Почему ты не пошёл за мной?

      Невыносимо тягостно видеть тебя здесь.       Изведенного, слабого, уязвимого.       Ты врос в операционную платформу, вокруг медицинское оборудование, на корпусе нет живого места, откуда мог бы отдаться блик от ламп.       Державная фигура вселяет ужас и смятение. Фейсплей ровно также суров, невзирая на измученный вид.       Ты лежишь со сомкнутыми окулярами и не можешь взглянуть на меня, посмотреть, как я сокрушаюсь внутри.       Зияющая трещина в груди прокладывает путь к хрустальной искре, безустанно пляшущей на лезвии ножа. Она резалась, но не угасла. Никогда, начиная с момента твоих первых лавров победителя на ринге.       Арена всегда приветствовала своего лучшего гладиатора, взывала вернуться в бой без устали, и он отзывался, поскольку желал лицезреть среди огромной толпы зрителей своего младшего брата, вселяющего веру, надежду, а также любовь. К себе, к своему делу, к нему.       Обшивка со временем стала нести бремя войны – такого восхищение с тех пор в помине не было.       Пролитый энергон в своем порядке стекал будто по серебристой поверхности, ты улыбался на зло, демонстрируя все свое неистовое желание сделать мне больно.       И всегда удавалось.       Два лидера, но таких разных: один руководствуется наитием и животным желанием, второй же в жизни не сказал бы "нет" судьбе и чужому решению свыше, самому себе подписав приговор. Возможно, они оба хотели бы избавиться от того, что их тяготит, но в этой жестокой игре боги никогда не давали шанса, легко обыгрывав принужденных невольников и приказывав тешить. Судьба поделила их на два. Когда одна из сторон заметно проигрывала, то болельщики скидывали на ринг остатки пищи, которую можно было лишь обглодать.       Ты пытался покинуть эту игру и забрать меня с собой, но я отказался следовать по тому пути, который ты предлагал. Мне казалось, что твои жесткие взгляды приносили слишком много боли. Ты так и не встал, не смог, ведь твое безумие достигло апогея, но я уверен, что мог бы помочь тебе, если бы поступил по – другому. А может быть, ты просто не верил мне.       Я не хотел тебя терять, но ты сам ушел от меня. Ты сам меня бросил.       Мегатрон бы протестовал: веками был не менее убежден, что именно братец его покинул. Праймус у него все отнимал, кусок за куском, и гладиатор бы вышел проигравшим в этой войне за жизнь, если бы не взялся за клинок, но все же просчитался: самое ценное, что у него было, отвернулось, погибло под рукоплескания       Совета.       Отдай.       Верни.       Остановись.       Перестань у меня все отбирать.       Стой!       Так и не услышав изречений, так и не признавшись, они оставили друг друга без ответов. Они потерялись в глухом железном лесу, все акуясь, но не откликаясь, ибо голоса терялись в глубине, отражаясь от стволов гордыни, слепоты, чрезмерной веры, убеждения.       Нет ничего страшнее, чем уверенность в том, что ты абсолютно прав.       И оба этим согрешили, но стенают по-разному.       Возможно, гладиатор видел сны, где нив чем не бывало смотрит на прекрасные просторы Кибертрона не один, а со своим братом. Возможно, Мегатрон бы расслабил лицевую, если мог хотя бы немного воздействовать на реальность, но сейчас у него в подчинении лишь разум. Лидер десептиконов должен был умереть, но он снова вышел живым.       Оптимус не знал, верить в проклятие или судьбу, направляющую на светлую сторону мира, но какая разница, когда его никто не слушал. И никогда не слышал.       "Даже когда ты покинул меня, я не смогу принять того, что мой свет, мое упование исчезло из твоего лика. Я не хочу играть по правилам тех, кто нисколько мне не сделала добра. Я буду бороться за то, чтобы вселенная услышала мое имя, но это не будет иметь смысла, если за моей спиной не будет тебя. Праймус отобрал у меня все. Но пока ты жив, я не перестану разрушать, чтобы у него не было иного выбора, кроме как вернуть тебя мне. Ты обязан быть со мной."       "Даже после всего того, что ты сделал, я хочу тебя простить. Каждый раз, когда я стремлюсь поговорить с тобой, жизнь отбирает у меня эту возможность, а обратно возвращает, когда моя уверенность уступает место долгу и гордыни. Никто не хочет слышать моего прощения, никто не хочет видеть во мне слабости. Чувствую, что рано или поздно я забуду себя. Я хочу тебя простись. Мне страшно за нас, наш дом, мой народ, но никто не слышит моего крика, моей просьбы – всем все равно, ведь им не нужна личность, а тот, кто решит их проблемы. Никто из нас не готов услышать друг друга."

***

      Почему ты не пошел вместе со мной?