Нежность.

Яркое полуденное солнце опускалось тёплым светом на крышу дворца Энки. День казался невообразимо приятным, лёгкий ветерок не давал телу окончательно размориться, а мягкие травинки боязливо щекотали кожу разложившегося на газоне Энлиля. Его мягкие волосы ручейком струились по земле, цепляя сухие листья и мелкие сучки, а тонкие изящные одеяния смялись под хрупким терепетным телом. Суровые выкрики Шамаша уже не заботили его помутневшееся сознание. Важно было лишь ощущение изнеженной свободы, трепетной лёгкости и хрупкого умиротворения. —Энлиль! Энлиль... - Шамаш склонился над ним, загораживая тёплое солнышко. Острый кончик сабли повис в миллиметре от тонкой изящной шеи. - и долго ты будешь строить из себя деву в беде?! Мужчина снизу удивлённо вскинул брови, приоткрыл глаза, описывая нависшего над ним бога игривым взглядом. —А лежачего не бьют. - С улыбкой фыркнул Энлиль, наслаждаясь величественным видом возвышавшегося над ним любовника. Его грудь широко вздымалась от глубоких усталых вдохов, так и соблазняя протянуть руку и прикоснуться к мягким формам. А его властное стоическое положение порожлало ещё более греховные мысли. —Это уж совсем не благородно, - Шамаш недовольно пихнул Энлиля в бок. Тот нахмурился. Шамаш явно недооценил его уталость. Ладони болели от тяжёлого меча, а тело ломило от беспорядочных и резких движений. —Тебе ли говорить о благородстве, мой милый друг? Тонкие пальцы плавно отвели меч в сторону. Энлиль укоризненно, почти насмешливо смотрел в строгое лицо Шамаша, любовно осматривая резкие и грубые черты война, вдруг преобретающие оттенок мальчишеской невинности. Шамаш закатил глаза и смиренно уселся на изнеженную солнцем траву, запуская ладонь в мягкие светлые волосы. Дворец уже накрыли густые тени, и лишь на шпилях его парных колоколен угасали блики солнечного света. О высокие стены ударялось тяжёлое, прерывистое дыхание ветряного бога. Как было прекрасно видеть Шамаша таким: ласковым, до неузнаваемости осторожным. Чувствовать шершавые ладони на тонкой коже, что со странной, неприсущей нежностью гладили любимые руки, плечи, шею... Знать, что пальцы, познавлие лишь тяжёлый меч, аккуратно выбирают сухие листики из его длинных прядей, стараясь не потянуть волосы и не спутать причёску. Шамаш редко появлял любовь так деликатно. Он словно колючий кактус, очаровывающий своим коротким цветением, но готовый нанести удар даже в момент любования. И это влечёт ещё сильнее. Ведь Шамаш прекрасен в своей жестокости, неотразим в своей кровожадности, изумительн в своей смертоносности, похожий на клинок из дорогого булата, блестящий на солнце острейшим лезвием и раз за разом окрашивающийся в алый. Но сейчас... Он бессердечно убивал его своей необузданной нежностью. Энлиль тихо кашлянул, отведя пустые дымчатые глаза в сторону. Шамаш слишком хорошо знал этот взгляд. —Снова надумываешь себе что скоро умрёшь? С бледных губ Энлиля сорвался вымученный вздох. Последние дни выдались тяжёлыми, а прошедший бой, казалось, вытянул из него последние клочки жизни. Он лежал, погрузившись в густые, тёмные и скользкие дебри своих мыслей, и мысли эти были отнюдь не радостные. —После всего, что ты сделал. Хотя бы для нас. Хватит ли тебе совести покинуть этот мир, о мой прекрасный Энлиль, - пристыдил Шамаш, подцепляя пальцами его подбородок. —Ты бессовестный. - напыщенно фыркнул он, не отводя взгляда с сияющего в последних розовых лучах лица любовника, разглядывая пусть тщательно скрываемые, пусть затаённые в самой глубине души воина, закалённой в боях, чувства. Столь сильные, что, выплеснувшись, могли уничтожить половину мира в слепой, безумной ярости, гонимой самой чистой и искренней любовью. Шамаш наклонился к нему, покрывая тёплую кожу обжигающими поцелуями. Трепетно и мягко, лишь иногда позволяя себе смелые укусы. Он коснулся губами его челюсти, шеи, немного ключиц и наконец добрался до обнажённой груди, бесстыдно дразня языком соски. Энлиль смеётся, тихо и спокойно. Все ещё счастливо. Возможно, он пока не слишком стар для всего этого. Шамаш на мгновение уткнулся в загорелую шею, вдыхая свежий, еле уловимо — ягодный, аромат его тела. —Ты будешь в порядке, любимый мой. - шептал он в кожу, обхватив рукой потускневшее от беспокойства лицо Энлиля. ‐ Мы разберёмся с этим вместе... Опустевшую крышу дворца заливал серебристый свет луны. Сквозь высокие витражи в комнаты просачивались длинные густые тени, скрывая в себе облик смерти, желающей поскорее затащить Энлиля в свою обитель.