Круглосуточный магазинчик

Это был очередной день, из которого хотелось сбежать. Мать даже в школе умудрилась запереть Сынмина в кабинете, чтобы отчитать его за успеваемость. Все эти разговоры об университете и о будущем никогда не носили добровольный характер. Дом же по обыкновению наполнялся привычными криками, на которые Сынмин давно уже перестал пытаться что-либо возразить. Он устал, он так чертовски устал. Мама постоянно что-то требовала, а у Сынмина всё валилось из рук. Он не понимал, как он должен был совершить невозможное, особенно тогда, когда его интересовало совсем другое. Казалось, что те вершины, о которых мама постоянно твердила, не существовали, по крайней мере для Сынмина. Он не хотел становится медиком, он не хотел продолжать жить под одной крышей с человеком, который лишь унижениями был способен донести свою точку зрения, другие мама и вовсе отказывалась признавать. Он хотел петь, и это получалось у него вполне неплохо, если было верить их учителю музыки. Но какое это имело значение? Кроме мамы у него и никого не было. Не было того, кто бы смог выслушать и поддержать, кто хотя бы не повышал на него голос. Одноклассники его избегали, всё же должность мамы делала своё, а её суровый нрав отталкивал любого возможного друга для Сынмина. Он привык, он перестал надеяться очень давно. Его желания и мечты не имели права на существование. Лишь в редкие мгновения он позволял себе сбежать ото всего накопившегося, и тогда он бродил по городу, стараясь вернуться домой, как можно позже. Вот и сейчас он пришёл к круглосуточному магазинчику и присел рядом с ним на бордюр, чтобы передохнуть. Он тут ни разу не был, это место было довольно-таки далеко от дома и школы. Живот урчал, он не перекусил в школе, а деньги, что ему выдавались, он прятал и копил на университет, и если с ним не выйдет, то на снятие квартиры. Мама следила за его активностями и запрещала любые подработки, мол, будут отвлекать от учёбы. И лишь два часа, что она тратила на встречи с учителями и родителями давали Мину время побыть в спокойствии, и провести его, как он сам этого хотел. Сынмин решил игнорировать голод, у него оставалось ещё время до возвращения домой, сегодня он может обойтись и без обеда с ужином. Но живот внезапно скрутило и Сынмин сжался пополам, кажется, он переоценил свои силы. — Эй, малой. Есть будешь? – где-то над ним раздался незнакомый голос, Сынмин медленно распрямился и посмотрел на стоявшего около него парня. — Чего? – прошептал Сынмин, ему бы не очень хотелось встревать в разборки, не хватало ещё того, чтобы его отчитала за то, что он сидит перед магазином. — Вот онигири на списание пойдут, я и забрал их. Не боись, плохо от них не будет. Во всяком случае я пока не травился... Кто знает, конечно, — пожал плечами парень и протянул еду Сынмину. — А вы всех угощаете? – Сынмин с трепетом принял онигири, такая доброта для него была редкостью. Пускай и не стоило так легко доверять первому встречному, но этот момент его всё равно будет согревать в последующие дни. — Только таких угрюмых, из-за тебя репутация магазина пострадает, всех клиентов распугаешь. — Извините, — стушевался Сынмин. Вот и вся доброта, не стоит ей злоупотреблять. Но ему и так было идти некуда, так и отсюда стоило уйти. Как же он устал, зато теперь хотя бы было чем перекусить. — Малой, ладно, не хмурься. У меня ещё есть банановое молоко, будешь? Сынмин лишь кивнул, к горлу подкатил комок. — Вот и отлично. Ну-ка бери! И давай ни о чём плохом не думай. Главное в нашей жизни что? Правильно, вкусно поесть, без всего остального жить можно. — А воздух? — Хорошо, и без воздуха. — А как же вода? — Ладно-ладно, я понял, что ты смекалистый парень. Давай жуй знай! И Мин не стал противиться, его нового знакомого звали Минхо, и он потянул за рукав Сынмина, чтобы тот пересел с холодного асфальта на вполне приятные пластиковые стулья, сам Минхо плюхнулся напротив и тоже начал сосредоточено жевать онигири. Так они провели весь обеденный перерыв Минхо. Парень ни о чём не спрашивал Мина, а лишь составлял ему компанию и порой одобрительно улыбался. Сынмин хоть и сжался, ожидая какого-нибудь подвоха, отметил про себя, что есть с кем-то почти просроченный онигири довольно приятное занятие. Закончив, Минхо махнул ему рукой и сказал, чтобы тот отныне сидел на стульях, а то заболеет, и отправился обратно в магазин обслуживать покупателей. Сынмин остался сидеть ещё пару минут, чтобы удостовериться, что всё это ему не приснилось. Минхо явно не знал, что такой акт доброты откроет для него весьма упрямого нового знакомого. Потому что Мин вернулся на следующий день, а потом и на следующий, да и дальше он не думал останавливаться. Всегда садился на пластиковый стул в уголке, чтобы не бросаться в глаза покупателям и ждал, когда начнётся у Минхо обед. Старший лишь удивлённо мотал головой, но всё же всегда выходил с отныне уже привычным перекусом: онигири и банановым молоком. — Ты теперь тут пропишешься? — Я тебе мешаю, хён? — Это когда я тебе разрешил меня хён называть? — Когда в первый раз накормил, прими эту ответственность. Минхо рассмеялся. — Ладно, Сынмин, хён так хён. Я не работаю по выходным и порой по средам, поэтому если что не теряйся. Сынмин серьёзно кивнул и продолжил есть. Со временем осмелев, он начал заходить за Минхо в магазин и помогать ему расставлять продукты, но чаще всего просто наблюдал и мельтешил под ногами. — Ты от меня ни на шаг! Ты что щеночек? — Гав, — невозмутимо ответил Сынмин и продолжил не отставать от Минхо. Старший резко остановился, а Сынмин, не успев среагировать, врезался в него. Минхо сжал его плечи, пытаясь удержать парня от падения, и внимательно посмотрела в глаза Мина. Младший смутился и спрятал свой взгляд, вся дерзость пропала, он отчётливо слышал аромат сигарет, что исходил от Минхо и что-то отдалённо напоминающие хвойный лес. Они были слишком близко. Минхо ухмыльнулся, отпустил Сынмина и потрепал его по голове. — Что ж, щеночек, тогда ты обязан слушаться. Хотя с таким норовом, я сомневаюсь, что тебя удастся надрессировать. Пойдём поедим, не всё же едой из магазина травиться. Через две недели после знакомства они впервые провели время вместе вне видимости круглосуточного магазинчик. Минхо накормил его за свой счёт мясом, он почти ничего не говорил. А Сынмин, не привыкший к чужой компании, открыл для себя, что он способен болтать без умолку. И пока мясо жарилось на решётке, Сынмин то и дело тараторил об учёбе, о песнях, что ему нравились, как он любил урок музыки, и что хотел бы поступить в универ и заняться пением более профессионально. Он даже упомянул о маме, но вовремя остановился и начал рассказывать о манге, что недавно прочёл. Минхо слушал и не перебивал, порой лишь задавая уточняющие вопросы. Румянец тлел на щеках Сынмина, он не привык, что внимание было обращено только на него. Ему было тепло, будто в нём зажигались сотни искр и наполняли всё его нутро. Он не знал о Минхо ничего, но почему же с ним было так уютно? Так безопасно. Ему не хотелось, чтобы вечер заканчивался, вдруг Минхо завтра передумает и уже не захочет его слушать и видеть? Он всего лишь надоедливый младший, который ест за его счёт и носиться за ним хвостиком. Сынмин теребил рукава, не в силах успокоить свои мысли и взглянуть на Минхо, пока они стояли на остановке и ждали его автобус. Такой хороший вечер погрузился в болото нервов Мина, ему так не хотелось всё испортить. Вместо этого он лишь проболтал всё время, надоедая старшему. «Молодец, Сынмин, так держать. Вот поэтому у тебя нет друзей», — Мину бы разрядить обстановку, пошутить, объяснить, что просто с усталости не смог себя контролировать, но слова не вырывались наружу, а он всё больше сутулился. — Сынмин, забыл сказать, меня завтра не будет на работе. И Сынмин всё понял, его просили больше не приходить и не надоедать. Он сам всё испортил. — Дай свой телефон, — Мин на автомате отдал его Минхо, старший что-то напечатал и вернул его обратно. — А зачем… — Теперь у тебя есть мой номер телефона, чтобы ты лишний раз не преодолевал такой путь до магазина. Ты всегда можешь написать и уточнить, есть ли у меня смена. И в этот самый момент подошёл автобус Сынмина, он не успел ничего сообразить, как Минхо запихнул его внутрь и попрощался. Лишь когда двери закрылись и автобус тронулся, Сынмин побежал в конец автобуса, чтобы помахать Минхо, тот всё ещё стоял на остановке и махал в ответ. Сынмин так сильно улыбался, что у него заболели скулы. Он ничего не испортил и теперь у него есть телефон Минхо, он прижимал к себе рюкзак, а внутри теплилось спокойствие и мысли о проведённом времени со старшим. Дома ситуация не изменилась, как и в школе. От этого невозможно было навсегда убежать, но время, проведённое с Минхо, всё сглаживало. Сынмин старался его особо не отвлекать, но всё же порой набирался смелости и писал Минхо, а тот ему отвечал и закидывал видео с его котами. Сынмин решил, что и сам Минхо из рода кошачьих, ведь только кошки могли так хитро щуриться, будто они знали всё на свете. И если Сынмин делился всем с Минхо, то старший оставался загадкой. Мир Сынмина проникал в мир Минхо, но никогда наоборот. Минхо всегда внимательно выслушивал Сынмина, стараясь помочь или подбодрить младшего. Он знал о новых написанных песнях, о том как мама вновь порвала его старые записи, но к счастью он имел ещё одну копию. Как он почти ничего не ел дома, потому что пустота это единственное, что удерживало его на плаву в этих стенах. Минхо знал, как Сынмин одинок, и поэтому он льнул к старшему. Поэтому почти каждый день он сидел допоздна у круглосуточного магазина (прикрываясь перед мамой дополнительными занятиями, которые он якобы нашёл), и лишь в обеденный перерыв Минхо мог ему составить компанию, но Сынмин не жаловался и будто бы с удовольствием проводил там время. Сынмин мало знал о реальной жизни Минхо, большая часть была основана на наблюдениях. Руки, которые тряслись, зажигая сигарету. Толстовка, которая была заштопана ни один раза, и которую Минхо в осенние вечера набрасывал на плечи Сынмина, а сам стоял в одной футболке и будто не чувствовал холода. А ещё плавность движений, как легко Минхо, будто парил в воздухе, передвигался меж стеллажами. Сынмин не мог частенько отвести от него взгляда, и Минхо, ловя его на этом, лишь ухмылялся и продолжал заниматься своими делами. Минхо наверняка знал больше, чем положено. О мире, о людях, о Сынмине. Он не говорил лишнего, но всегда незримо был рядом. И Сынмин понимал, что он слишком глубоко увяз, потому что без этого немого присутствия, он уже не сможет. А если и сможет, то просто больше не захочет. Его мир состоял из встреч и разговоров с Минхо, ему было этого достаточно. Но не всё время у круглосуточного магазина можно было назвать приятным. Сегодня Сынмин наблюдал, как Минхо смеялся над чем-то сказанным незнакомцем, что стоял напротив него. Внутри Сынмина всё сжалось, ему не нравилось происходящее. Это было их местом, почему кто-то другой позволял забирать время Минхо? Сынмин отдёрнул себя. Прав на Минхо у него было, предъявлять что-либо он не смел. Но как же хотелось оттолкнуть парня от хёна и занять всё его внимание. Но он лишь остановился поодаль и ждал, когда они закончат. — Глядите-ка, сынок директрисы! Мне твоя маман не хило так жизнь подпортила! Значит можно попортить и тебе личико! – внезапно скрипучий голос стал направлен на Сынмина, парень был выше его с опасным блеском в глазах. Сомневаться в его намерениях не приходилось. Сынмин попятился назад. Доселе безопасное для него место быстро потускнело и захватило его в тиски. Можно попробовать убежать, но не навредит ли этот парень ещё и Минхо? Стоило ли ему остаться? — Шон, перестань. Тебе лишняя трёпка ни к чему, опять проблемы начнутся, – подал голос Минхо, Сынмину стало не по себе. Минхо не был в опасности, они с этим парнем явно друг друга хорошо знали, но почему Минхо с ним был так любезен? — А этот малой тебе чего сдался? Жалость проснулась? — Нисколько. Просто ты мне тут устроишь разборки, а мне с начальством выяснять, оно мне надо? Кто тебе и твоей компании сигареты тогда продаст? Тем более ты ждал Юну, уже семь часов. — Чёрт, точно. Повезло тебе, парниша, сегодня твои конечности будут целы, — и парень громко загоготал. Сынмин поморщился, но сразу постарался отвернуться. Ещё и к его выражению лица могут пристать, этого ещё не хватало. Когда Шон ушёл по направлению к автобусной остановке, Сынмин наконец осмелился приблизиться к супермаркету. Минхо, стоявший под светом фонаря казался добрым знаком, что возвещал о том, что опасности больше не было, но едкое чувство уже поселилось в Сынмине, и его оттуда так легко было не вытравить — Твой друг? Минхо пожал плечами. А если Сынмин спросит его кем, он ему являлся? Удостоиться ли он хотя бы какой-то реакции? Может это действительно была только жалость к такому никчёмному младшему? А если даже и не она, Минхо сам сказал, что ему было всё равно. Мину перехотелось здесь находиться, нужно было уходить, неважно куда. Да, домой ему нельзя, а друзей у него не было, он вполне мог бы провести время в каком-нибудь парке, главное не наткнуться на остановке или в автобусе на Шона. — Продумываешь план побега? Сынмин вздохнул, его лицо всегда выдавало его. — А ты? — А что я? Сынмин промолчал, ему отчаянно хотелось выйти из этого разговора, но при этом он боялся, что больше не сможет найти дверь назад. — Хочешь прогуляться? Мой сменщик подойдёт через полчаса, пока ты можешь отдохнуть, а я вынесу тебе поесть. Сынмин кивнул, его тело приняло решение до того, как он успел даже подумать. Он сидел на прохладной улице и медленно пил банановое молоко. Скоро Минхо выйдет, а у Сынмина всё внутри тряслось и рушилось, он только успевал всё отстроить, как мысли вновь добирались до самых глубин и не давали успокоиться. — Пошли, у реки Хан сейчас красиво. Они молча дошли до набережной. Минхо опёрся на забор и закурил, все внутренние переживания устали перекликаться в Мине, и он решил спросить. — Почему ты с ним дружишь? Он же... В общем он специфичный человек. — Каждый справляется по-своему. Ты убегаешь, я притворяюсь. — Тогда зачем я тебе? Не думаю, что я подойду под твою легенду. Твои друзья начнут задавать вопросы. Минхо тяжело вздохнул и отвернулся от Сынмина. Сынмин уже не ожидал, что Минхо что-либо ответит. Да и не был уверен, что был готов услышать ответ. Сегодня от него уже отказались, зачем тыкать второй раз во всё ещё кровоточащую рану. Но он не сдвинулся с места, не отправился домой, не удалил номер Минхо, парень продолжил греться в компании этого противного кота. Может быть это всё происходило в последний раз? Тогда Сынмин мог бы поступиться совестью, гордостью, да чем угодно! Лишь бы ещё немного побыть рядом с этим странным и жестоким котом. — Честно говоря, мне всё равно. — М? — Мин так глубоко ушёл в себя, что не сразу понял, о чём говорил Минхо. — Мне всё равно, что они подумают. Я захотел и пошёл с тобой, это моё дело. Сынмин хмыкнул. — Необычайная смелость, вы рвёте свою маску. — А с тобой и не хочется носить маски, не страшно, если одна из них пострадает. Да и тот парень...Он не столь важен. Они оба замолчали. Сынмин улыбался и смотрел на воду, думая о своём, он аккуратно приблизился и ударил плечом о плечо Минхо, да так и остался к нему прижиматься. Минхо ничего не сказал на это, и тогда Сынмин решил, что это был хороший знак. Сынмин больше не пытался как-то проникнуть глубже в жизнь Минхо. Тому было что скрывать, но Сынмина это не волновало. Каждый из них пытался выжить, он не мог осуждать Минхо. Старший продолжал с ним встречаться у круглосуточного магазинчика, а когда не получалось, то они проводили часы болтая по телефону. Шона он больше там не видел. В один из вечером Минхо рассказал, о том, как снова хотел вернуться к танцам. Но на вопросы младшего, что ему мешало, старший лишь отмахивался, и Сынмин не лез. Он нашёл другую тактику. Сынмин стал придумывать им совместное будущее. Первый раз это получилось случайно, но потом Мин уже не мог остановить себя. Это дарило надежду, время теперь не было тягучим и жестоким. Теперь оно обещало что-то совершенно иное. — Было бы здорово, если бы я поступил в универ, и мы могли бы вместе снять квартиру. Я бы ходил на занятия, а ты вновь бы начал танцевать, — Сынмин смутился, он летал в облаках последние пару минут и не заметил, как выпалил свои наивные мечты. — А кто обеспечивать нас будет? — Я найду работу! Минхо отчего-то рассмеялся и потрепал Сынмина по голове. — Не нужно, ты главное учись. — Но, хён! А как же танцы? — Танцы...Знаешь, можно будет попробовать ещё раз с танцами. В тот вечер Сынмин впервые решился обнять Минхо, потому что больше не хватало слов, чтобы выразить всё, что накопилось внутри Мина. Эти чувства могли разорвать его, если бы он сейчас же не нашёл для них выхода. Минхо не сопротивлялся, он лишь крепче сжал его в ответ. Тогда Сынмин поверил, что дальше их ждало лишь нечто общее, такое большое и хрупкое, как могло быть иначе? Они обсуждали поступление Сынмина, пробы и даже универ для Минхо. Районы, в которых они могли бы снять квартиру, как её обставили бы. Сынмин нежился в этих разговорах и забывал обо всём другом. Но чем ближе было окончание школы, тем больше становился закрытым Минхо. Он перестал включаться в продумывании их планов, он почти не участвовал в диалоге, а лишь сидел и хмуро слушал. Сынмину становилось страшно, он ощущал, что терял самое дорогое на свете, и ему никто не говорил, как это исправить — Хён, у тебя всё в порядке? — Да, щеночек, не волнуйся. Сынмин решил оставить всё как есть, может быть Минхо нужно было больше времени? Но всё оказалось напрасно. — Ты с ума сошёл? Ты же говорил, что мы будем жить вместе! Вместе поступим в универ! У нас были планы! — Щеночек, порой планам не суждено осуществляться, но это не означает, что у тебя ничего не получится. Держи. Это оказалась какая-то распечатка. Сынмин рассылал свои заявки в разные университеты с подходящими программами по музыке через почту Минхо, потому что мама проверяла все его гаджеты и профили в интернете, переписки с Минхо приходилось удалять, поэтому он воспользовался помощью хёна в этом вопросе. И сейчас в руках он держал письмо из университета. Его приняли, и он теперь будет заниматься музыкой, и ему уже ничто не помешает. Кроме... — Хён... — Ты молодец, щеночек, я в тебе никогда не сомневался. — Но как же ты, хён? — А что я? Два года в армии, рано или поздно всё равно было туда идти. — Но хён! Как же университет! Как же... — Сынмину хотелось сказать, как же он, как он его оставит, когда всё только начало налаживаться, когда появилась надежда. — Сынмин, я не поступил. Ты сам знаешь, что у меня нет денег, чтобы платно учится. Прости, щеночек, что подвёл. — Хён, я пойду работать! Я помогу тебе! Сколько стоит платное? Мы найдём выход! Минхо улыбнулся и потрепал волосы Сынмина. — Сынмин, послушай меня внимательно. Твоя задача: учится. Ты ведь так хотел петь! Я хочу, чтобы больше людей тебя услышали, щеночек, потому что от этого мир станет лишь лучше. Моя судьба — моя забота, тебе не стоит обо мне волноваться. — Я так не могу... Минхо вздохнул. — Два года. — Я знаю, хён. — Нет, не то, — Минхо пнул камень с дороги и засунул руки в карманы. Он о чём-то раздумывал, Сынмин затаил дыхание. — Два года, Сынмин. Когда я вернусь...Мы можем попробовать осуществить наше будущее ещё раз. — Правда? — Да. — Пообещай, поклянись на пальцах! Минхо ухмыльнулся. — Это уже серьёзное дело! — Хён! — Давай сюда. Они поклялись друг другу, и Сынмин его отпустил. Не с лёгкость, а с множеством пролитых слёз и крепких объятий, он не отпускал его до самого последнего мгновения, и Минхо не сопротивлялся этому. Так начались два года разлуки. Сынмин привыкал к университетской жизни, ему очень повезло с соседом по комнате Чонином, они быстро нашли общий язык, и впервые за долгое время у него появился настоящий друг. Звонки от матери он игнорировал. Их последний разговор не давал никаких перспектив, на то что мама бы приняла его выбор. Тогда Сынмин решил и не пытаться её переубедить. Он подрабатывал репетиторством, что помогало ему обеспечиваться себя, а в остальное время посвящал учёбе. Мысли о Минхо постоянно кружились в голове. Ему почти постоянно хотелось позвонить или написать, чтобы рассказать, что случилось за день. Порой просто хотелось услышать, как его тихий нежный голос произносит "щеночек". Сынмин, правда, пытался держаться, но это давалось ему с трудом. В одну из увольнительных Минхо наконец рассказал Сынмину, всё как есть. Они сидели напротив реки Хан, и Минхо впервые так много говорил. О том, как в семье были всю жизнь денежные проблемы. Как пришлось отказаться от танцев, потому что нужно было обеспечивать родных. Как весь мир обступал Минхо со всех сторон и пытался будто поглотить его. Тогда Минхо и научился притворятся со всеми. Он становился невидимым, он плыл по течению, но если бы он начал тонуть, то никто бы не протянул ему руку помощи. Он просто сливался со всеми ужасами этого мира и перестал противиться им. Всё это было до появления Сынмина, которой первым увидел в Минхо живой огонёк, который он готов был оберегать и поддерживать. Но когда они начали строить планы, отец Минхо проиграл крупную сумму денег, и тогда парню пришлось отдать все накопления, чтобы погасить долг. После чего он оборвал все связи с семьёй. Минхо не хотел становиться обузой Сынмину, но ему было необходимо время, чтобы обдумать, как жить дальше, поэтому он решил уйти в армию. Сынмин всё равно ещё обижался на него из-за такого поступка, он мог бы помочь, отговорить, да хоть что-нибудь, но они оба понимали, что упрямство Минхо не позволило бы этого сделать. — Но сейчас мы поклялись. Поэтому я больше не буду притворяться, все те планы, о которых мы говорили… Я настроен серьёзно. Сынмин кивнул, он верил Минхо и очень сильно скучал. Сынмин не знал, в который раз он стоял у этого магазина. Минхо уже давно там не работал, это было к лучшему. Но это место всё равно обладало над ними какой-то властью, перед которой Сынмин не мог устоять, наверняка и для Минхо это было также, поэтому старший и назначал их встречу здесь. Сынмин, на холоде пританцовывая и пряча руки в карманы, ждал его. Они были обязаны встретиться именно здесь. Сынмин так сильно соскучился, до хруста костей, до боли в сердце, до последнего заката, что он уже не мог провести в одиночестве. Ему нужен был Минхо. Сынмин всегда знал, что он был ему нужен. Он не противился этому, не хотел. Ведь рядом с хёном всё было неважно. Потому что рядом с ним он мог быть всё тем же Сынмином, которого пугали новые люди, и он был не уверен в своих силах и таланте. Но он знал, что его обязательно обнимут, примут, дадут онигири, что скоро должен был пойти на списание, что он не останется один. Да, Минхо справлялся в этой жизни притворяясь, но Сынмин упрямо верил, что с ним всегда был только настоящий Минхо. Такой же уязвимый, как и Сынмин. А когда вы вдвоём, то уже чуточку не страшно, совсем может быть малость, но порой и этого было достаточно — Этот противный хён. Сынмин мёрз, но упрямо ждал, в этот раз никто не сбежит. В этот раз они будут честными до конца, потому что они пообещали на мизинчиках. — Хён, не такой жестокий, чтобы это нарушить. Очертание знакомой фигуры появилось в начале улицы. Сынмин перестал дышать, внутри всё наполнилось волнением, и Сынмин старался удержать себя от того, чтобы не броситься навстречу. Минхо никуда не торопился, за это Сынмин с удовольствием укусил бы его, как самый невоспитанный щенок, но он так этого долго ждал, значит можно было подождать ещё немного. И вот Минхо стоял напротив него и вновь улыбался своей хитрой улыбкой, в которую давным-давно Сынмин влюбился. — Привет, щеночек. И тогда в Сынмине тысяча фейерверков превратилась в громкое и красивое переплетение взглядов и ощущений, и он перестал себя сдерживать. Сынмин бросился в объятия Минхо, который с лёгкостью его поймал. Сынмин впился в его губы, и ему подумалось, что этот момент останется навсегда в его памяти. Ярче уже ничего не будет. Потому что теперь они начнут строить будущее, их совместное будущее, и в этот раз им не нужно будет притворяться и не придётся убегать. С этого момента клятва на мизинчиках будет сдержана.