Акт справедливости

Был уже поздний вечер, когда Скворцова — разъяренная, с дикими глазами, в своей идеально отглаженной голубой рубашке — медленно вошла в ее кабинет. Остальные давно разошлись по домам, последним из которых был Викентьев, пробурчавший что-то по типу «до завтра» и, уткнувшись в разложенные веером бумаги, направившийся к лифту. Ксения неторопливо окинула Соню взглядом: раскраснелась девочка, прядки волос торчат из бывшей идеальной утренней прически, пиджак нараспашку, грудь часто вздымается. Очевидно злится. По-детски так, когда можешь себе позволить только орать да ногами притоптывать. Задержавшись ненадолго на едва заметном белом бюстгальтере Скворцовой, Ксюша вернула глаза к ее лицу. «Держи себя в руках, Нечаева, она же еще совсем ребенок.» — Скворцова, что? — устало спросила женщина, но, вдруг, рассмеявшись, предположила, что та переспала с Дударем. Девушка долго не отвечала и подходила все ближе и ближе к рабочему столу, а затем выдала то, чего Нечаева никак не ожидала. — Ксения Борисовна, я все знаю. Соня начала рассказывать про случайно увиденные файлы, про квартальный бюджет, про компьютеры, купленные у самих же себя, про субаренду и прочую ерунду. Рассказывала пылко, яростно, с надрывом, Ксюша даже на мгновение вздрогнула: а не всерьез ли она? Разве можно быть настолько наивной? — Я вами так восхищалась, а вы… Думала, что вы сильная, умная и без вас тут все рухнет просто! А вы — коррупционер! Так вот из-за чего вся истерика. Глупенькая, маленькая, милая девочка. Нечаева покачала головой и слегка отодвинулась от стола. — Зайчонок, — ласково позвала Ксения, — иди-ка сюда, я тебе кое-что покажу. Скворцова упрямо стояла на месте, прожигая Нечаеву глазами. — Да не бойся. Я не буду тебя зарядкой от компьютера душить. Ксюша развернула ноутбук с изображением острова и начала рассказывать о своей «мечте» и занятиях креативным бухучетом. — Это не ваши деньги, они государственные, — упрямо продолжала Скворцова. Женщина лишь улыбнулась, осознавая бесхитростную глупость подчиненной. Стала рассказывать о зарплате, которую «ворует» для нее, Джемы, баб и водителя шефа. Объяснила, как распределяет средства и что если бы не она, тут и впрямь бы все рухнуло — остальным на головы. — У тебя практика месяц назад закончилась, а ты сидишь тут с девяти до одиннадцати, в очках своих, с зарплатой в двадцать три тысячи, нафига? — Нечаева ухмыльнулась, наконец осознавая, чего хочет от нее эта милая девочка. Поднявшись с кресла, она обошла стол и встала напротив Скворцовой. В ее голове зарождались мысли — одна рискованней и развязней другой, кончики пальцев подрагивали в предвкушении. Соня выглядела напуганной и готовой напасть одновременно. Нечаева чувствовала жар исходящий от ее молодого тела, ощущала на себе жадный и гневный взгляд, слышала ее тяжелое дыхание. Горячее желание наполняло низ живота, а между ног появилась непривычная, забытая пульсация. — Ты ведь наказать меня хочешь, зайчонок? — с вызовом спросила Нечаева, прекрасно понимая, как вопросы в лоб подействуют на Соню. — Хочешь совершить акт справедливости посредством другого акта, малыш? Ксения говорила тихо, растягивая слова, наслаждаясь каждой заметной вспышкой мысли, мелькавшей в возбужденных глазах Скворцовой, так явно борющейся со своим желанием. Нечаева приблизилась и прошептала, едва касаясь сладко пахнущей кожи девушки: — Так накажи. Соня сделала резкий шаг вперед, грубо сжав пальцами талию Ксении и с силой прижимая к столу, впилась в ее рот поцелуем. Каждым движением губ и наглого языка, девушка утверждала свое доминирование, свою власть над начальницей, покорно позволяющей вершить над ней «справедливость». Руки Скворцовой расстегнули пиджак, и стащили его с плеч Нечаевой, кинув куда-то в угол кабинета. Ксюша непроизвольно вздрогнула, когда прохладная ладонь прошлась вверх по животу, накрыла и смяла грудь, спрятанную под бюстгальтером, вызывая у нее первый стон. Соня оторвалась от истерзанных губ женщины и коснулась мочки уха, отчего по всему Ксюшиному телу прошлась едва заметная волна наслаждения. Замминистра повернула голову, зарылась пальцами в светлые волосы, слегка царапая ногтями у самых корней, и прошептала на ухо обезумевшей помощнице: — Заставь меня стонать, Сонечка, — это была не просьба, а приказ. И хотя сейчас девушке позволили быть главной, она прекрасно понимала, что все это лишь очередное подчинение в угоду начальнице. Но отказаться от шанса поставить Нечаеву раком в собственном кабинете, как последнюю шлюху, Соня не могла. Да и не хотела. Настойчивыми резкими движениями белая футболка была стянута и отброшена. Ксюша откинула голову назад и прикрыла глаза, позволяя беспрепятственно сдвинуть ее бюстгальтер ниже. Наклонившись, Соня провела языком вокруг возбужденно торчащего соска, и с силой сжала второй двумя пальцами, так, что женщина вскрикнула. Очень хотелось причинить боль. Зубы вонзились снизу, под грудью, а затем девушка всосала покрасневшую кожу, оставляя похабный, но так подходивший в этой ситуации Ксении Борисовне, засос. Нечаева почти перестала воспринимать реальность, отдавшись грубым рукам и влажному рту, когда Соня задрала подол ее юбки на талию и просунула колено между ног. Мгновенно ощутив чужую горячую влагу на своем бедре, Скворцова блаженно прикрыла глаза. Единственной мыслью, хаотично кружившейся в ее голове была — наконец-то она моя. Ее губы вновь накрыли грудь женщины, посасывая и покусывая каждый миллиметр нежной кожи. Скворцова не двигала бедром, ожидая, когда замминистра в нетерпении, которым та всегда отличалась, сама начнет тереться об нее. Долго ждать не пришлось. Нечаева сняла с девушки пиджак, и впившись ногтям в плечи, попыталась ускорить ритм. Соня тут же убрала ногу, отошла, и с ухмылкой скинула с себя руки женщины. Ксюша даже не заметила как в следующее мгновение оказалась прижата щекой к прохладной поверхности стола, с заведенными за спину руками. Хватка у девушки оказалась очень крепкой. «И откуда столько-то сил у зайчонка?» Успела подумать Нечаева, перед тем как ощутила кончики пальцев, сдвигающих ее трусики в бок. Все горело огнем в тех местах, где проходилась ладонь девушки. Вниз по бедру, а затем уже медленнее вверх, по внутренней стороне бархатной кожи, пока не достигла самой горячей части тела замминистра. Длинные пальцы скользнули по влажным складкам, обводя, кружа, дразня и не давая большего. Дыхание Ксении Борисовны стало шумным и прерывистым. Остановившись на пульсирующей точке, Соня прислонилась лбом к лопаткам начальницы. Она прикасалась губами к родинкам, сжимала ягодицы, вдыхала ее аромат, но не двигалась дальше, ожидая очередного приказа. Лишь бесшумно ухмылялась на попытки обездвиженной Ксюши получить нужное трение. — Скворцова, блять! — Не выдержав, хрипло вскрикнула женщина. Все тело жгло огнем, разум затуманился, хотелось только чувствовать, а еще получить наконец выход напряжения. — Вставь в меня уже свои пальцы! Соня, как и делала это всегда, повиновалась. Пальцы резко погрузились туда, где их так желали и задвигались в быстром темпе, входя каждый раз до упора. Ксюша, зажмурившись молчала, лишь задвигала бедрами, навстречу Сониной руке, пытаясь получить больше контакта. Дрожь и тепло постепенно распространялись. Запястья Нечаевой сжатые в тиски ныли, щека, казалось, онемела, но все эти ощущения меркли на фоне тех, что дарила ей эта сильная маленькая девочка. Ее девочка. Ни одному мужчине и ни одной женщине никогда в жизни Ксюша так не отдавалась, не позволяла быть с собой грубой и иметь, словно она снятая на улице девка. Сейчас, полулёжа на пошатывающимся столе в собственном кабинете, подмахивая бедрами и сильно прикусывая губу, стараясь молчать, она пребывала в невероятной эйфории. Словно игра, которую она столь долго вела, наконец закончена и вот-вот женщина получит свой долгожданный приз. Скворцова отпустила запястья и просунула руку под живот Нечаевой, надавливая на пульсирующий комок нервов. Потребовалось еще несколько грубых толчков и Ксюшу накрыло волной удовольствия, заставляя вырваться из этого вечно усмехающегося рта громкий протяжный стон, от которого Соня сама чуть не кончила. Даже теперь, видя Ксению Борисовну, распластавшуюся на столе с бесстыдно разведенными ногами, подрагивающими от плавных движений чужих пальцев, все ещё остающихся внутри, с задранной к талии юбкой, с растрепавшимися волосами, Соня до сих пор не верила в реальность произошедшего. — Знай я, что ты так хороша, зайчонок, давно бы тебя разозлила.