Последний вагон

            Воздух свежий, насколько это вообще возможно в центре города, приятно контрастирующий с душными коридорами Театра мюзикла. Его последний выход в этом блоке - радоваться надо, а на душе будто кошки отметились. Вокруг люди. Кучки людей, жадно всматривающиеся в заветную дверь, окидывающие будто бы оценивающими взглядами. Кто-то стоит с подарками, кто-то с неизвестной целью перевешивается через перила, кто-то выглядит так, будто оказался здесь случайно, кто-то курит и нервно оглядывается. А он давно уже не курит. А сейчас снова захотелось. Промелькнула заманчивая мысль о круглосуточной табачке около дома. Взгляд опускает, старается ни на кого не смотреть, проскочить, не думать, не притворяться...             - Александр Леонидович! - кажется, к нему обращаются. Останавливаться не хочется. Разговаривать не хочется. На самом деле, ничего не хочется. Слишком устал. Ноги несут по инерции, на чистом энтузиазме и остатках надежды. За шумом ночной Москвы несложно спрятаться. Сделать вид, что ничего не слышит, ничего не видит и очень торопится. В целом, так и есть, только... Торопиться-то ему некуда. Он как обычно проскальзывает сквозь толпу, как обычно ныряет в подземку, как обычно... Нет, сегодня не как обычно. Сегодня он вернётся в пустую квартиру. Сегодня его никто не встретит.              Спускается в метро, замедляет шаг. Возможно, где-то глубоко в душе он ещё надеялся, что его встретят, что всё будет хорошо, что всё, что произошло утром - было просто дурацким сном или глупым недоразумением. Но нет, так он лишь обманывает себя. Будто по воде идёт, заходя всё глубже и глубже. Медленно, тяжело. Подземка, не смотря на обычное для десяти вечера количество людей, возвращающихся с работы, ощущается мёртвой и безжизненной. Тихо, безумно тихо. Чувство дискомфорта нарастает. Тень замерла у ближайшей колонны. Может, именно так выглядит та самая смерть с косой, а может, это его сознание подкидывает странные образы в лицах простых людей. Когда он стал таким? Саша отошёл к стене, опустив голову. Хотя куда ещё сильнее? И так шёл, избегая взглядов, которые, как ему казалось, были все разом направлены на него, осуждая, неодобрительно цокая. Конечно, никому нет до него дела, конечно, никто не обращает внимания на букеты в его руках. Букеты. Зачем он забрал их? Оставил бы в гримёрке и не тащился с ними через пол-Москвы. Дурацкая привычка, выработанная за много лет совместной жизни с Игорем. Прекрасная была эпоха, поразительно прекрасная, жаль только, он был так слеп, что счастье ускользнуло. Как мыло. Горько усмехнулся нелепому сравнению, перекладывая цветы в другую руку. Женщина, стоящая рядом, как-то странно на него покосилась. Или ему снова показалось? Ей-богу, паранойя доконает.             Наконец, прибывает поезд. Как долго Саша стоял на платформе? Сколько составов пропустил? Один, ноль, десять? Да какая теперь разница? Руки порываются спешно вручить импровизированную клумбу случайному прохожему, но что-то его останавливает. Розы? Игорь часто дарил ему розы, знал, что нравятся, а он... "Осторожно, двери закрываются, следующая станция - Театральная" - объявил неизменно бодрый голос диктора. Опомнившись, он юркнул в закрывающиеся двери, приземляясь на ближайшее свободное место. Кто-то больно пнул его, недовольно ворча что-то про молодых и здоровых. Тень, зашедшая явно раньше, наблюдала из соседнего вагона. По телу пробежали мурашки. Липкие и тревожные, как и, собственно, мысли.                               *** .....- и можешь не возвращаться!..- последнее, что долетело до слуха Саши, прежде чем за ним захлопнулась входная дверь. Показалось, что было сказано что-то ещё, но это "ещë" могли услышать, только находясь с обратной от Маракулина стороны двери. Утро началось на редкость паршиво. Нет, конечно, он всегда был ленивым и увиливал от прямых домашних обязанностей, ссылаясь на то, что у него лапки... Хотя почти любой театр, где он появлялся, мог бы с этим утверждением поспорить. Но не Игорь. Игорь ходил за ним хвостиком, всё надеялся сделать из Сашки-это-правда-творческий-беспорядок Сашеньку-примерную-хозяюшку. А Сашенька никак этой хозяюшкой становиться не хотел. Или не получалось. Сегодня непреднамеренно произошёл именно второй вариант. Ну кто же знал, что поменять местами предметы и беспорядочно распихать половину по шкафам - не значит "убраться"? Игорь явно имел иные представления об уборке, а потому, застав Сашу за таким оригинальным способом борьбы с беспорядком, просто-напросто вытолкал его из квартиры. Без объяснений, без ничего, просто отправил погулять. Похоже, надолго.                               ***             Копаясь в воспоминаниях и коря себя за то, что сначала делает, а потом думает, Саша не заметил, как доехал до своей станции. Вылетая из последнего вагона, он успел неосознанно скосить взгляд туда, где стояла тень. Её там не было. Давно ли? Не известно. Уже собираясь сделать шаг, Саша вдруг встал, как вкопанный, где был - у края платформы. В глазах потемнело. Дурак! Идиот, а если Игорь вообще не это имел в виду? Вдруг его на самом деле ждут? Мужчина пошатнулся. Кто-то крикнул что-то - было не разобрать, а после его крепко схватили за руку, оттаскивая от края, спасая от неминуемого затягивания под со свистом прибывающий поезд. Всмотрелся в лицо - они точно не знакомы. Человек что-то говорил ему, то-ли спрашивая, то-ли утверждая. Саша попятился, выставляя руки перед собой, неловко заезжая по лицу мужчины букетом. Тот продолжал что-то говорить, но он не слушал - в голове звонко пощëлкали. Глупо покивав, Маракулин спешно нырнул в так удачно разъехавшиеся двери. Незнакомец, тихо выругавшись и красноречиво покрутив пальцем у виска, развернулся и отошёл к колонне. Снова неравномерный гул тоннеля заполнил сознание.             Звон ключей - раз, несколько спешных поворотов в замке - два, открывающаяся дверь - три, темнота - четыре. Темнота. Ну конечно же, конечно же он всё правильно понял, конечно же его встречает пустая квартира, холод и мрак. Саша тяжело вздыхает, всем весом приваливаясь к стене. Руки тихонько задрожали, выпуская цветы. Те ожидаемо приземлились на пол с громким глухим стуком, особенно отчётливо слышимым в гробовой тишине пустой квартиры. Вслед за ними по стенке тихонечко сполз Саша Маракулин. Тихо так.             Сколько времени прошло? Час, два, три? Часы на запястье учтиво сообщили, что прошло всего двадцать минут. А показалось, что вечность. Так всегда, когда холодно, страшно и больно. Во дворе взорвали петарду. Саша вздрогнул, поднимаясь на ноги и осторожно собирая разлетевшиеся вокруг него цветы. Ему вдруг стало так жалко их, ни в чем не повинных, прекрасных и... Обречённых. Обречённых на верную гибель. Как некстати в голове всплыли строчки из Нотр-Дама. А ведь именно тогда всё началось. Саша потряс головой, будто пытался избавиться от всех мыслей разом. Печально, но не помогло.             Перед глазами снова красноречиво пощëлкали фантомной рукой. Кажется, даже помахали. Тело прошибло догадкой. Такой простой и очевидной, что из груди вырвался сдавленный смешок. Как по заказу, телефон в кармане завибрировал. "Вам пришло важное сообщение" - подкинул постепенно закипающий мозг голосом Баярунаса.             "Ты где?" - такое простое, обыденное сообщение, высветившееся на экране, заставило сердце сотворить кульбит и тоненько ëкнуть. Улыбка невольно появилась на лице, пока Саша печатал:             "У нас дома" - отправлено. Просмотрено. Тишина. Тень от вешалки могла бы поклясться, если бы это в принципе было в её полномочиях, что где-то на другом конце Москвы усиленно задвигались шестерёнки. Игорь долго что-то печатал, и, как не странно, смог удивить:             "???" - Саша уставился на длинный, развёрнутый, а самое главное, невероятно содержательный и конкретный ответ. Пальцы потянулись ответить соответствующе:             "..?!" - просмотрено мгновенно. Шестерёнки на юге Москвы, казалось, забились в конвульсиях, иначе было сложно объяснить следующее сообщение, печатавшееся где-то с полминуты:             "..." - да, а Игорь всё такое же интеллигентное солнышко, раз столько мата удалил. Тени намекали, что так дело не пойдёт. Намекнул и телефон, на этот раз разразившийся отвратительно навязчивой трелью звонка. Маракулин сглотнул, ожидая длинную тираду о том, какой он хороший, понимающий и невероятно догадливый товарищ. Ну, то есть, знатный выговор. А кто ещё тут режиссёр...             - САША - могло показаться, что это вылетело из трубки раньше, чем вышеупомянутый принял вызов. Голос звучал так, что Маракулин вдруг возрадовался пустой квартире. По крайней мере, здесь его некому бить. Нет, не то, чтобы Игорь его бил, ни в коем случае.             - весь внимание - жалкая попытка придать голосу шутливый тон с треском провалилась. Либо это так зашуршала обертка слишком сильно сжатых в руке цветов.             - сиди там, где сидишь, - голос на мгновение запнулся, - или стоишь, - подумал ещё секунду, - да хоть лежишь, и не дëргайся.             - принял - кажется, сердце забилось быстрее.             - я скоро буду, - Маракулин кивнул, забыв, что собеседник никак не может его видеть, - Сашенька. "Сашенька", кажется, снова был близок к изображению улитки, плавно стекающей по стенке. На этот раз от того, как нежно и мягко прозвучало его имя.             Совсем растерявшись, он сбросил звонок.             Спустя тридцать мучительных минут ожидания незапертая дверь отворилась, пропуская в квартиру порядком запыхавшегося Игоря. Пряди небрежно спадали на лицо, глаза блестели и... И Саша опять засмотрелся, спустя столько лет, как впервые. С порога новоприбывший выпалил:             - Я дурак, не умеющий правильно формулировать мысли вслух, надо было сразу сказать тебе о своих намерениях,а не играть в сюрприз-машину, надо было... Я повёл себя ужасно, я - тираду прервал звонкий хлопок, будто кто-то смачно ударил себя по лицу. В темноте захихикали.             - поздравляю, Игорь, теперь мы оба - идиоты, - Саша прищурился, - и в метро ты был, да? Убедился, что я еду к себе и опередил меня, я прав?             Игорь шумно почесал затылок. Ситуация вырисовывалась до невозможности глупой.             - ну, да, - ключ в замке, наконец, провернулся, окончательно ограждая собеседников от внешнего мира, - на Новокузнецкой вылетел, такси взял, домчал до квартиры твоей, жду, готовлюсь извиняться, а тебя всё нет... - голос неуверенно стих.             - ага, а я подумал, что неправильно всё понял и поехал обратно, - Саша уже глупо улыбался, - а потом... Как видишь, - развел руками, задевая стену.             Повисла тишина, в которой каждый складывал в своей голове кривой пазл.             - Сань, ты чего, собственно, на полу расселся? Ещё и без света... - рука Балалаева потянулась к выключателю, но Саша, вскочив с грацией подвыпившей кошки, перехватил его руку, слишком спешно выпаливая:             - Не надо, - он не смог бы нормально объяснить свой порыв, так что выдал первое, что пришло в голову, надеясь, что прозвучит это хоть капельку правдоподобно, - глаза устали. Окутывающая их тьма, в отличие от Саши, который даже при большом стремлении не смог бы ничего рассмотреть - глаза и правда слегка замылились, могла поклясться, что Игорь недоверчиво приподнял брови, поджимая губы. Тихий шорох - и эти губы уже осторожно целуют, трепетно, как много лет назад, под диким снегопадом на крыльце служебного входа.