Растрёпанные, не первой свежести волосы и странный блеск в глазах — именно таким было моё знакомство с
ним.
Эрик.
Вроде его звали так. По крайней мере так его представила мне мама.
— Уильям, знакомься, это Эрик, — мне приходилось смотреть вверх, чтобы видеть лицо незнакомца, — мой давний друг со школы.
— Привет, Эрик, — скромно пробормотал я, в ответ на это мужчина странно улыбнулся и протянул мне руку для рукопожатия.
Он сильно сжал мою ладонь. На секунду я скривился от боли.
— Ну что ты как девчонка, — выдохнул он, после заглядывая в лицо маме, — Пегги, тебе надо что-то с этим делать.
— Да-да, я понимаю, но ему только неделю назад исполнилось десять лет, — её мягкая рука растрепала мои волосы, — первый юбилей.
— Юбилей значит… — его потёртые костюмные брюки вытянулись в коленках, когда он немного присел, чтобы быть со мной на одном уровне, — ну, расти большим, Уильям, — Эрик совсем не нежно потрепал меня по щеке.
Расти большим.
После развода с Томми, мама часто могла оставить меня дома с кем-то из братьев или своих подруг.
Так было, пока на пороге не оказался он.
— Лиам, сегодня с тобой посидит Эрик, Мэри занята, — она повернулась к нему, — спасибо большое, что оказываешь такую услугу.
— Без проблем, я могу сидеть с ним в любое свободное время, — он поправил свои волосы, — удачи на работе!
— Спасибо, — мама кивнула ему и дверь захлопнулась.
За тот год, что я его не видел, мне казалось, что его лицо так и застыло в той неестественной маске, что поразила меня во время первого разговора с ним.
Однако сейчас я не мог не заметить изменения в одежде — его рубашка и джинсы сейчас выглядели настолько свежими, что от них почти что пахло магазином.
Взгляд остался таким же, что и раньше.
— Привет, Лиам, — несвойственной мужчине лёгкой походкой он подошёл ко мне и протянул руку.
— Здравствуйте… — тихо ответил я, пожимая его руку.
— Пегги рассказала мне, чем ты обычно занимаешься на каникулах… — Эрик задумчиво посмотрел в потолок, — не покажешь свои рисунки?
Моё настроение сразу же вынырнуло из пучины недоверия, и я чувствовал, как моё лицо светится от радости.
— Конечно! — я быстро поднялся на второй этаж и Эрик медленно проследовал за мной.
Эрик приходил где-то раз в неделю — присмотреть за мной или как гость у мамы. Он отличался от других взрослых, например, от учителей в школе: он не обращался со мной, как с непонимающим ничего существом, был, хоть и по-странному, но на порядок добрее, с ним можно было много о чём поговорить.
Из разговоров я узнал, что он знаком с мамой со старшей школы и они ходили в одну церковь. Вроде, он говорил что-то о том, что он занимает там какую-то должность, но я пропустил это мимо ушей, пока разрисовывал очередной пейзаж.
Конечно, даже тогда он казался мне… странным. Но насколько странным ребёнок может счесть уважаемого им взрослого. Тогда мне казалось, что все взрослые имеют свои странности.
Он казался мне крайне интересным человеком, он не оправдывал всё Богом, не осуждал маму за развод с Томми (в отличие от церкви), да и в целом дни с ним отличались от всех других своей скоротечностью.
Минули годы, я всё также пересекался с Эриком время от времени.
В какой-то момент Ноэль познакомил меня с прекрасной вещью под названием трава и я на время совсем забыл про Эрика. Вокруг меня в школе начали вертеться одноклассницы, пацаны из других классов норовили украсить моё лицо фингалом. В общем, было чем заняться.
В один из ускользающих дней, Эрик пришёл к нам на ужин. Пол и Ноэль были не дома — Пол на работе, а Ноэль чёрт знает где.
Мама накладывала на стол, извиняясь перед Эриком, будто это был не её старый друг, а какой-то важный и почётный гость, на которого надо было произвести впечатление.
Моя вилка лениво толкала картошку на моей тарелке, как я услышал своё имя.
— Пегги, а Лиам работает где-то? — чавкая спросил Эрик.
— Ох, нет, ему сложно удержаться на одном месте, — она издала беззлобный смешок, — эти подростки…
— В таком случае, у меня для него есть работёнка, — я поднял глаза и столкнулся с его таким же горящим, как и несколько лет назад взглядом, — не беспокойся, его не уволят, я позабочусь об этом.
— Ох, это будет очень славно! — в её голосе пылали радость и восхищение.
— Работа не особо сложная: убраться там, постричь газон сям — всё в таком духе, — Эрик отправил очередную порцию картофеля в рот, и на миг мне показалось, что по его лицу скользнула улыбка, — что скажешь, Лиам?
— Я… э… — серьёзный взгляд Пегги поймал мои глаза, — да, да, я очень хотел бы работать!
— Да? Отлично, — он склонился над своей тарелкой и уже не подавлял улыбку, — приезжай завтра на 50-м автобусе на конечную остановку часов в 13, я встречу тебя.
— Хорошо, — ответил я, но не мог выкинуть из головы замечание о том, как быстро он сказал эту фразу. Будто машинист поезда, который уже сотый раз объявляет одни и те же остановки.
Следующим днём я, как и было указано, приехал на конечную остановку. Только в автобусе до меня дошло, что 50-й автобус ходит почти что до центра Манчестера, а Эрик говорил про работу, связанную определённо с домами, а не квартирами. Я списал эти странные мысли на отсутствие завтрака.
Оно же и притормозило мой выход из дверей автобуса, но меня уже успел заприметить Эрик:
— Привет, Лиам, — сегодня его волосы были причёсаны.
— Привет, — я неуверенно подошёл ближе к нему.
— Как твой день? — не дожидаясь моего ответа, он уже успел сделал несколько шагов от остановки.
— Да так, не завтракал толком, — в голове, по правде, не было никаких мыслей: мне хотелось лишь покончить с какой бы то ни было работой и уехать домой.
— Да? Ничего, устроим тебе ланч, — он завёл руки за спину, и мы вдвоём направились вдоль улиц.
Я осматривал каждое тёмное здание, что попадалось мне на глаза, пытаясь отвлечь себя от голода. За этими пустыми размышлениями о том, моют ли окна в этих местах, я не заметил, как Эрик остановился и почти что столкнулся с ним.
— Осторожнее, парень, — усмехнулся он, — ну, мы пришли.
В его голосе послышалась дрожащая нотка. До этого я не замечал за ним такого.
Перед нами стояло большое здание, над парадным входом с зелёным ковром значилось «The Bronze Lion». Отель?
Судя по интерьеру, он был не из дешёвых. Но мог ли Эрик устроить школьника, которому даже нет пятнадцати на такую работу. В голове не возникало никаких воспоминаний о том, чтобы он говорил о работе в центре.
Прежде чем я успел задать ему вопросы он повернулся ко мне и с самой доброй улыбкой (какую он мог изобразить) спросил:
— Пойдём?
Будто у меня есть выбор. Мы оба прекрасно знаем о бедном положении моей семьи.
Я киваю, и мы без слов проходим в стеклянную дверь.
Как только я вошёл в наполненное тёплым светом помещение, все мои тревожные мысли сошли на нет.
В холле стояли дубовые столики с хрустальными вазами, а на замшевых красных диванах сидели те, кого никак иначе не назвать как «бизнесмены».
Все эти эмоции были сродни тем, что я испытывал, когда мама впервые отвела нас на рождественскую ярмарку, где в оранжевом свете гирлянд переливались сладости любого цвета и формы, а на прилавках сувенирных магазинов стояли игрушки, которых я мог увидеть только за стеклом магазинов.
Пока я восхищённо рассматривал убранство отеля, Эрик вызвал лифт.
— Был здесь когда-нибудь?
— Нет… — я не мог скрыть своего восторга, — тут очень красиво.
— Нравится? — он ухмыльнулся.
— Конечно, — киваю я и в тот же момент приходит лифт.
Эрик жмёт на какой-то этаж, пока я рассматриваю обрамлённое дубовой рамой зеркало.
Неужели вот так — по удачному стечению обстоятельств, я могу быть в таких местах чаще?
Эта мысль раскручивала невероятное чувство эйфории, такое, что мне казалось, что меня может оторвать от земли.
Звук открытия дверей лифта выдернул меня из размышлений.
Эрик без слов вышел из лифта и кивком призвал меня идти за ним.
В голове сейчас у меня не осталось ни одной плохой или тревожной мысли. Всё тело обвила радость, на лёгких ногах я следовал за Эриком, пока он не остановился и не открыл ключом одну из дверей.
Это прервало череду окрылённых мыслей.
Разве я не должен был мыть посуду или полы?
Хотя, я могу убираться и в номерах.
Я выдохнул и прошёл в номер. Только, когда дверь за мной закрылась я явно ощутил, что что-то не так.
В номере было совершенно чисто.
— И что за работа может быть здесь? — уже с некоторой тревожностью спрашиваю у Эрика.
— Лиам, ты же хочешь заработать много денег? — смерив меня холодным взглядом спрашивает он.
— Да… — я сглатываю ком чего-то странного в горле.
— Тогда не задавай лишних вопросов, хорошо? Будь хорошим мальчиком и делай что говорят.
Он закрыл дверь на ключ, и я ощутил себя загнанным в угол животным.
«Блять, нет, я не должен был соглашаться на это», — звенело, нет ревело, у меня в голове.
— Э, Эрик, я лучше пойду сейчас к…
— Нет. Ты остаёшься здесь, — холод его голоса обдал моё тело, и я оцепенел, — двести пятьдесят. Сейчас. За то что ты не уйдёшь.
— Но…
— Или, блять, ничего не получишь. Но ты всё равно останешься.
Живот начало мутить от нервов.
Это всё походило на те вечера, когда отец снова заваливался пьяным посреди ночи, пока я спал в комнате не в силах пошевелиться. Я не мог ни уснуть, ни выйти, ни сомкнуть глаз, пока не слышал то, как закрывается дверь его спальни.
Я не мог ничего сказать.
— Так что?
Он кинул раздражённый взгляд и от него у меня подкосились ноги.
— Первое, — сдавленным голосом ответил я.
— Умница. А сейчас иди в душ, — его лицо смягчилось, но глаза горели тёмным предвкушением.
На негнущихся ногах я направился в ванную.
Как в тумане я намылил мочалку и тупил в стену, пока обжигающая вода стучала по спине.
Пока я смывал шампунь с головы, я услышал, как хлопнула дверь.
Неужели он просто взял и ушёл?
Я выключил воду и прислушался к происходящему за дверью ванной.
За ней шёл диалог. Эрик и ещё кто-то.
Я точно понял, что от меня хочет
кто-то.
Мои руки затряслись и щёки обдали горячие слёзы. Нет, я не могу этого сделать.
Но в голову то и дело лезли воспоминания о том, как грустно вздыхала мама, когда я просил её дать мне карманных денег или элементарно купить что-то для школы.
От этого мои ноги подкосились, и я сполз по плитке на дно ванной.
Беззвучные рыдания сжимали горло и перекрывали воздух, тревога и бессилие смешались в кислый коктейль на языке.
Я вспомнил о Поле и Ноэле. О пьяном отце и слезах Ноэля перед сном, когда он отворачивался от меня к стене. Как я поджимал губы, каждый раз, когда Ноэль доставал что-то с верхней полки кухни и поднявшийся низ футболки обнажал сине-зелёные россыпи синяков.
Нет, я должен сделать их счастливыми. Томми никогда не трогал меня, и раз уж я не могу разделить их боль, то обеспечить деньгами я точно в силах.
Эти размышления вселили в меня достаточно сил, чтобы выйти из ванны и посмотреть в слегка запотевшее зеркало. Даже с пеленой осевшей влаги было видно, что мои глаза покраснели. Я протёр их руками, вздохнув так глубоко, что кольнуло в груди.
Блять, ладно я сделаю это. Только сейчас. Только один раз.
Я вытер волосы и обернув полотенце вокруг торса, вышел из ванной.
Лицо нового неизвестного мне мужчины подкосило мою уверенность в том, что я смогу это вытерпеть.
Он сидел рядом с Эриком на кровати и скользил взглядом по моему неприкрытому торсу. Непримечательные рубашка и брюки не отличали его от любого другого жителя центральных районов, однако золотой блеск часов выдавал его достаток.
— Это Лиам, — Эрик вежливо улыбнулся, — Лиам это…
Джейк? Джеймс? Это точно было что-то на «Д».
— Привет, Лиам, — Д. расплылся в улыбке, что высекла на его лице с десяток морщин.
Моё тело ощущалось деревянным, но я всё же смог выдавить негромкое:
— Здравствуйте…
— Ты же знаешь, зачем ты здесь? — лицо Д. стало серьёзным.
Я безмолвно кивнул, отводя взгляд в сторону.
— Хорошо. Присаживайся, — он подвинулся и похлопал по матрасу слева от себя, не дожидаясь того, пока я сяду, Д. повернулся к Эрику и продолжил, — я позвоню тебе, когда закончу.
Тот кивнул и спешно вышел из номера. Послышался звук поворота ключа и именно в этот момент мне впервые в жизни всерьёз захотелось выпрыгнуть из окна.
Я не чувствовал своего лица, лишь смотрел напуганными глазами на немолодое лицо Д., которое сейчас в моей памяти выглядит бежевым пятном, но я точно помню, как скривился, увидев большую родинку на его подбородке.
— Что ж,
Лиам, — моё имя растекалось на его языке, словно мазут, — это твой первый раз?
— Да… — еле слышно сказал я, нервно теребя полотенце на своих бёдрах.
Д. кивнул и повернулся ко мне, силой затягивая меня в поцелуй. Сдерживаясь от того, чтобы не заплакать, я начал нехотя шевелить губами. Моё сердце пронизывало сотни иголок, лёгкие словно сжимало двумя бетонными плитами, весь кислород уходил на тревогу.
Я отстранился, тяжело дыша и посмотрел в лицо напротив.
На нём сияла торжествующая улыбка, сочившаяся неприкрытой, кислотной похотью.
Сейчас я, наверное, выглядел так жалко. Маленький мальчик с напуганными глазами перед лицом неизбежного, которому срать хотелось на его возраст и проблемы.
Д. потянул за узел полотенца на моих бёдрах, но я прервал его. Не хватало ещё, чтобы со мной обращались как с глупой куклой без мозга и мышц.
Но видимо таким я и был для всех? Иначе бы Эрик выбрал кого-нибудь другого.
Полотенце упало на дорогой ковёр и по спине пробежали мурашки, как только я лёг и моё тело соприкоснулось с холодными простынями.
Я закрыл глаза, как только почувствовал руки, раздвигающие мои дрожащие от страха ноги.
Может это хорошо, что я не помню всего этого в деталях. Плохо лишь то, что подавленные воспоминания до сих пор просачиваются в мои сны.
То, как он вошёл в меня.
«Чёрт, а Эрик не врал насчёт тебя».
Как он перевернул меня на живот и заломил руки за моей спиной, наваливаясь всем весом.
«Блять… Да, ёбаная потаскуха».
Как горячие слёзы бесконтрольно текли по лицу, пока он бездумно трахал меня, а когда заметил, что я плачу, влепил мне пощёчину.
«Не порть веселье».
Как всё закончилось, и я ощутил мерзкое чужое тепло внутри себя.
— Ты просто замечателен, Лиам, — он встал с кровати и достал из кармана своих брюк конверт, — тут всё твоё. Только в следующий раз постарайся не рыдать как баба?
Я угукнул и провалился в беспокойную дрёму, пока Д. разговаривал по телефону.
Двести пятьдесят. Минимум. А что ещё сверху?
Я пытался утешить себя мыслями о деньгах, но от этого было только хуже.
«Ёбаная потаскуха».
Спустя час или чуть больше, я уже сидел с Эриком в тёплом кафе. Я всё ещё не видел ничего перед глазами, но у меня получилось заказать кофе и какой-то десерт.
Всю дорогу я лишь молчал и тупил в тротуар, не слыша ни одного предложения Эрика.
— Эй, Лиам, — он щёлкнул пальцами перед моим лицом, — ты меня вообще слушаешь?
— А… Нет, — растерянно ответил я, отпивая кофе.
— Я говорил о том, что я сказал Пегги, что устрою тебя на работу где-то на полгода, — приятный интерьер кафе пошёл кругом и меня начало мутить, — то есть. Ты должен приносить ей деньги от меня ещё полгода.
Это звучало как смертный приговор. Стук судебного молотка, оглашающий назначение свидания с электрическим стулом.
— Я не хочу… — выдавливаю я, пряча ладони в рукавах рубашки, — я не смогу…
— Лиам, ты сможешь, — он наклонился чуть ближе, — или твоя мама не устроится ни на одну работу с божеской зарплатой и ей будет светить только мытьё полов в барах.
Всё вокруг потемнело. Сердце застучало в висках.
— Нет, ты не можешь…
— О, да, я могу, Лиам, — хищный оскал воцарился на его губах, — я могу, и я сделаю это. Тот мужчина, с которым ты встретился сегодня. Он очень высокая шишка в твоём районе. И если ты перестанешь ходить со мной, я легко могу позвонить ему и сказать, чтобы Пегги не брали ни на одну работу.
Мне понадобилось пара минут, чтобы переварить услышанное и применить это к реальности. Конечно, мама могла бы работать и в другом районе, но Эрик может выдворить её с любой.
— Но, почему я? — в тихом отчаянии спросил я.
Он задумчиво посмотрел наверх.
— Когда ты ходил с мамой в церковь, на тебя положили глаз, — во взгляде Эрика была честность, ну, такая честность, на которую был способен человек вроде него, — не один и не два человека. Можно сказать тут очередь желающих, — он самодовольно улыбнулся.
Очередь желающих. Словно страшная молитва эти два слова крутились в моей голове. Ещё много таких как Д.
— Поэтому я говорил про полгода, — продолжил Эрик, — этим нельзя заниматься слишком часто, иначе ты совсем не сможешь “встречаться”.
Я безмолвно кивнул, нащупывая конверт с деньгами в кармане. Этим нельзя заниматься слишком часто.
В ушах до сих пор звенит вопрос мамы, который я услышал, когда пришёл домой.
— Как с работой, Лиам? — она уже накрывала на стол и меня сразу же окутал такой приятный и родной запах её еды.
Я проглотил ком в горле.
— Да, всё нормально, — на последнем слове мой голос дрогнул, и я добавил: — Устал сегодня, я не буду ужинать, мам.
— Ну для кого тогда я это всё готовила? — вздохнула она.
Мне не хотелось её расстраивать, потому ещё меньше мне хотелось говорить правду. Те разы, когда она произносила имя Эрика, промелькивали у меня в голове, отдавая холодом в груди.
Я плюхнулся в свою кровать и попытался отстраниться от всего. От ощущения грязи по всему телу, фантомного веса грубых рук на моих бёдрах, чужих низких стонов. Этого было слишком много.
Ноэль, как всегда, ушёл куда-то к своим друзьям и от этого в комнате было ещё холоднее.
Плотный конверт с деньгами упирался мне в ногу, и лишь это ощущение помогло мне заснуть тем вечером.
—
Can you break my legs tonight?
Прошло около пары месяцев и это уже мой четвёртый клиент. В отличие от предыдущих, его пальцы сжимали мои бёдра так сильно, что через пару минут я уже видел красные синяки. Он почти не разговаривал со мной и, перед тем как сделать
это, его желанием было отшлёпать меня.
Одно представление этой сцены пробивало меня на слёзы унижения. Блять, мало того, что я “малолетняя потаскуха”, так ещё и подставляю свой зад мужику в три раза старше меня, чтобы тот меня выпорол.
Но будто у меня был выбор.
Когда он вошёл в меня, то приказал смотреть в глаза. Эти горящие нездоровым желанием тёмные глаза и его руки, раздвигавшие мои колени всё шире ещё долго мне мерещились в полумраке нашей с Ноэлем комнаты.
— Блять, твои чёртовы ноги, — под напором его сильных рук, мои бёдра прижались по бокам живота.
Отчаянный всхлип вырвался из моего горла, и я желал, как никогда прежде, чтобы этот ублюдок сломал мне нахрен все кости, лишь бы не чувствовать всё, что сейчас разрывало грудь.
—
Can you pay for overtime?
Я пребывал в тошнотворном забытие, когда столкнулся взглядом с часами. 16:25.
Прошло почти полтора часа?
Какой-то пожилой мудак сидел меж моих ног и отсасывал мне. Что, впрочем, было безуспешно, потому что у меня почти не стоял.
Он был достаточно добр ко мне, но мне всё равно было унизительно просить доплату. Будто я устроился на эту работу по своему желанию.
Но счастливое лицо матери, хвалившей меня за то, что я нашёл такую работу, подавило стыд и злость.
— Сэр… — он отстранился от моего члена, и я поморщился от отвращения, — прошло полтора часа. Вы должны доплатить ещё половину.
Он метнул взгляд на часы и пробормотав что-то в духе «ой, точно, да-да», выудил из лежавших на ковре брюк бумажник и кинул две купюры по пятьдесят.
Я удовлетворительно кивнул.
Пару дней спустя я рылся в своей тумбе, когда наткнулся на эти две купюры.
— Блять, Лиам, ты действительно просто дешёвая потаскуха, которая занимается этим за деньги, — прошептал я себе так тихо, что сам еле слышал свой голос.
Мои губы изобразили грустную улыбку. Я не мог оторвать взгляд от двух красных бумажек.
Это всё что я стою?
Портрет Елизаветы Второй начал мутнеть, и я вытер слезы ладонью.
Это были деньги, которые попросил я. Я, блять, согласился на это. Я по своей воле “продал” себя.
Мысли стали настолько тяжёлыми, что я тотчас смял купюры и бросил их куда подальше, пока мои щёки утопали в солёном, злом и отчаянном море.
—
Can you pay to keep my secrets safe?
Я слышал стук своего сердце в ушах. Нет этого не может быть.
В первый раз я встретил своего знакомого. Точнее маминого знакомого. Я видел его в церкви около пяти лет назад, он приходил как и мы — каждое воскресенье.
Остатки чего-то важного с гулким эхом рухнули во мне.
И я позволил ему трахнуть меня, пока я сдерживал надрывные всхлипы.
— Вы же никому не расскажете?.. — тихим голосом спросил я.
Вопрос повис в воздухе на пару секунд.
— Я? Нет, парень, зачем мне это? — усмехнулся он в непринуждённой манере.
Я молча кивнул. Он не расскажет.
—
Can you help me take away the pain?
Когда после очередного часа в отеле я прихожу домой, к моему удивлению, Ноэль сидит на своей кровати.
— Привет, — удивлённо выдыхаю я.
— Привет, — он откладывает гитару и похлопывает по матрасу рядом с собой.
Когда я сажусь рядом, он достаёт из-под подушки пакет с травой.
— Чувак, я отвечаю — это лучшее, что ты попробуешь, — его глаза светились предвкушением.
Через полчаса мы уже раскурили по косяку и валялись на полу, болтая о всяком бреде.
В череде несвязных высказываний, Ноэль сказал что-то про шлюх и часть моего кайфа сошла на нет. Я не подал вида и с поджатыми губами проигнорировал Ноэля.
— А, и ещё, — он повернулся ко мне, и мы столкнулись взглядами, — Анна сказала, что видела, как ты ошивался с мужчиной у какого-то отеля в центре.
Всё лицо обдало холодом, и Ноэль нахмурился в недоумении.
— Ли, если ты нашёл богатых друзей — делись с братом, — он рассмеялся и отвернулся.
Мой пульс всё ещё гнал со скоростью бешеной лошади, но я знал, что бояться нечего.
В груди снова заныло давно закопанное внутри чувство тоски и желания тепла. Желания, чтобы всё прекратилось.
Я без слов повернулся и обнял Ноэля, уже не в силах подавить всхлипы. Он сел, но я так и не отпустил его.
— Эй, ты чего, Лиам? — его тёплая рука поглаживала мою спину.
Я отрицательно покачал головой и уткнулся в его шею, обдавая её влагой.
—
I feel the way
That you stare at the back of my neck
From the back of the porch
Приятный ветер окутывает меня, когда я неспеша курю и оглядываю небольшие дворики. На улице было не так много людей, поэтому я мог спокойно задерживаться на пару минут и просто рассматривать чей-то двор.
Сегодняшний день был невероятно хорош. Я переспал с приятной девчонкой, которая к тому же дала мне травы; избежал пары глупых драк в пабах и меня не вышвырнули из бара за неимением паспорта.
Видимо, всё хорошее имеет свойство заканчиваться.
Когда я наклонился, чтобы поправить шнурки я почувствовал на себе взгляд. И моё тело рефлекторно пробило холодом.
Я встал и медленно повернул голову влево.
Там, стоя на своём крыльце стоял знакомый человек. Д.?
Он улыбнулся и помахал мне рукой.
Нет, не может быть такого. Но явные морщины и заметная родинка на подбородке говорили об обратном.
О, да, это было, блять, реальностью.
Я хочу бежать, кричать, сделать всё что угодно, но только не стоять, позволяя ему смотреть на меня. Я не помню его лица, но помню его голодный, похотливый взгляд, который сжал всё моё нутро.
Прошло около пары минут, когда я вышел из транса и побежал дальше по улице.
Но мне казалось, что это всё тщетно и что будь я на самом краю мира, я всё равно чувствовал бы на себе его сальный взгляд.
—
Hey man I miss your collar bones
I know the way your skin feels on my collar bones
— Буду роуди у Карпетс, — эти слова были словно ведро ледяной воды на голову.
— Ты уедешь на…
— На года два, может полтора, — перебивает меня Ноэль и победоносно улыбается.
Я сейчас не вижу ни одной причины для улыбки. Мне будто сказали, что отныне и навсегда я буду жить в холодном одиночестве.
Мысль о том, что тебя не будет, пока
это происходит ужасала. И я думал, что хуже быть не может?
Нет, я хочу, чтобы ты остался. Блять, любой ценой. Я не смогу выдержать это без тебя, Ноэль.
Сейчас я готов отдать всё, что у меня есть, чтобы ты был со мной и безмолвно обнимал меня безрадостными вечерами, даже не зная причины моей грусти.
Твоё тепло, такое родное, такое успокаивающее, которое не даст мне никто другой, теперь будет не в другом районе, не в другом городе, а в другой, мать его, стране?
Прежде чем я успеваю обдумать варианты предотвращения твоего отъезда, я сталкиваю наши губы в безрадостном, отчаянном поцелуе. Мои губы начинают двигаться, и ты отталкиваешь меня.
— Твою мать, Лиам, — ты поражённо смотришь на меня и вытираешь губы ладонью, — ты употребил что-то сегодня?
— Я… — я в таком же шоке и страхе от своих действий, — нет. Ноэль, я не хочу, чтобы ты уезжал.
— А мне что с того? — раздражённо, но с ноткой настороженности рявкает Ноэль.
Я замолкаю. Теперь даже он меня ненавидит.
Отъезд, как и ожидалось случается. Как и встреча с новым клиентом.
Я прихожу домой, полностью опустошённый, надеясь на то, что ты будешь дома.
Застеленная постель и убранная тумба напоминают мне о том, что тебя здесь нет и не будет ещё очень долго.
Я сворачиваюсь калачиком в своей кровати и теперь уже не могу сдержать всю ту боль, которая копилась все эти месяцы.
Грудь и голова болят от рыданий, что я уже не в силах разделить с тобой.
