, не будь ситуация такой уебской. Ладонь замирает в миллиметре от чужой головы. Можно ли?.. — Не буду. Обещаю, Мегуми. Теплое дыхание обжигает кожу даже сквозь рубашку. Ночь обещает быть долгой и темной.