Будни патологоанатома

Прощание проходило в прохладном зале с узкими окнами под самым потолком. Орочимару и Мику стояли во втором ряду. С высоты его роста хорошо было видно гроб. Хомура выглядел умиротворенным. Орочимару никогда не видел его таким при жизни. Мужчина обвел взглядом тело. Маленькое дряхлое тело, проигравшее бой страшной болезни. Губ Орочимару коснулась улыбка. Она медленно потянула уголки в стороны и вверх, отразилась во взгляде холодным удовлетворенным блеском. Глядя на гроб, мужчина размышлял об их общем прошлом. Они оба не были хорошими людьми. Каждый из них искалечил множество судеб, преследуя собственные эгоистичные цели. Каждый из них ненавидел второго за то, что он делает. Разница между ними была лишь в целях. Орочимару искал ответы на вопросы мироздания, искал способ победить смерть, не гнушаясь чужими жизнями. А Хомура тщеславно искал власти и богатства, которые по мнению Орочимару ничего не стоили. Каждый из них проиграл. Орочимару оказался разоблачен, опозорен и прошел через множество закрытых судов и сделок, сделавших его другим человеком. А Хомура проиграл в тот момент, когда о его делишках стало известно в министерстве. Одно внутреннее расследование шло за другим. Он пытался их замять, не скупясь на взятки. Вот только его репутации и влиянию все равно пришел конец. В итоге старикашка остался не у дел, теша свое самолюбие в кресле управляющего в отделе медицинских экспертиз. Никуда дальше и выше его уже не пустили, но и оттуда он умудрялся портить жизнь всей больнице. Просто потому что мог себе это позволить. Мику мягко коснулась его локтя. Орочимару перевел на нее взгляд. Она указала на процессию, двинувшуюся в сторону крематория. Они вместе с остальными прошли в соседний зал. Гроб водрузили на ленту. В следующее мгновение он скрылся за стеной. Внутри Орочимару образовался вакуум. Он грозился вырваться из мужчины лихорадочным смехом, давил изнутри на грудь. В голове яростно билась мысль: «Этого мерзкого старика больше нет! Больше нет!» Горло распирало и, закрыв рот ладонью, Орочимару сделал шаг назад. Затем еще один. Он успел заметить на себе вопросительный взгляд Мику и озадаченный Джирайи. Затем бросился к боковому выходу. Оказавшись на улице, он перевел взгляд на дымовую трубу и разразился хохотом. Его трясло несколько минут, пока наконец блаженная улыбка не расползлась по губам, заставив обессиленно откинуться на стену и выдохнуть. — Кто-то будет так же смеяться на твоих похоронах, — отметила Мику. — У многих будет на это право, — согласился с ней Орочимару, переведя на нее взгляд. В его голосе все еще слышалось зловещее веселье. Он протянул ей руку. Она вложила в нее свою. Орочимару коснулся нежного запястья губами, ощутив исходящий от кожи Мику аромат жасмина. — Ты придешь на мои похороны? — спросил он. — Да, если не умру раньше тебя, — ответила она. Глаза Орочимару блеснули от удовольствия. В груди снова стало тесно, но это был не вакуум злобной радости, который он ощутил несколько минут назад. Это было тяжелое, давящее на диафрагму чувство. Желание. — Я люблю тебя, — произнес он сипло. Мику удивленно повела бровью. — Ты признаешься мне в любви на заднем дворе крематория на похоронах своего врага? — Да. — Я не принимаю твое признание, — произнесла она. — Оно может быть вызвано состоянием аффекта. Мужчина криво улыбнулся. — Ты не веришь мне? — Когда дело касается любви, я никому не верю, — пояснила Мику. Орочимару понимающе хмыкнул. Притянул Мику ближе к себе и, запустив пальцы в собранные на затылке волосы, поцеловал в лоб. — Вы бы хоть подальше от дверей отошли, — раздался голос Цунадэ. Орочимару нехотя оторвался от Мику и перевел взгляд на старую подругу. Рядом с ней стоял Джирайя. — Может, сходим в бар? — предложил он. — Отметим. — Джирайя! — недовольно воскликнула Цунадэ. — Что? — вопросил Джирайя. — Троим из нас по сорок три года, мы можем позволить себе быть честными. — Он прав, — хмыкнул Орочимару и перевел взгляд на Мику. — Пойдешь? Мику согласно кивнула. — Разрешите составить вам компанию, — раздался спокойный, на грани сонливости голос, от которого у Орочимару засвербело в затылке. — Хатаке! — радостно воскликнул Джирайя. — Чем обязаны? — Я несколько дней не мог дозвониться до Орочимару, — взгляд следователя переместился на патологоанатома. — Решил, что встречу его здесь. Не ошибся. Орочимару устало потер глаза, обвиняя себя в непредусмотрительности. Он ведь видел пропущенный, но предпочел вначале заняться сексом с Мику, а потом собственными глазами увидеть, как горит Хомура, отложив менее приятное общение с Какаши на потом. — Рядом с тобой любой напиток на вкус будет, как уксус, — беззлобно сообщил Орочимару. — Задавай свои вопросы здесь. Какаши кивнул на ворота, предлагая пройтись. Вся компания двинулась вперед. Какаши и Орочимару отстали на несколько шагов. — Расскажите, каким был Саске, когда поступил к вам на практику? — Если я правильно помню, ты был его куратором в школе-интернате, — глянув на следователя, произнес Орочимару. — Интересно будет сравнить наши оценки, — усмехнулся он. Какаши лениво пожал плечами. — В тот год как раз поползли первые слухи о моих исследованиях, — продолжил Орочимару. — Я не ждал, что кто-то захочет на практику к потенциальному преступнику, но Саске напросился сам. Он был дерзким мальчишкой, одержимым своими целями. Жадно вникал во все, что мы делали, вытягивал из меня знания. Ездил на все выезды, проводил ночи в лаборатории. Иногда мне казалось, что у нас с ним одна цель, но я ошибался. Целью Саске были знания об умерщвлении, а меня он использовал, как средство. Последние слова дались Орочимару с трудом, они вырвались скорее, как шипение, чем как отрефлексированный факт. Джирайя, Цунадэ и Мику наблюдали за ними с парковки, стоя около Паджэро Эросэннина. — А каким его помнишь ты? — спросил патологоанатом, остановившись у ворот. Какаши шумно выдохнул, глядя на здание крематория. — Одаренным мальчиком, у которого был огромный потенциал, — произнес он. — И Саске реализовал его, — невесело усмехнулся Орочимару. — Не там, где я этого хотел бы, — Хатаке нехотя кивнул. — Он не выходил на связь с вами? — Нет. — Может, у вас есть идеи, где он может быть? — Если бы я был на его месте, то давно покинул страну. Свою месть он совершил, больше его здесь ничего не держит, — глядя на Какаши, ответил патологоанатом. Он искал скрытые мотивы в вопросах следователя, в его интересе к его, Орочимару, персоне. Затем его губ коснулась улыбка. — Или держит? Какаши удивленно вскинул бровь, прикидываясь дурачком. У него это всегда хорошо получалось. — Ты разговаривал с Сакурой? — спросил Орочимару, застав Какаши врасплох. — Почему вы спрашиваете? — Они встречались какое-то время… А теперь, насколько мне известно, она обручена с его братом… — Они тоже ничего не знают, — ответил Хатаке. Орочимару понимающе кивнул. — Мне пора выпить в честь кончины одного старого мудака, — произнес он, плохо скрывая мрачную улыбку. — Если буду нужен, ты знаешь, где меня искать, но надеюсь, заблудишься по дороге. — Не подавитесь там, в баре, — не остался в долгу Какаши. — Не хотелось бы лишиться консультанта по миру преступности в вашем лице. Орочимару рассмеялся недобрым смехом и направился к машине. *** Разговор с Какаши забавлял его лишь для виду, для поддерживания имиджа. На самом деле Орочимару глубоко задумался о мотивах Хатаке. Почему он ищет Саске у Орочимару? Почему он думает, что они снова работают вместе или на худой конец он, Орочимару, помогает младшему Учихе? Погруженный в эти мысли патологоанатом доехал до бара, возле которого уже был припаркован белый Паджэро Джирайи. — Что тебя беспокоит? — спросила Мику, нарушив затянувшееся молчание. — Юный Учиха, — ответил Орочимару, откинувшись на спинку. — Хатаке думает, что я его покрываю. — Ты бы стал его покрывать? — ненавязчиво спросила девушка. Мужчина медленно перевел на нее взгляд. Скользнул им по мягким чертам лица, оценивая подоплеку в ее вопросе. — Ты ведь знаешь, кем я был… — то ли спросил, то ли констатировал он. Мику выдержала его взгляд и кивнула. Иногда она поражала его своим хладнокровием. Глядя в ее глаза, Орочимару в который раз задался вопросом — не подосланная ли она. Он, как и она в свое время, проверил ее по всем базам. За Мику числилось одно обвинение в нанесении вреда здоровью в годы университетской учебы, пара штрафов и задержка в подаче декларации. В остальном эта девушка была чиста и имела вполне стандартную биографию. В который раз Орочимару пришел к выводу, что она не может быть шпионкой. Он впервые был в том секс-шопе, да и оказался в нем случайно, а она уже была там. К тому же… Он отошел от дел одиннадцать лет назад. Вряд ли он еще интересует спецслужбы. Он усмехнулся. Даже если Мику подослана, чтобы следить за ним, он давно не делает ничего противозаконного. И ему нечего опасаться. Разве что будет очень досадно, если ее отношение к нему окажется профессиональной необходимостью, а не искренним проявлением чувств. — И это не пугает тебя? — вопросом на вопрос отозвался патологоанатом. Поджав губы, Мику покачала головой. Нет, не пугает. Орочимару улыбнулся. — Почему? Мику задумалась, разглядывая его лицо. — Возможно, дело в том, что я не знала того тебя, — ответила она, подбирая слова. — Я познакомилась уже с другим человеком. Мне хорошо с тобой, а еще тебя не пугает мой невроз. Орочимару сделал себе пометку о том, что Мику признает за собой невроз. В своих наблюдениях за ней он ставил на легкую форму аутизма. — Вдруг я хорошо скрываю свои наклонности? Раньше мне это удавалось, — стоял на своем Орочимару. — Что ж, тогда вернемся к этому разговору, если я обнаружу трупы в твоем подвале, — отозвалась Мику, давая понять, что не хочет продолжать. Орочимару одобрительно хмыкнул и вытащил ключ из зажигания. — Я бы помог ему, — он все-таки ответил на самый первый вопрос. — Саске сделал то, на что не были способны наши спецслужбы, на что не был способен его брат. Его путь вызывает уважение.