Ожидание

На «Чайке» темно. Тусклые аварийные лампы зажигаются по велению капитана, когда становится совсем невыносимо. Системы жизнеобеспечения приоритетны, и нет необходимости тратить энергии больше, чем они потребляют. В таком режиме корабль продержится ещё... Второй капитан запретил себе высчитывать. Два раза в земные сутки, на час утром и час вечером, Ким позволяет себе включать маленький светильник и читать вслух, озвучивая персонажей книг разными голосами, лишь бы не ощущать гнетущую тишину. Кто-то из бабушек рассказывал про побеждённую ветрянку, которую легко переносили дети. Во взрослом возрасте для тех, кого она не догнала раньше, ветряная оспа была почти смертельной. Ким не верил, пока не убедился в «детских болезнях» сам. Ещё в садике он смеялся над теми, кто боялся привидений и монстров, а на первом курсе академии придумал жуткую байку. По ночам, по словам Кима, на лестнице главного корпуса появлялся фантом. Неупокоенная душа зверски замученного пиратами космолётчика блуждала по коридорам, спускалась в парк и шла к аллее Героев, где исчезала напротив старого монумента. Кадеты не поверили, и тогда Ким устроил для них представление. Нет ничего смешнее, чем орущие и разбегающиеся в разные стороны будущие покорители космоса — так думал пятнадцатилетний Ким. И смешным казалось, как начальник курса горестно вздыхал, не зная, какую кару придумать для отличника-разгильдяя. Так и отпустил тогда, ничего не сделав и пообещав точно выгнать, если подобное повторится. Прошло много лет, кадет Янсон давно вырос в офицера и осознал, насколько низким был его поступок. Кто ж знал, что дурная юношеская шутка вернётся сейчас. Сначала он списывал всё на стресс и усталость. Пытался расслабиться, как учили, и отогнать наваждение. Не получилось. Ощущение не исчезало, наоборот, со временем становилось сильнее. Может, это были первые признаки помешательства или последствия травмы — Ким не знал. У него на корабле поселился призрак. Он сидел рядом в кресле старшего помощника, пристально вглядываясь в карты звёздных маршрутов, брился в душевой, вынудив задвинуть шторку на единственном зеркале, на мгновение задерживал закрытие дверей. У призрака было имя, светлые пепельные волосы и большие фиолетовые глаза. Фантом казался безмерно уставшим и смиренным, как лик святого, но всё равно Ким избегал смотреть в отражающие поверхности. Первое время заточения капитан старался не умереть: закрытый перелом голени, трещина в позвонке, многочисленные ушибы, тяжёлое сотрясение. Искусственный интеллект корабля никуда его не выпустил, а потом действовать стало поздно. Примерно тогда Второй разбил монитор, выводящий картинку с внешних камер, чуть позже послал Говоруна. Динамики передавали звуки выстрелов, ругань пиратов, а Ким зло смеялся и ничего не мог с собой поделать. Скоро, совсем скоро Говоруша долетит до Севы, и они устроят тут армагеддон. Но время шло, Говорун давно должен был добраться до Венеры и вернуться с подмогой. Второй считал дни, и чем больше палочек появлялось на обложке блокнота, тем крепче хватало за горло отчаяние. Птиц погиб. Никто не придёт. Он останется навечно замурованным в собственном корабле. Призрак сочувственно глядел из глубин двойных иллюминаторов, когда Ким, завернувшись в плед, приходил в бывшие каюты друзей. Полки, при Севе ломившиеся от безделушек, пусты, аккуратно, как никогда, заправлена койка, не стоит на столе собрание корабельных чашек. У Третьего почти так же, как было: безупречно убрана постель, переборки увешаны картами, в встроенном шкафу лежат две забытые тёплые перчатки. Так Ким их и не отдал, не успел. Второй успокаивал себя мыслью о том, что, если станет нельзя иначе, он сам пойдёт в атаку. Камня на камне не оставит. Последний салют в честь Третьего пираты запомнят на всю свою оставшуюся короткую жизнь. Если бы не секрет галактия, он сделал бы это сразу, но крайние меры на то и крайние... Можно бить импровизированную грушу, отжиматься, пока не откажут мышцы, бегать трусцой до нестерпимой боли в ногах, но от себя не деться. Не деться и от призрака, чьё присутствие с каждым днём становится всё более явным. Ким почему-то уверен, что однажды призрак снова обретёт плоть, и они встретятся по ту сторону горизонта событий. Когда в закрытую дверь рубки кто-то стучит, Второй думает, что окончательно сошёл с ума. Стучат тихо, вежливо, словно насмехаются. Ким перехватывает рукоять пистолета удобнее, подходит к двери, занимает позицию по правилам штурма, даёт команду на открытие и… опускает оружие. На полу, переминаясь с лапы на лапу, сидит Говорун. Нахохленный, важный. Ким не находит слов, чтобы выразить своё недовольство. Можно же появиться и в рубке, а не пугать так сильно. Вместо выговора капитан опускается на пол рядом с птицей. Та, как кот, ластится, подставляя бочка, и ждёт. Ким ворошит пёрышки, чешет шейку, Говорун довольно урчит, трётся в ответ об капитанскую руку. — Почему ты так долго? Где остальные? — Охота на птицу-говоруна запрещена. Запр-р-р-рещена. Кто же это с тобой сделал? Мы за-ме-ни-ли ему кр-р-ры-ло. Кормить говор-р-руна можно белым хлебом. — Подожди. Подожди, сейчас… Второй встаёт, возвращается в рубку, шарит на месте пилота и извлекает пачку сухарей. Говорун, обожавший их, постоянно разорял камбуз, и упаковки приходилось прятать. Птица быстро и довольно щёлкает клювом. Пока Говорун клюёт угощение, Второй перебирает ему пёрышки и не может поверить, что перед ним живое создание. Живое, тёплое существо. После долгих месяцев одиночества такое счастье кажется сном, и тем резче и сильнее накатывает: — Нет сил. Держаться нет больше сил! Говорун отрывается от сухарика и, наклонив голову, смотрит на хозяина. В глазах пернатого друга, Ким готов поклясться, мелькает нечто осознанное. — Скоро ли придёт помощь? Говорун задумывается, тюкает лакомство и детским голосом произносит: — Сначала найдём Второго капитана. Я уверена, что он где-то здесь. — Значит, тебя приютили гражданские… Ким приваливается к переборке. По его следам идёт спасательная партия, которую, возможно, придётся спасать. — Они хотя бы вооружены? — Стреляй! Гена, Стр-р-реляй! Ким встаёт, поднимает Говоруна. Птица кажется чуть тяжелее, чем обычно. — Лети к ним как можно скорее. Предупреди об опасности. Покажи плиту, скажи не соваться на неё. Понял? Говорун кивает и, нагло уцепившись за нагрудную нашивку капитанской формы, требует ещё сухарей. Ким достаёт из пачки сразу два. Говоруше даже для маленького пространственного прыжка нужно много энергии. Когда птица исчезает, Ким ещё несколько секунд сжимает в руке упаковку птичьего лакомства, не замечая, как превращает всё в крошки. Несколько секунд собраться с силами, столько же — проверить заряды бластера, минута — добраться до арсенала и взять пару гранат. Гораздо дольше решиться на другой шаг — наконец-то открыть зеркало.