Апельсины

- Как думаешь, сейчас сезон апельсинов? - спросила Китнис, жмурясь от солнца. Погода была подходящая, чтобы искупаться, поэтому Китнисс взяла Пита с собой на озеро. На их с отцом озеро. Они сидели на берегу, опустив ноги в прохладную воду. После окончания войны прошел год. Тяжелый, эмоционально выматывающий год, - но всё-таки год, когда весь Панем восстанавливался. И Китнисс с Питом тоже. Понемногу они начали проводить время вместе: то ли из-за того, что в Дистрикт вернулось не так много знакомых людей, и комфортнее было общаться со старыми знакомыми, то ли из-за того, что связывало конкретно их. Возможно, оба варианта. Каким-то образом, судьба всегда сводила их вместе. Пит оторвался от своего скетчбука. - Возможно. - Он тоже щурился от яркого солнца. По его лбу прокатилась капля пота - от жары. - Мы можем попробовать заказать их на следующем поезде, если хочешь. С недавних пор он начал говорить "мы", имея ввиду себя и Китнисс. Ей было приятно это слышать, хоть она и делала вид, будто не замечает эту разницу. Китнисс хмыкнула. - Раньше мы могли себе позволить один апельсин, и только на Новый год. Папа... покупал его, и мы делились всей семьёй. - Китнисс все ещё было тяжело говорить о нем, но ей хотелось. К тому же, доктор Аврелий сказал, что говорить о погибших поможет в её терапии. И о тех, кто оставил её. - Моя мать тоже любила покупать их на Новый год, но я никогда не пробовал их, пока не оказался в Капитолии, - сказал Пит. В его голосе слышалась рассеянность. Такое бывало, когда он вспоминал что-то, что не затронул яд ос-убийц. - Мы использовали апельсины, чтобы делать десерты: тарталетки с апельсинами, печенье с апельсиновым джемом и шоколадом... Но не ели их сами. Хотя, пару раз я пил чай с апельсиновой цедрой, - рассмеялся Пит. Китнисс перевела взгляд вдаль на холмы и деревья. Почувствовав укол вины за смерть семьи Пита, ей было тяжело смотреть ему в глаза. "Не я их убила, а Сноу," - напомнила она себе; она всё еще училась отпускать вину. Но и сам факт того, что Пит поделился с ней такой частичкой себя, делал ей приятно - значит, он настолько ей доверял. - Ты пила апельсиновый сок в утро на поезде на наши первые игры. Правда или неправда? - Правда, - сказала Китнисс, улыбнувшись. - Ты тогда так жадно пила его, что у тебя стекало по подбородку. Правда или неправда? Китнисс опешила. -Скорее всего... правда. Да, правда. В этой игре есть правила: не спрашивай, почему другой человек спросил то, что спросил, если он не пояснил сразу. Иногда, когда Пит спрашивал нечто подобное, нечто настолько же специфичное о ней, Китнисс очень хотелось узнать, почему он хочет это знать. Пока что она не могла найти в себе смелости, чтобы нарушить это правило и всё-таки спрашивать причины. На улице всё еще стоял летний зной, и Китнисс спасалась от жары единственными доступными способами - холодной водой и открытой одеждой. Год назад, когда она вернулась домой, всё лето она отказывалась от маек и футболок в пользу свободных рубашек из-за своих шрамов. Шрамы напоминали ей о боли, боль напоминала о взрыве, а взрыв... спустя год ей всё еще было тяжело думать о Прим, хотя она и чувствовала себя сравнительно легче. И могла теперь носить открытую одежду. Китнисс умыла лицо водой в сотый раз за день и начала вытираться полотенцем. Смотря в зеркало, она заметила, что и внешне она тоже изменилась в лучшую сторону: из-за того, что она снова начала ходить в лес и неплохо питаться, ее тело стало подтянутым, а руки и ноги обрели былую силу. Главной мотивацией для прогулок в лес и питания стал Пит. Из-за его любимых белок она ходила на охоту; из-за жары, которую легче переносить вдвоем за легкими разговорами, они ходили на озеро; из-за него она всегда ела вовремя и как положено, и он приносил свежий хлеб и её любимые сырные булочки. Иногда, когда Пит пытался вспомнить семейные рецепты, он звал ее в гости для дегустации. Но они быстро поняли, что из Китнисс дегустатор никакой, так как она съедала всё, и любое блюдо для нее казалось вкусным. Кто-то постучал в дверь и оборвал мысли Китнисс. С полуулыбкой на лице она пошла открывать дверь. На пороге стоял Пит с маленькой коробкой в руках. Он был одет в легкую футболку с закатанными рукавами и свободные брюки. Его нос был слегка красным от солнца. - Привет, - улыбаясь, сказал он. - Твои апельсины пришли, и я решил их занести. Взгляд Пита быстро скакнул снизу вверх. Китнисс сделала вид, что не заметила этого, и кивнула головой в сторону дома. - Можем пойти на задний двор и попробовать их, - предложила она. - Я захвачу стулья, - сказал Пит, улыбаясь. И Китнисс тоже не могла сдержать улыбки. То ли от радости снова попробовать цитрус, то ли от трепета. На веранде, в тени дома было хорошо и намного прохладнее, чем на солнце. Они сели возле маленького садового столика и начали доставать апельсины. Обсуждая Хеймитча и его новых гусей, отстраивание города и новых соседей, Китнисс не заметила, как она пялится на руки Пита. Пока она не очень аккуратно и неумело чистила один апельсин, он начал чистить второй. Он делал это аккуратно, сначала осторожно засовывая большой палец под кожуру возле плодоножки, освобождая мякоть. Затем в несколько ловких движений убирал кожицу, словно отрывал лепестки с цветка. И наконец мягко вставлял указательный палец между дольками и двигал им вниз, пока не доходил до середины, разделяя апельсин на две части. Что еще умеют делать эти пальцы, если они так обращаются с апельсином? Китнисс покраснела, одернув себя. О чем она думает? Откуда такие мысли? Пит, похоже, не заметил ее смущения, кладя перед Китнисс очищенный апельсин. - Это тебе. Китнисс думала, что ее нельзя еще больше смутить - о, как она была неправа. Этот жест заботы, смешанный с внезапной сексуальностью - то, каким был Пит по своей натуре. Он брал своей добротой, заботой, открытостью. И ей это очень нравилось, хоть она раньше об этом настолько и не задумывалась. Тем вечером от духоты Китнисс долго не могла заснуть и просыпалась от каждого нового кошмара. Наконец, она встала смыть пот с лица. Стоя в ванной, при теплом свете лампы, она попыталась вспомнить что-нибудь хорошее, чтобы перебить жуткие сны. В голову пришли руки Пита и апельсины. Внизу живота стало жарче. Где-то внутри себя Китнисс понимала, что чувствовала по отношению к Питу, но старалась не предавать этому большого значения - столько воды уже утекло. Однако, это было что-то новенькое, хоть и не совсем - она и раньше знала это чувство. Сначала в пещере, а потом сильнее - на пляже. Но она не думала, что это чувство вернется к ней - сладкое, тягучее, теплое. Обратно в постели она поняла, что фантазии захватывают ее, и избавится от них просто так не получится. "А что, если", которые загоняли в самые неожиданные места в сознании и ждали, когда им дадут волю. А что, если бы Пит увидел ее смущение? Улыбнулся бы или удивился? А что, если бы Пит потянулся к ней, к ее лицу, и начал целовать ее, притягивая ближе к себе? От его губ также пахло бы апельсинами и корицей? Какие бы они были на вкус? А что, если бы его рука потянулась ниже по телу Китнисс, на которое он до этого так взглянул? И опустилась бы рука за пояс ее шортов? Он бы двигал пальцами также ловко или он был бы медленнее? Задыхаясь стонами после оргазма, Китнисс достала влажную руку из трусов. Стыдливо вытерев ее о лежащую на тумбочке салфетку, она заснула, не просыпаясь больше ни разу за ночь. После той ночи Китнисс продолжила фантазировать о Пите, несмотря на то, как стыдно ей было по утрам, когда она видела его. Пит иногда замечал это и спрашивал ее, не сделал ли он что-то не так. "Кажется, это я делаю что-то не так", - думала Китнисс про себя, вспоминая, как представляла своего по сути друга в разных ситуациях прошлой ночью. И как представляла его пальцы на месте своих. - Нет, всё в порядке, просто… не выспалась. Фантазии не закончились на апельсинах. Китнисс начала замечать все больше и больше сильные руки Пита - как они замешивают тесто, как носят их посылки с продовольствием, как аккуратно они лепят декор тортов, как нежно и четко рисуют линии в скетчбуке. В один из таких моментов, когда он украшал торт, Пит поднял голову. Китнисс сидела на столешнице и наблюдала за всем с высоты. - Правда или неправда, - предложил Пит. - Мы уже сидели так, но делая вдвоем зарисовки, и ты наблюдала за мной. Китнисс опешила: сказать правду сейчас – это признать, что она любит подсматривать за ним, когда он не видит. - Правда. Пит улыбнулся. - И как тебе? - Красивый торт получился. Мне нравятся засахаренные цветы. - Я о том, какого тебе так наблюдать за мной? Китнисс снова смутилась и покраснела, не сказав ни слова. Но в этот раз Пит заметил это, и улыбнулся шире, возвращаясь к работе над тортом. - Попалась, - сказал он и продолжил укладывать цветы по кругу. Китнисс была возмущена. Он что, подшучивает над ней? - Наблюдать за твоими руками интересно, - сказала она твёрдо. - Твои пальцы очень... ловкие. Как обычно, она не могла найти правильных слов. Но эти всё-таки подействовали на Пита, и он ненадолго притих. Китнисс становилось всё сложнее засыпать без своего нового увлечения, и это было видно по ее лицу. Пит сидел на лестнице своего дома, очищая апельсин, и Китнисс снова завороженно смотрела на его руки, вытянувшись рядом на солнце. - У тебя особенно уставшие глаза эти дни, - сказал он. - Кошмары? Китнисс кивнула. Ей не хотелось говорить, что она мастурбирует каждую ночь, чтобы уснуть, и каждую ночь ей этого мало. Её просьба почистить для нее апельсин играла две важные роли. Во-первых, у него просто лучше получалось их чистить. Во-вторых, ей нужно было больше новых воспоминаний о его руках. - Я вспомнил, что во время тура мы успокаивали друг друга, когда кому-то из нас снился кошмар, - сказал Пит, и Китнисс поняла, к чему он может вести. - Правда или неправда? - Правда. Тебе тоже снятся кошмары до сих пор? - Правда, - ответил Пит. Он взял руку Китнисс в свою и положил в ее ладонь сочные дольки, липкие от сока. - Ты можешь переночевать в моем доме сегодня, если хочешь, - сказала Китнисс, смотря в его глаза. После возвращения в Дистрикт 12, она заметила, что они перестали быть будто в дымке, и она снова полюбила в них смотреть. Она откусила дольку апельсина, и капелька сока потекла по губам и подбородку. Взгляд Пита проследовал за каплей. - Хорошо, - сказал Пит. - Я зайду за вещами, а потом - к тебе. Пит ушел с рассветом, разбудив перед этим Китнисс. - Я пойду поставлю хлеб в печь, не теряй меня, - сказал он и легко поцеловал сонную Китнисс в макушку. - Спи дальше. Такой был распорядок дня у Пита: он вставал с рассветом, разогревал печь, распределял тесто по формам, пек хлеб, а затем разносил его по Деревне Победителей тем соседям, кто попросил об этом с вечера. Пока Китнисс охотилась для него и иногда для своих соседей, он занимался выпечкой, и они оба вносили небольшой вклад в общее дело по восстановлению Дистрикта. Китнисс не смогла уснуть дальше - не в своей кровати. Она постелила ему в соседней спальне, где он провел почти всю ночь, когда не приходил к ней, чтобы успокоить ее после кошмаров. Под утро он прилёг на ее кровать, поверх одеяла, чтобы она уснула, уткнувшись в его грудь. В его спальне пахло корицей. Китнисс, все еще немного сонная, легла на потрепанную кровать Пита. Поверх подушки лежала его рабочая белая футболка, как раз от которой и пахло корицей… и чем-то еще. Его шампунем или мылом? Его телом? Так или иначе, футболка пахла Питом. Китнисс уткнулась в нее лицом. И какая бы сонная не была Китнисс, заснуть обратно она все равно не могла. Она вспоминала ночи в поезде, как приятно было спать с ним рядом, чувствовать себя в относительной безопасности в его руках. Как он иногда мог не удержаться и поцеловать ее в щеку или лоб - так же, как она делала в пещере, когда у него была лихорадка. Не для камер, а для себя. Уткнувшись лицом в подушку, Китнисс начала трогать себя через трусы, просто поглаживать. Ее пижамная мятая майка начала ей мешать, поэтому она задрала ее выше груди, прижавшись напрямую к футболке Пита. Ей стало интересно, а что, если Пит пахнет также, как и эта футболка, когда он делает это? Делал ли он это в этой футболке? Мурашки пробежали по ее спине. Китнисс спустила руку под трусы и вздохнула. Найдя клитор, она начала медленно его поглаживать круговыми движениям. Слабый стон. Еще один. Она схватилась за футболку Пита, представляя, что это его пальцы двигаются между ее половыми губами. Снова стон. Она не заметила, что по первому этажу кто-то ходит. Она представляла, как бы он целовал её макушку, пока двигал в ней пальцами. Она успела среагировать чуть позже того, как Пит приоткрыл дверь в темную комнату. Она осознала, что сейчас произошло, когда он уже успел выйти из комнаты и закрыть за собой дверь. Но она четко увидела его широко раскрытые глаза, залитые красным щеки, и приоткрытый рот. И от этого выражения его лица она кончила. Как люди после подобного могут смотреть друг другу в глаза? Стыд не давал Китнисс покоя. Она провела весь день, не выходя из комнаты, отлучаясь только в ванную. Они были взрослыми людьми, и Китнисс бы поняла, если бы увидела Пита, делающего тоже самое. Возможно, ей бы даже понравилось увиденное. Постепенно негативные мысли захватили ее голову. Сидение в постели весь день не сказывалось на ней положительно. Вдруг в дверь ее комнаты постучали. Она была так погружена в свои мысли, что не услышала тяжелых шагов. Китнисс нырнула под одеяло, прячась от взгляда парня, но дверь не открылась. - Китнисс, - позвал осторожно Пит через дверь. - Прости, что вошел тогда. Я не знал... - Он замялся. - Прости. Я буду у себя дома. Приходи ночевать ко мне, если простишь меня. И он ушел. Простить его? Он ведь ничего не сделал. Это она лежала на его кровати, она терлась о его футболку, она трогала себя. Это она чувствовала себя извращенкой. Ей следует извинится. Китнисс встала с кровати. Несомненно, она пойдет к нему. Тем более, что эта ночь, в его объятиях, прошла легче, чем прошлые. Но сначала она хотя бы расчешет волосы и умоется. После скромного ужина, наполненного неловкими паузам в разговорах, они решили пойти спать. Они не сказали ни слова друг другу о произошедшем; он делал вид, что ничего не произошло. Китнисс чувствовала себя неуютно, словно над ними что-то нависло. Ему же всегда было легче начать говорить, почему сейчас он не начнет первым? Ведь это был его «язык» - язык слов, а она всегда выражалась действиями. И когда он хотел донести что-то до нее, он делал это через действия. Может и ей стоит попробовать говорить на его языке. Она сидела на диване после ужина и ждала, пока Пит домоет посуду. Ее взгляд упал на картины, которые он оформил на стене. Они были небольшие, среди них были как старые, так и новые работы. Его стиль и умения практически не изменились, и даже стали лучше: в них явно появилось больше светлых мотивов. Это натолкнуло ее на мысль - а что, если врачи были не совсем правы, и Пита можно вернуть полностью? Несомненно, он стал другим, но и она не осталась прежней. Но сколько прошлого Пита уже вернулось к ней? Иногда у него случались флэшбэки, и он просил оставить его одного, но они проявлялись все реже и реже. Бывали и недели, когда их не было вовсе, как сейчас. Ей хотелось верить, что прошлый Пит вернется к ней полностью, пусть и с дополнением в виде флэшбэков. Поток мыслей прервался, когда Пит сел на диван, вытирая руки полотенцем. - Я постелил тебе в соседней комнате, - сказал он. - Спасибо, - улыбнулась Китнисс. - Ужин был хороший. Пит улыбнулся. - Не льсти мне, Китнисс, я же не сделал жаркое с ягненком. Китнисс рассмеялась и пошла к лестнице, и Пит, как джентельмен, пропустил ее вперед себя. Она бежит между деревьев и не может найти Прим. Куда она могла уйти, она ведь не знает лес? Она зовет ее, но нет ответа. Снова кричит имя своей маленькой сестры, но ответ приходит откуда-то сзади, и она знает, что псы-переродки нашли ее и теперь преследуют. Но где же Прим? Китнисс проснулась в поту, в горле застрял сухой хрип. Наконец она смогла проснуться раньше, чем ее голова начала показывать ей кровавые сцены. Но она все равно чувствовала напряжение в теле, и дышать было так тяжело. Даже ночью все еще было жарко, и Китнисс спала в легкой футболке и шортах. Решив развеяться, он встала с кровати и направилась в коридор. Приоткрыв дверь соседней комнаты, в лунном свете она увидела, как он лежит на кровати в одних трусах, откинув одеяло в сторону. Он расслабленно смотрел в потолок, одна рука под подушкой, другая на животе. Она не ожидала, что он не спит. Она думала, что тихонько проверит его, и пойдет обратн - Китнисс? - Извини, надо было постучать. - Ничего, входи, - улыбнулся Пит, потянувшись к изголовью кровати, где лежала его пижама. - Всё нормально, можешь не одеваться, если тебе жарко, - сказала Китнисс, заходя в комнату, оставляя дверь приоткрытой. - Я проснулась вся мокрая. - Пит удивлённо приподнял брови. - От пота. Брови Пита опустились. - Кошмары? - Да. У тебя? - Тоже, - выдохнул Пит и похлопал место рядом. - Ложись со мной? Эта просьба в тишинп ночи показалась ей такой ласковой, что Китнисс, не задумываясь, пошла к кровати. Устроившись головой на его груди, она выдохнула с облегчением. Вот так намного лучше. Но немного полежав так, она снова почувствовала недосказанность, и перелегла на подушку. - Пит? - Хм? - Прости, - начала она неловко. - Мне нужно было быть... более осторожной… Это было странно. - Она закрыла глаза рукой. - Наверное даже мерзко. Прости. Она сгорала со стыда даже сильнее, чем находясь весь день в закрытой комнате наедине со своими мыслями. Она очень надеялась, что он понял, о чем она. Пит дотронулся до ее лежащей руки, поглаживая пальцами ее костяшки. - Это ужасно неловкая ситуация, - рассмеялся он. Китнисс нервно засмеялась с ним. Его пальцы начали рисовать узоры на тыльной стороне ее руки. - Не переживай об этом. Китнисс выдохнула. Дальше самое сложное было - избежать вопроса, почему она делала это именно в его комнате, уткнувшись лицом в его потную футболку. Хотя она и знала ответ, произнести его первой вслух было бы жутко, если практически невозможно. - В этом всё-таки есть моя вина, - сказал Пит, смущение в его голосе. - Я заходил в твою комнату и не увидел тебя в ней. А потом я услышал... стоны... и всё равно зашел в соседнюю спальню. Китнисс прикусила губу. Значит, он вошёл специально? Значит, он хотел это увидеть? Пальцы Пита едва дотронулись ее ноги, рядом с рукой. Почти случайно. Она приоткрыла один глаз, думала увидеть его смущенное лицо, но наткнулась на его взгляд из-под полузакрытых век - глаза, которые в темноте казались черными. От такого она почувствовала дрожь между ног, мурашки пробежались по спине. Китнисс набрала глубоко воздух в грудь и медленно выдохнула. Пит кашлянул, отворачиваясь. - Жарко тут, я пойду умоюсь. И вышел, оставив Китнисс наедине с тянущим чувством между ног. Она села на кровати и попыталась прийти в себя. Потерев лицо руками, она откинулась назад и натянула на себя простынь. Если он не хочет этого, то и она не будет его дразнить. Пит вернулся в комнату. На нем была футболка и трусы другого цвета. Он лег рядом с Китнисс и притянул ее к себе. Она всё-таки положила голову на его плечо и медленно погрузилась в сон. Они оба проспали рассвет. Небо сменилось с розового на голубой оттенок. За окном пели птицы, из окна дул теплый ветерок. Китнисс открыла глаза и глубоко вдохнула. Всего один кошмар за ночь. Хороший сон заметно помог ей: мысли будто отчистились, шум в голове утих, а телу стало легче. Китнисс медленно начала убирать ногу с Пита - видимо, она закинула ее во сне, - но сильная рука мягко ее остановила. С ее губ сорвался вздох. Он провел рукой вдоль ноги, поглаживая. Она медленно подняла голову. Пит еще спал. Его волосы растрепались ото сна, рот был приоткрыт. Она подняла руку к его лицу. Оно было таким расслабленным и чистым, что она не могла не дотронуться до него. Шрам там, шрам тут - те, которых не было до Восстания, - не играли большой роли в умиротворенном выражении его лица. И для нее это было главным - чтобы он был спокоен, в безопасности. Она остановилась на приоткрытых губах. Дотронувшись до нижней губы большим пальцем, Китнисс заметила, как глаза парня приоткрылись. - Попалась, - сонно улыбнулся он. - Сдаюсь, поймал, - также сонно с улыбкой сказала Китнисс, убирая руку. Пит поймал ее в свою ладонь и прижал к щеке. Как когда-то в пещере. Он был так нежен, что ее сердце начало трепетать. Может он все еще любил ее, так же, как и в пещере? Как на пляже? Китнисс полностью перекинула через него ногу и легла сверху. -Воу, - успел только вздохнуть Пит. Их лица оказались очень близко. Китнисс положила уже обе руки на его щеки, притянула его к себе и осторожно прильнула к нему, боясь спугнуть. Нежные губы, теплое дыхание Пита; ее сердце бешено колотилось внутри, а тело расслабилось само. Медленно в ней что-то разгоралось. Пит положил обе руки на ее плечи, затем одной рукой дотронулся до шеи. Поднялся к уху, провел рукой вниз по волосам, кладя ее косу вперед. Китнисс оторвалась от поцелуя и открыла глаза. Пит весь покраснел, его глаза блестели, а губы были мокрые. Он приобнял ее за талию руками и снова притянул к себе для поцелуя. В этот раз она была уже увереннее. Руки начали исследовать его лицо, пальцы запустились в светлые волны волос. Его ладони гладили спину, плечи, руки, он пытался прочувствовать каждую новую часть Китнисс, и когда он дошел до ее ног, она не смогла сдержать вздоха. Пит оторвался от Китнисс. Они испуганно смотрели друг на друга. Китнисс даже на секунду подумала, что ей стоит извиниться за то, что так набросилась на него. Но ей не было жаль, ей не за что было извиняться - она хотела этого. В его глазах не было дымки, и она хотела быть с ним. И она снова потянулась к Питу, к его щеке. Мимолетом поцеловав его, она опустила голову к его шее и задержалась там. Пит снова дотронулся ее спины, поглаживая. - Я заметил, - неловко начал Пит. - Что ты теперь иначе смотришь на меня. - Он ненадолго замолчал. - И я хочу, чтобы ты знала: мне нравится быть с тобой, как и раньше. Муражки пробежали по Китнисс, когда она услышала последние слова. Если есть шанс на то, что всё будет хоть чуточку как раньше, то она готова ухватиться за эту надежду. Но они уже не будут как прежде играть возлюбленных, притворяться ради камер. В этот раз всё будет по-настоящему. Китнисс, не поднимая головы, коснулась его щеки левой рукой. - Я бы этого хотела. Через окно, сквозь тонкие шторы, в комнату начал заливаться мягкий утренний свет. Внутри Китнисс словно начали распускаться цветы. Китнисс шла домой после охоты. Они договорились с Питом встретиться на ужин, и она несла ему тушку утки. С того утра, как они поцеловались, прошло два дня. Тем утром им все-таки пришлось встать потому, что к Питу пришли за хлебом. В этот раз Пит только покачал головой, но пообещал, что к обеду всё будет готово. Китнисс предложила свою помощь. Почти все утро они провели вместе, подготавливая тесто и формы. Пит преобразился: он стал более улыбчивым, еще болтливее, больше шутил и смеялся. Китнисс тоже заметила, что не может не улыбаться рядом с ним. Между делом Пит целовал ее то в затылок, то в висок, вызывая у Китнисс улыбку и маленькие смешки. В тот вечер она снова осталась ночевать у него в постели. После каждого кошмара Пит целовал ее лицо, стирал слезы своими губами. Следующий день прошел в их обычном ритме: он печет, она пропадает в лесу. Когда Китнисс вернулась к нему занести дичь, она увидела, как на веранде сидел Пит и гладил Лютика, пока тот лежал у него на коленях и мурлыкал. В последний раз она видела кота таким на коленях Прим. Увидев Китнисс, Пит довольно улыбнулся. Вспоминая умиротворенную картину, Китнисс тоже улыбнулась. Спустя столько времени, внутри нее наконец снова разлилось это ощущение - тихого счастья. И оно снова появилось на пороге в его дом. - Привет, - позвала Китнисс Пита, заходя внутрь. - Я принесла утку. - Я на кухне! - отозвался он. Китнисс сбросила обувь у порога и прошла в комнату. Пит уже начал готовить: нарезал картофель и перемешал его с маслом и специями, которые отдала ему Китнисс, выложил всё в противень и оставил на столе. Рядом с противнем лежало несколько уже немного пожухших апельсинов. Пит повернулся к ней и забрал протянутую тушку. - Я знал, что ты принесешь утку, - сказал он, начав мыть дичь в раковине. - Почему? Я думала, что ты чаще ждешь белок. - Не знаю, как объяснить, - Пит задумался; его голос снова стал немного отстраненным. - Ты просто чаще проносишь птицу тем, кто тебе нравится. Китнисс опешила. Она сама этого не замечала. То, что он это подметил, было немного странно, но приятно. - Я что, по-твоему, кошка? - улыбнулась она, присаживаясь на столешницу рядом с ним. - Во многом, да, - улыбнулся Пит и чмокнул ее в кончик носа. Он продолжил готовить. - И что еще кошачьего во мне ты заметил? - Китнисс невольно начала болтать ногами. - Хмм, дай-ка подумать. - Пит натер тушку птицы маслом, солью и перцем. - Ты такая же нежная и пушистая, - пошутил Пит. Китнисс громко засмеялась. Пит взял один из апельсинов в руки. Выражение лица Китнисс сменилось на настороженное. - А если серьезно, - Пит запустил большой палец под кожицу возле плодоножки. - В тебе есть грация, как у кошки. Ты сильная и проворная. - Он нежно прошелся всем пальцем под кожурой, очищая цитрус. - Ты сообразительная и свободолюбивая. - Он начал снимать кожуру, как лепестки, один за одним, мягко придерживая апельсин пальцами. - Ты можешь думать, что ты твердый человек, но ты всегда ласковая, когда я с тобой. - Он засунул большой палец сверху между дольками и разделил плод пополам так, что брызнул сок. Пит поднял голову. Китнисс была вся красная. Замерев в тот момент, когда Пит начал чистить апельсин и хвалить ее, она словно забыла, как дышать. Ей было жарко, во всем ее теле горел огонь. При свете заката и одной тусклой лампы, Пит прильнул к губам Китнисс. Она крепко обняла его за шею, отвечая на поцелуй. Ее дыхание уже сбилось. Пит придвинулся ближе, кладя руки на ее талию, в ответ она обняла его ногами за бедра. Они были невыносимо близко друг к другу. Когда Пит уже не смог дышать, то наконец закончил их поцелуй. Они оба были запыхавшиеся и красные от напряжения. Они прижались лбами друг к другу. Пит смотрел в серые глаза Китнисс со всей нежностью и желанием, что томились в нем уже так долго. - Китнисс... - успел только сказать он, и она начала целовать его скулы, спускаясь к шее. Пит громко выдохнул, почти простонал. Пит всегда открывал в ней другие ее черты, - она могла стесняться при нём, показывать свою неуверенность вместо твердости. А огонь, который видел в ней каждый, при нем становился пожаром. - Хочешь пойти... наверх? - спросила Китнисс после нескольких влажных поцелуев, так и не подняв головы. Пит не ответил, а сразу подхватил ее на руки и пошел в спальню. Китнисс сильнее обхватила его за шею и продолжила целовать уже другую сторону, пока они поднимались. Мягко опустившись на кровать, Пит лег на спину, усаживая Китнисс сверху. Она переключилась на его губы. Когда его руки поднялись к ее ногам, она положила свои ладони на них и направила ближе к внутренней стороне бедер; он медленно сжал их, массируя. Китнисс тихо простонала. Пит оторвался от ее губ, не убирая рук с бедер. - Ты когда-нибудь делала это? - спросил он. - Нет, - сказала она. - Ты? - Только если в своих мечтах, - усмехнулся Пит. Китнисс убрала за ухо выпавшую из косы прядь и выпрямилась, всё еще сидя на нём. - Но я много знаю в теории, - успокоил ее Пит, проводя руками вверх по бедрам, запуская большие пальцы под пояс ее шорт. - Хорошо, - согласилась Китнисс, и начала снимать майку и шорты. Оставшись в тонком белье, она села на бугор, выпирающий из шорт Пита, и немного подвигала бедрами. Из Пита вырвался глубокий дрожащий вздох. Она взяла его правую руку и подняла к своей небольшой аккуратной груди. - Ты можешь меня трогать, - сказала она, заводя руку под топ. - А ты правда хочешь? - Да, правда, - немного дрожащим, но уверенным голосом сказала она. Пит потянулся второй рукой к ее груди. Осторожно, он погладил пальцами ее соски, но потом задержался, чтобы круговыми движениями поиграть с левым, так, чтобы он затвердел. Китнисс слабо простонала. Он опустил руку ниже. - Оказывается, у тебя и здесь есть родинка, - сказал он, обводя пальцем область под левой грудью, и потянулся, чтобы ее поцеловать. После поцелуя его губы поднялись к соску, и он провел кончиком языка по нему. Китнисс простонала снова, громче, откинув голову. Это было лучше, чем в ее фантазиях. Пит наслаждался облизыванием ее сосков, делал их твердыми от одного прикосновения языка, посасывал и отпускал снова. Левой рукой он обхватил талию девушки, а правой гладил ее тело. - Пит... ещё, - попросила Китнисс, снова потираясь пахом о него. Пит запустил правую руку в трусы девушки. Одним пальцем он мягко провел вдоль ее половых губ. Китнисс закатила глаза от столь ожидаемого прикосновения. - Вау, - выдохнул он. - Такая влажная... Китнисс прикрыла рукой рот, чтобы не издать слишком странные или громкие звуки. Вдруг Пит опустил ее на кровать и начал снимать с себя одежду, оставив только трусы. - Скажи мне, если я буду что-то делать не так, - сказал он. "Уже?" - удивлённо подумала Китнисс. Ей не хотелось так быстро заканчивать ласки. Но Пит опустился ниже, сел на колени перед кроватью, и придвинул Китнисс чуть ближе к себе - так, что оказался между её ног. Китнисс приподнялась на локтях. - Что ты делаешь? - спросила она в недоумении. - Я хочу тебя вылизать, - сказал Пит с полуулыбкой на лице. Он так уверенно это сказал, что Китнисс опешила. Она никогда не задумывалась, что так тоже можно, но это звучало очень горячо. И она только кивнула головой, все еще наблюдая за Питом. Пит осторожно стянул с нее трусы, обхватил бедра Китнисс снизу и провел языком вверх по ее половыми губам, чуть касаясь клитора. Китнисс громко выдохнула, и запустила одну руку в волосы парня. Пит продолжил вылизывать влагу, задерживаясь на клиторе. Он держал глаза полуоткрытыми, чтобы наблюдать за ее реакцией, отдаваясь полностью процессу. Он двигался не быстро, но ритмично, иногда проходясь всем языком по половыми губам, собирая всю влагу. Китнисс упала на кровать, забыв про то, как еще недавно ей было стыдно. Она расслабленно постанывала, и уже обеими руками притягивала Пита за волосы ближе. Когда напряжение внизу живота наросло до крайней точки, она не выдержала и сжала ноги, зажав парня между. От этого Пит простонал прямо в неё и начал лизать чуть быстрее, слегка массировать ее бедра. По Китнисс прошла волна наслаждения, и она задыхалась от оргазма. Когда Китнисс разжала ноги, то увидела мокрое и покрасневшее, но безумно довольное лицо Пита. Он вытер влагу со своей губы пальцем и положил его поверх клитора Китнисс. Он вздрогнула от нового ощущения, будучи все еще очень чувствительной. Пит поднялся с пола и лёг сбоку. Они обнялись и начали целовать друг друга, и Пит продолжил ласкать её. Из его трусов торчал член, но он все еще их не снимал. Китнисс перекинула ногу и снова села сверху. Оторвавшись от поцелуя, она приспустила его трусы вниз. Пит томно вздохнул. - Видеть нас вот так рядом - очень возбуждает, - тихо сказал он, снова поглаживая бедра Китнисс. Каждый раз, когда он говорил ей подобное, к ней в голову заползали грязные мысли, и кто она такая, чтобы сдерживать свои фантазии, особенно теперь. Она прижалась своим пахом к члену Пита. Он закрыл рот рукой, но и через нее был слышен стон. Собравшись и выдохнув, он сказал: - Какая же ты мокрая и горячая... Китнисс начала двигать тазом, скользя вдоль по члену. Пит откинул голову назад. - А ты горячий и твёрдый... Пит снова попытался сдержать стон, но у него плохо это получалось. Было очевидно - ему понравилось, что сказала Китнисс. - Спасибо, что дал мне кончить первой, - начала мягко и немного неуверенно Китнисс, продолжая медленно двигаться. Пит простонал, закусив губу. - Ты такой хороший мальчик для меня. Пит простонал громко, не сдерживаясь. Китнисс так понравилась его реакция, что она начала двигаться чуть быстрее, потираясь о него чаще. - Китнисс, - задыхаясь позвал Пит. - Я близко. Китнисс легла на него сверху и начала целовать, и Пит, схватившись за ее бедра, начал сам двигаться, трясь о нее членом. Китнисс опустила руку между ног, прижимая его ближе к себе, и почувствовала новую волну оргазма. Они посмотрели друг на друга - глаза черные от желания, лица красные от жары. Пит потянулся к ней, и как только их губы вновь соприкоснулись, оба кончили. Китнисс, сидя на Пите сверху, и Пит, к себе на живот и руку Китнисс. Китнисс всё еще чувствовала слабость в ногах и чуть не упала с кровати, ложась рядом, но Пит поймал ее за руку. Они вместе рассмеялись. Пит приподнялся и вытерся салфетками, предусмотрительно лежавшими возле кровати, а затем протянул их Китнисс. Она протянула использованные салфетки обратно, чтобы положить на тумбочку возле кровати. Пит забрал их, а затем притянул ее руку к своей щеке и поцеловал ее. Китнисс замерла, внутри разливалось тепло. Он притянул ее ближе к себе, положил заботливо на подушку и лег рядом. Она положила голову на его плечо и медленно выдохнула. За окном уже начало темнеть. Сойки за окном распевали свои последние вечерние мелодии. В тишине Китнисс слышала, как спокойно бьется сердце Пита. Нежный голос развеял тишину: - Ты любишь меня. Правда или неправда? Китнисс посмотрела в его чистые голубые глаза и ответила: - Правда.