«Не пожелает ли прекрасная леди, что выглядит словно самый чудесный в мире лотос, покинуть этот свет вместе со мной?»
Хигучи усмехается, глядя на белый квадратик, и пробегая глазами по заученному наизусть тексту, после чего складывает письмо обратно в конверт, и, поднимаясь на цыпочки (полка и без того висела слишком высоко, а за годы стопка посланий добавила ей еще пару сантиметров), кладет на самый верх. Отходит, словно оценивая проделанную работу, и, со вздохом разворачивается на каблуках, направляясь на небольшую кухню. - Нет, не пожелаю, уж прости, - бормочет себе под нос Ичие, наливая крепкий чай слегка трясущимися руками. – Второй раз я на это не поведусь. Однако, он в любом случае не услышит ее ответ, и продолжит писать, неизвестно на что надеясь. За все время ни одного ответа от Хигучи не пришло, и, девушка уверена, что не придет. Не потому, что она боится, а потому, что все и без того очевидно.
***
Она еще молода и прекрасна. Сердце полно надежд и мечтаний, будущее не страшит, а настоящее – радует. В руках – небольшой поднос, на котором стоит пару стаканов и тарелка супа, в глазах так и плещет огонь. Юная официантка, которая скоро поступит в столицу – вот, что она из себя представляла. И Хигучи была вполне довольна своей ролью. - Ри-сан! – кричит блондинка, придерживая рукой сползший головной убор. – Тут мой специальный гость! Подменишь? Из подсобки с глубоким вздохом выходит взрослая женщина, с заплетенными в высокий хвост черными волосами, которые слегка тронула уже подступившая седина. Закатив глаза, Ри-сан подходит к Хигучи, и выхватывает поднос, слегка хлопнув Ичие по плечу. - Иди давай, несчастная, - хмурится она, пытаясь казаться злой, но Хигучи отлично знает, насколько у этой женщины доброе сердце. Она благодарно улыбается, и убегает в сторону двери, где, притаившись в углу, тихо стоит высокий молодой парень, с бинтами на одном глазу. - Саму! – вскрикивает блондинка, набрасываясь на Дадзая с объятьями, пока тот, краснея, отстраняет ее от себя, шепча что-то вроде: «не здесь». – Идем, идем быстрее! Хигучи хватает парня за руку, и тащит в сторону небольшой комнаты отдыха. Тот поначалу брыкается, но вскоре сдается, и прикрывая лицо рукой, идет за блондинкой. Она так и сияет, буквально светится, словно бы она была самим Солнцем или хотя бы его лучиком, и Дадзай отводит глаза, не в силах смотреть на нее такую, счастливую, и так сильно контрастирующую с ним самим. Дверь скрипит, когда Ичие осторожно открывает ее, и включает лампочку, проталкивая Осаму внутрь. Ключ поворачивается в замке, когда Хигучи окончательно убеждается, что без стука к ним никто не вломится, и, удовлетворенно улыбнувшись, садится на стоящие кучкой коробки. Дадзай мнется пару секунд, после чего следует ее примеру, усаживаясь напротив. У них очень мало времени – впрочем, им всегда будет мало, даже если дадут целую вечность. - Ну, рассказывай, как ты? – бойко спрашивает Хигучи, упирая локти в колени, и опуская на кисти голову. - Я…, - Дадзай не знает, что и ответить. Они договорились не врать друг другу, однако…, - Я хочу умереть, - выпаливает он. Конечно, это не до конца искренне, потому что прощаться с жизнью окончательно Осаму не хочется. Но девушка об этом никогда не узнает. Ее глаза на секунду расширяются, и, хотя Ичие быстро осознает, что в этом нет ничего удивительного, от цепкого взгляда Дадзая эта деталь не уходит и он хмурится. Брови блондинки сходятся домиком, выражая сочувствие, что слегка подбешивает шатена. - Ох, Саму… опять? – говорит Хигучи, медленно протягивая руку в сторону юного мафиози. Дадзай дергается, и девушка понимает все без слов, возвращаясь в прежнее положение. – Я тоже иногда мечтаю об этом, но ты же знаешь, что вскоре это пройдет и…, - на секунду Ичие задумывается, прикидывая, как лучше сказать. – И вдруг ты не успеешь сделать что-нибудь ужасно важное? Вдруг что-нибудь интересное произойдет, а ты об этом никогда не узнаешь? - В этом нет смысла, - резко вскидывая голову, отвечает Дадзай. – Ни в чем нет смысла. - И что? – невозмутимо спрашивает Хигучи. – Если смысла нет, это не значит, что нужно переставать жить, м? Жизнь без смысла тоже жизнь – к тому же, он может появится в любой момент, - пожимает плечами блондинка, словно бы не замечая шокированный взгляд Осаму. - Ты…, - кажется, парень даже не может найти подходящих фраз, что с ним бывает невероятно редко. – Хигучи. Если я захочу самоубиться, то сделаю это только вместе с тобой. - А? – вскидывается Ичие. – Со мной? Ей думается, будто парень шутит, но нет – он абсолютно серьезен. И это пугает. Хигучи вздрагивает, нервно улыбаясь, и посмеиваясь. - Прости, мне пора бежать, - внезапно прерывает тревожные мысли Дадзай. Он встает, обнимая девушку за плечи (впервые по своей инициативе), и порывисто целует в щеку. После чего выхватывает из руки Ичие ключ, открывает дверь и уходит, не сказав больше ни слова и не дождавшись ответа.***
В то время она не знала, кто такой Дадзай Осаму. Не знала, что он мафиози. Она не знала о нем ровным счетом ничего, пока не погибла сестра. Несчастный случай – ага, как же. Легко назвать случайностью то, что вас не касается. Ей же казалось, что вся вселенная подстроила эту смерть, объединившись против одной беззащитной девушки. По ее сердцу словно прошлись раскаленным углем, и тогда она впервые осознала, каково это – по-настоящему не хотеть жить. Осаму стоял на пороге, будто чувствовал, что она в нем нуждалась. Увидев ее, он молча протянул руку, и все стало ясно. Он ждал, согласится ли она зайти так далеко – с ним – и она согласилась. Отчаянно сжав ладонь, и бросившись бегом по лестнице многоквартирного дома, в котором жила. Дадзай – за ней. Они молчали, даже не смотрели друг другу в глаза, потому что знали, что это – конец. И нового начала не будет. Очнулись у моря. Ветер колыхал грязные (ведь сил мыть не было) волосы, и обдувал раскрасневшиеся от бега и рыданий щеки. Он не плакал. Он был готов изначально, вот уже много-много лет, а она только что поняла, для чего тут стоит. - Нужно раздеться, - в полубреду произносит Хигучи, сжимая руку Дадзая крепче, и он кивает, снимая плащ. Пару резких движений, и платье рвется, а пуговицы рубашки летят на ночной пляж. Волны подхватывают одну из них, как вскоре подхватят и Хигучи с Осаму. Она вздрагивает, обнимая себя за плечи – холодно. Чья-то мозолистая рука ложится на плечо, подталкивая вперед, и Ичие упирается пятками в песок. - Стой, я… боюсь, - еле слышно говорит она, зажмурив глаза. Дадзай наклоняется к ее уху, и шепчет: - Я тебя люблю, - это не до конца правда. Он ни разу не говорил с ней искренне, но сейчас это не имеет значения. Вот и все решено. Пути назад не то, чтобы нет – его не было изначально. - Я тоже люблю, - Хигучи не говорит, кого. Потому что язык не поворачивается, потому что имя Дадзая для нее – хуже яда. - Тогда идем. Нам пора умереть. Действительно ли пора? Ей ведь всего шестнадцать. С другой стороны – куда еще идти теперь, если не к сестре, плачущей где-то далеко на небе, и хрипло зовущей ее по-имени. Тут не останется даже его – так смысл?... - Угу, - кивает Хигучи, дрожа и плача. Осаму подталкивает ее вперед, ближе к морю, и она хватается за его руку, медленно делая шаг. Девушке кажется, что она задохнется и без погружения – из-за подступающих слез и случайно забившийся в нос и рот соленой воды, которая уже достает горло, дышать почти невозможно. - Готова? На счет три нырнем, и все закончится, - шепчет Дадзай где-то возле ее уха – а может, и не шепчет – и она просто сходит с ума, слыша голоса в голове. - Все закончится, - эхом повторяет она, и зажмуривается. – Все закончится, - хватает ртом воздух. – Все закончится, - зажимает нос. – Все закончится, - холодная вода сходится над ее головой, и Хигучи непроизвольно кричит, выпуская изо рта спасительный кислород. Кто-то давит ей на голову, не позволяя вдохнуть. Ее убьют? Или это она сама себя убивает? Не важно, итог все равно один – смерть. Она ведь стремилась к ней, когда раздевалась и заходила в ледяное море, разве нет? И вдруг волна хватает безвольно тело Ичие и уносит далеко-далеко. Она не сопротивляется – просто плывет по течению, потихоньку смиряясь со своей судьбой.
***
Хигучи завязывает волосы в неряшливый пучок, и трясет головой, стараясь настроится на нужный лад. Ичие надевает треснувшие очки – их когда-то давно ей подарила Ри-сан – и принимается за шитье. Все равно заданий пока нет, можно и отдохнуть. Мафия подобрала ее у моря – Ичие выбило на пляж волной, и она долго не приходила в себя. Зачем и кому пришло в голову брать ее на работу – неясно до сих пор, однако, девушке удалось быстро подняться по карьерной лестнице. И также быстро опуститься в глазах напарника – Рюноскэ Акутагавы. Он ее ненавидел, но Хигучи никогда не могла понять, за что. Она не умерла тогда лишь по счастливому стечению обстоятельств. И по такому же принципу, в живых остался… - Акутагава? – дверь ее кабинета отворилась, и в комнату вошел молодой человек, с забинтованным глазом. …Дадзай. Он не узнал ее – в мафии она взяла себе псевдоним «Ичие» (не хотелось иметь ничего общего с прошлой жизнью), что отличался от настоящего «Нацуко», которым она и представилась Осаму. Да и, на самом деле, Хигучи думается, что она тоже не узнала бы себя – потухшая, отчаявшаяся, замученная, без капли надежды на светлое будущее и хотя бы относительно нормальную жизнь. - Его здесь нет, - ровным, насколько это возможно, голосом, произносит Хигучи, продолжая вышивать на платке узор из маленьких лотосов. Дадзай оборачивается, буравя ее пристальным взглядом, однако, Ичие будто бы не замечает этого, упорно продолжая работать с иглой. - Рюноскэ вышиваешь? – неожиданно спрашивает Осаму, лениво подходя поближе. - Нет, - отрицательно мотает головой Хигучи. – Лотосы. - Хм…, - Дадзай всматривается в протянутый платок. – Лотосы значит…, - и, ничего не объяснив, уходит. Раньше он тоже так уходил – когда вызывали на работу. Правда, в то время он обнимал блондинку и иногда целовал в щеку. А теперь между ними непробиваемая стена. - Да, лотосы…, - отвечает на незаданный вопрос Ичие, смахнув непрошенную слезу.***
Хигучи крепче сжимает чашку, выпивая чуть ли не весь чай залпом. Перед ней лежит маленькая бумажка и конверт с ручкой. - Ответ…, - себе под нос бурчит девушка. – Я должна наконец написать ответ. Ичие понимала, что это решение - спонтанное, нелогичное, и даже глупое, однако она не могла продолжать игнорировать письма и дальше - в последнее был вложен платок, с вышитыми лотосами. Тот самый, который Хигучи создала в мафии, несколько лет назад. Девушка даже не заметила его пропажи, а он, как оказалось, все это время был у Дадзая... Блондинка встряхивает головой, взяв в руки ручку, и замерев перед пустым листком. Выждав несколько секунд, Хигучи выводит "здравствуй" и тут же отдергивает руку, словно от горячей сковороды. Правильно ли она поступает? Ичие точно знала: нет. Но по-другому Хигучи не могла. - Соберись, - шепчет она сама себе, сжимая руки в кулаки, и вновь принимаясь писать."Здравствуй, Дадзай. Давно не Мне есть, что тебе сказать.
Мост, 16:40, сегодня".
Итог девушку не то, чтобы устраивал, однако Хигучи точно знала - другое она написать не решиться. Блондинка осторожно опускает письмо в конверт, и, запечатав его, еще полчаса сидит, не в силах пошевелится. Встать и отправить - казалось бы, не совсем не тяжело, но только не для Хигучи, только не сейчас.***
Она никогда не могла даже предположить, что когда-нибудь будет снова стоять здесь и ждать его. Да что там - Хигучи не могла даже подумать, что сможет опять поговорить с ним! Девушка нервно теребит край платья, сверяя время - Осаму опаздывал на пятнадцать минут. Может, он вообще решил не приходить? Действительно, зачем, если в мафии они пересекались пару-тройку раз, прежде чем Дадзай сбежал. Он не знает, что она не просто очередная мафиози. Не знает, что она гораздо ближе, чем он думает. А она знает все и даже больше. - Здравствуй! - веселый голос возле левого уха заставил Ичие вздрогнуть и отшатнутся, по привычке потянувшись за пистолетом, которого там, естественно, не оказалось. - Неужели ты думала, что я не приду? Ты обо мне такого плохого мнения, Ичие! Широченная улыбка Дадзая слегка сбила с толку. Взъерошенные волосы, которые неплохо было бы помыть, грязноватый плащ... в целом, Осаму производил впечатление не самого приятного человека. С одной стороны, так оно и было, но с другой... Она не знает, почему Дадзай решил обратиться к ней по-имени, однако, это ей только на руку. Ичие сглатывает, вперив взгляд в пол - сейчас или никогда. - Нацуко, - твердым голосом произносит девушка. - Меня зовут Нацуко. По-настоящему, в смысле. Сначала со стороны Дадзая слышится смешок, а потом - сдавленный вздох. Судя по всему, он понял, что к чему. Хигучи не знала, как Осаму отреагирует, поэтому на всякий случай сделала два шага назад, и только тогда, наконец, подняла глаза. От широкой улыбки не осталась и следа - теперь лицо приняло нечитаемое, но явно печальное выражение, и, почему-то блондинка была уверена - оно совершенно искреннее. Дадзай не шевелился - только редкий ветер трепал волосы, напоминая о вечере у моря, в который двое подростков решили, будто им пора умереть. - Ты молчала, - говорит Дадзай, и в его голосе слышится обида и горечь. Он зол и он не готов прощать. - Нет, просто ты не слушал, - устало бормочет Хигучи, отводя взгляд. Однако, даже не видя лица Осаму, она знает, как то изменилось. - Разве? - брови шатена насмешливо изгибаются. - По-моему, мы говорили от силы три раза, или это я что-то путаю, Нацуко? Руки Хигучи трясутся - к ней очень давно не обращались по-имени. Она не решается еще раз посмотреть на Дадзая. Вместо этого девушка глубоко вздыхает, обнимая себя за плечи. Осаму хрипло смеется: - Кажется, кто-то просто не говорил. Хигучи понимает, что детектив прав, но признаться вслух она не может. Только крепче сжимает собственные плечи, и ниже опускает голову. - Чтож, - протягивает Дадзай, пнув ногой камешек. - Спасибо, что рассказала, хотя мне думается, смысла в этом особого не было. Нам лучше всего разойтись и отпустить - все равно наше общее прошлое ни к чему не приведет. - Я не собираюсь забывать, - ощетинившись, неожиданно даже для себя, почти огрызается Ичие, как цирковое животное, которое принуждают делать то, что оно не желает. - И что теперь? - спрашивает Осаму так, будто бы сам ещё ничего не решил. И возможно, это правда, просто не полностью, как обычно с ним и бывает. Блондинка вздыхает, потерев виски и размышляя над тем, что ответить. Ичие не произносит "я люблю тебя", не потому, что не хочет, а потому, что не может. Ей нужно время. Им нужно время, которое, к счастью, оба способны найти. Однако, всему в мире есть аналоги, не так ли? Даже у такой уникальной по своим свойствам и значениям фразы. И Хигучи ничего не стоит найти подобный для этой ситуации, единственный в своём роде, который могут понять всего двое на этой планете. - Предлагаю пройтись через парк до кафе. Возьмёшь меня за руку, как подобает джентльмену? - улыбается Хигучи, наиграно строя глазки. Дазай несколько секунд буравит её взглядом, щурясь, а затем приподнимает уголки губ, и склоняет голову в шутливом поклоне. - Безусловно, - отвечает он, смотря на Ичие исподлобья, и протягивая чуть шершавую, мозолистую руку. Девушка взмахивает головой, поправляя непослушные пряди, и, сделав быстрый реверанс, принимает протянутую ладонь. Осаму улыбается, чуть шире, чем до этого, но все ещё не так широко, как в начале, и вместе они отправляются в путь, который так напоминает их старый маршрут. Парк, в котором любили гулять, кафе, в котором Хигучи работала... так много мест, так много воспоминаний и так мало настоящего, что даже несправедливо. - Какой-то замкнутый круг! - выдыхает Дадзай, нарушая тишину и искоса поглядывая на спутницу, которую, кажется, подобная фраза, совсем не смутила. - Не согласна, - к удивлению детектива, отвечает она. - Для этого нам нужно взяться за обе руки. Осаму не сразу понимает, к чему это Ичие, а когда осознает, против воли разражается громким смехом, стискивая руку девушки сильнее. - Но тогда будет неудобно идти! - сквозь смех противится он, и вдруг ловит на себе взгляд Хигучи. Смех сам по себе уходит, оставляя лишь глупую улыбку, которая буквально кричит о том, что он понял. И оба одновременно успокаиваются, прижимаясь немного ближе — все еще не вплотную, но уже не порознь. Прошлое их не настигло, напротив, они сами вытащили его, отряхнув от пыли и тщательно протерев, показали друг другу, а после взяли, и добавили в настоящее. А что? Разве реальности повредит давнишняя радость? Говорят, у неё нет срока годности, а значит, и испортится она не могла. Неужели есть в этом что-то плохое? Дадзаю думается, что нет. И Хигучи с ним абсолютно согласна, пускай никто из них этого и не знает. До кофейни идти долго, так что у них есть время на принятие решений, которые, пускай глобально ни на что не повлияют, но, возможно, в корни изменят жизнь двух молодых людей, проживающих в Йокогаме, и неизменно оказывающихся в гуще самых необыкновенных и порой опасных событий.