Ты любил бы меня, если..

В паркий день, обещающий разразиться грозой под ночь, Ханджи выудила Леви на встречу. Так как Зое по своей натуре дама необычная, а в частности, странная, засели они в подобающем ей месте. Противиться воле народа Леви перестал пытаться уже после попойки в чьем-то шанхае. Нынешняя же трапезная оказалась в концептуальной постройке, походившей архитекнутурно на китайскую пагоду, где, однако, потчевали европейской кухней. Сначала все шло мирно, и диалог стоически тек непрерывной струей. Единственное, от каждого глотка апероля Ханджи весомо пьянела. Леви даже минутно усомнился, точно ли рыжеватая жижа в ее бокале — это не хороший и чистый спирт. От внезапных кульбитов, странных предложений и спорных сплетен у Леви потихоньку начинала кружиться голова. Будь он чуть моложе, может, и не отказался бы скататься на электричке в Рим и вернуться обратно на козлах. Однако переутомление, которое он принимал за ревматизм, не давало покоя. Сейчас же он вовсе ощутил себя старцем, и на то была причина. Часто, если Ханджи не порождала мемы сама, то была первой для них инстанцией. Леви же, напротив, относился к новшествам очень спокойно и был не прочь вспомнить забытую классику и старые мотивы. — М, кстати Леви! — радостно и внезапно воскликнула Ханджи после некоторой паузы. Леви чуть не подавился. За столь короткий срок слух уже успел попривыкнуть к тишине, но Ханджи не из робких. Ей молчать не положено. — Что? — ответил Леви без энтузиазма. — Ты любил бы меня, если бы я стала тушканчиком с вишенкой? — глаза Ханджи лукаво сверкнули сквозь мутные окуляры. Вид её грязных очков доставлял Леви почти физическую боль, так что взгляд он отвел. Но вот Ханджи истолковала это иначе. — Чего? Что за ерунда. — Ну Леви! Представь, что я внезапно стала тушканчиком.. с вишенкой. — Ханджи хихикнула, явно довольная реакцией друга. — Ты человек, Ханджи. По крайней мере, внешне отдалённо похожа. — уклончиво ответил Леви. — Ну просто скажи.. любил бы.. или бросил... с вишенкой. — тихо прибавила Хан, комически повесив нос и состроив собачьи глазки. — Я не понимаю, к чему это все. Ты человек, зачем тебе внезапно становиться.. тушканчиком. — Леви начинал раздражаться. — С вишенкой! — гнула свою линию Ханджи. Её, видимо, очень возбуждали пытки. Глаза так и горели безумным огнем, а от излишней энергии она аж привстала, стараясь как можно больше нависнуть над Леви, подавив тем самым его своей несокрушимой аурой идиотизма. — Допустим. С вишенкой. — Леви оставался хладнокровен, как жаба, и отстраненно смотрел на чучело перед собой. — Ты не понимаешь?! Серьезно?! — Зое разочарованно отступила, упав в кресла в позе распятия, поняв, возможно, что перебороть чужое упрямство и твердолобость под силу только богу и Эрвину Смиту. — Ну это же шутка! Почему ты просто не можешь сказать: «О боги, Ханджи! Я любил бы тебя, даже будь ты сгоревшим омлетом. Я бы отдал за тебя жизнь!» С каждым словом Леви корчился все больше. — Мне вообще не смешно. Где смеяться? Что за дебилизм. Зачем мне тушканчик. — С вишенкой! — взвыла Хан. — Леви… Это просто мило. Думаю, тебе было бы неприятно, если бы Эрвин ответил: " Нет, Леви. Не любил бы. Зачем мне тушканчики с вишенками. Выкинул бы на помойку… может, убил. Закопал бы без зазрения совес.. " Леви вскинул бровь. — Мы можем перевести тему? — Нет! Не можем! Пока ты, конечно, не ответишь. — Ханджи вцепилась в стол, точно из нее рвались бесы. На секунду Леви показалось, что она одержима. Тушканчиками.. с вишенками. Боже, какая дурость, это даже не тянет на водевиль. — Любовь — это слишком сильное чувство. Допустим, я бы не выбросил тебя на помойку. Как видишь, к своей кошке я отношусь довольно снисходительно. Может быть, с тобой бы тоже прокатило. — поддался Леви. По правде этот диалог начинал надоедать, поэтому во благо скорейшего его конца пришлось соврать. Навряд ли грызун, унаследовавший гены его сумасбродной подруги, отличался бы чистоплотностью и здравым смыслом, а это уже весомый повод для отселения тушканчика в любящий дом. — Ну вот! Другое дело. А если бы я была червем?! — Да боже мой. Отвяжись от меня наконец. — не удержался и рявкнул Леви. — Ну, Левичка, милый ты мой, ангельчик мой ненаглядный, светик ясный. — Это был запрещенный приём. Леви на дух не переносил все уменьшительно-ласкательные формы своего злополучного имени. Однако, как и у всякого правила, существуют некоторые исключения. Из уст Эрвина «ангел мой» не звучало бы так унизительно и до позорного смешно. Напротив, бархатный голос Смита оставил бы от клички лишь самые солидные и медовые нотки. Но Ханджи не Эрвин, так что ей никаких поблажек не полагается. — Заткнись. Нет, не любил бы. Бросил на асфальт и с остервенением затоптал. — с поразительной честностью поделился Леви. — Я тоже тебя люблю, Левичка! — Ханджи полезла целоваться, точнее, в ее случае это вождение сладкими от мороженного губами по щеке. Леви спешно сбросил ласку и отсел подальше, в панике строя невидимые взору баррикады, машинально при этом собираясь бежать. Впрочем, со встречей все равно стояло кончать. Градус безумия Ханджи накалился до опасной грани, а черту переходить боязно. — Ты куда! — Домой, кошка голодает. — Так у тебя же автоматическая кормилка! — опомнилась Хан, но Леви уже не слышал. Ханджи бомбардировала его подобными несуразными сообщениями вплоть до самого вечера. Активность, а главное — ответы Леви ей не требовались. Зое удивительно сама справлялась с конфигурацией искрометных шуток и смехом над ними. Но все же ее слова о том, что Эрвин, может быть, был бы не против избавиться от Леви, стань тот несмышленным грызуном или, хуже того, червивой дрянью, внезапно его взволновали. Вдруг и впрямь не постыдился бы,не покривил душой и отказался от сказочной любви. Мысль дурацкая, но толи жаркая погода на него так влияла, толи время, проведенное наедине с Ханджи. Леви захотелось самому спросить, а любил бы его Эрвин таким.. таким склизким и убогим. К счастью, случай скоро представился. Эрвин не дурак, сам заметил особенную мнительность суженого. Даже разговоры о любимом сериале не обрадовали и не завлекли Леви в беседу, так же, как и похвала по поводу ужина. Леви не растекся в улыбке, как обычно, не закатил смущенно глаза. Просто скупо кивнул и воспринял как должное. Правду говорят, что со временем страсть спадает, а спесь, как побочное пламенной любви, уже не кажется такой привлекательной. Но Эрвин то любил Леви если не как прежде, то с удвоенной силой! Что-то здесь не чисто. — Леви, все хорошо? — аккуратно начал Эрвин, макая овсяное печенье в чай. Леви не обратил внимание на этот проступок, хотя всегда считал подобное извращением и с укоризной смотрел на разбухшее нечто. Однако время для разговора Эрвин все же выбрал самое удачное, когда уже пузо наполнено и атмосфера располагает к задушевным разговорам. — Мм.. да. — промямлил Леви, безбожно игнорируя капельку пролитого чая около руки. — Леви, ты меня слушаешь? — заинтересовано продолжил Смит. Сейчас Эрвин наблюдал за супругом, точно за подопытной крыской-вегетерианкой. — Я решил продать нашу кошку на авито через знакомых. Ты не против? — дополнил свой вопрос Эрвин ради эксперимента. Понятное дело, никуда их мглистую мурку девать он не станет. Хотя бы ради Леви. — Мм.. ага, давай. Погоди, что ты сказал? — очнулся вдруг Леви, стараясь не выдать растерянность, но тщетно. Худые ладони сильнее обхватили кружку, а губы сомкнулись в тонкую ниточку, что с головой выдавало замешательство. Эрвин мягко улыбнулся на это. — Тебя что-то волнует. — Ха, нет.. Просто... ты бы... ты бы любил меня, если бы я был червем? — несмело спросил Леви, резко подняв глаза и тут же их опустив. — Чем? — Червем. — негромко выдавил Леви, опустив окончательно взгляд и рассматривая собственные тапочки с помпончиками. Эрвин ненадолго завис, наверняка вспоминая номер областной психиатрической больницы и знакомого терапевта. Но в миг его лицо оживилось, и на нем расцвела заботливая, даже нежная улыбка. — Хахах, конечно любил бы. Посадил бы в баночку из-под соевого соуса, проделал дырку для воздуха и носил бы с собой, всем показывая. Леви не ответил, лишь отстучал пальцами по столешнице избитый ритм, в явной задумчивости показно анализируя ответ, не решаясь отнести его к «хорошему» или «ну, мог бы и по краше выразиться». — А зачем это всем меня показывать? — скептически осведомился Леви, с трудом сохраняя серьезное лицо. Комизм зашкаливал, но шутку надо докончить. — Для тебя самого, чтоб не ревновал к другим офисным червям. Да и, думаю, такой харизматичной пиявкой не грех похвастаться. — пояснил Смит, и плотина рухнула, Леви хихикнул, но потом, конечно, собрался. — А с чего это ты взял, что так быстро от меня отвяжешься? Я же не простым червем буду, а паразитом. Какой-нибудь аскаридой или бычьим цепнем. — задумчиво и тихо осведомился Леви, сохраняя щекотливо интимную обстановку. — Планируешь жить у меня в тонкой кишке? Не думают, что там очень уютно. — буднично ответил Эрвин, однако щелковистым тоном, всегда предвещающим нечто большее. — Как по мне, очень. Буду напоминать о себе изжогой, тошнотой и неустойчивым стулом. — Эрвин разразился смехом. Повисла неловкая, но очень уютная тишина. Леви расслабился и безучастно сёрбал чай с исполинским спокойствием на лице и мягкой, чуть лукавой улыбкой. Эрвин довольно кончал свою кружку, уже не рискую опускать в неё печенья. — А почему ты не удивился моему вопросу? Я вроде червей вообще не часто упоминаю. — все же нарушил тишину Леви. — Хаха, Леви, не думай, что ты единственный, кого терроризировала Ханджи подобными вопросами. — Эрвин устало прикрыл глаза. Его, безусловно, тоже доконали эти бессмысленные шутки. И вопрос Леви стал вишенкой на торте. — Тц, прикол не получился. — А как по мне очень даже получился. — Эрвин с поразительно глупой влюбленностью взглянул на Леви, следом, ухватив его ладонь и чуть не поднося к своим губам для поцелуя. Но,видимо, сам осознал, что перебор это был бы галантности. — А как размножаются черви? — выпилил вдруг Леви. — А ты что, хочешь проверить? — Эрвин заискивающе на него взглянул. Леви его намеренья бессовестно поддержал и одарил супруга соответствующим взглядом. — Хочу. Ночью от монтажа очередного скетча Ханджи отвлекло уведомление. Да еще и от кого. От Леви! Он, впрочем, вообще не часто ей писал по собственному желанию, но чтобы еще и в столь поздний час! На кухонных часах стрелка приблизилась аккурат к двум. Мало кто станет писать без повода в такое время, особенно если это Леви. « вообще-то эрвин сказал, что будет любить меня, если я стану червем. завались ханджи» До девушки не сразу дошло, что он вообще имеет в виду. Но когда все же дошло, Ханджи судорожно и ехидно засмеялась, истерически набирая «АХХААХА БОЖЕЕ ЛЕВИ»