Свойства формальдегида

— «Вечерело. Пели вьюги», — замогильным голосом начал Поэт. — «Хоронили Магдалину». — Тебе обязательно нагнетать? — проворчал Володя, болтая пустой пробиркой из стороны в сторону. — Ну как там? Успеем второй опыт до конца урока провести? Он скучающе посмотрел на Огонька, читающего условия опыта. — Успеем. Возьми пока щелочь. — Володя уставился на него, как баран на новые ворота. А он чё, знает, в какой из этих колбочек щёлочь? Юноша глянул на Поэта. Тот лишь пожал плечами. — Не смотри на меня так, я гуманитарий. Катя, сидящая рядом с ним, закатила глаза и подвинула свой стул поближе к Огнепоклоннику. — Зачем нам эти двое в группе? — она дотронулась до руки Огонька. Девушка осторожно придвинула его ладонь к себе, чтобы заглянуть в учебник. Поэт с Кризалисом переглянулись. «Она умеет читать?» — говорил взгляд Володи. «Не смеши. Единственная химия, которая её интересует, — между ней и нашим Огоньком», — отвечали глаза Поэта. — Потому что это групповой проект, — Огнепоклонник ей ласково улыбнулся. Володя нахмурился: «она ему нравится?» Поэт махнул рукой: «не придумывай». Огонёк опустил учебник, высвобождая свою руку из цепкой хватки их Дамы, и посмотрел на друзей, — нас должно быть не менее четырёх. К сожалению. — Тебе что-то не устраивает?! — С громким скрежетом стул проехался по деревянному полу. Володя резко дёрнулся через парту, заставляя стул отодвинуться назад. Все в классе замерли. — Хотите чем-то поделиться, мальчики? — доброжелательно улыбнулся химик, глядя на них через непроницаемые солнцезащитные очки. Почти никто в школе не помнил его имени, и за глаза химика называли просто «Умным Человеком». Он был одним из немногих учителей, кто не спешил писать жалобы на учеников и вызывать их родителей в школу. Но это не означало, что терпение Умного Человека было безграничным. Поэт с силой надавил на плечо Володи. — Сядь, сядь, — шипел он, дёргая парня на себя. Кризалис был заметно сильнее его, и силой ни Поэт, ни Огонёк, ни даже химик не смогли бы его остановить. К их счастью, он уже и сам успокоился. Володя упал обратно на своё место, выглядя чутка пристыженным. Поэт обернулся к химику и лучезарно улыбнулся, — «Слова — точно мыльные пузыри». Поэтому мы лучше помолчим! Химик кивнул, по-прежнему улыбаясь как-то странно. Очки скрывали его глаза, но Володя был готов поклясться, что за ними пряталось недоумение. — Давайте продолжим, — сказал Огонёк, словно ничего и не произошло. За годы бок о бок с Кризалисом он уже привык к его вспышкам гнева. — Катенька, подай щёлочь, пожалуйста. Вон, слева от руки Поэта, с «ОН» на этикетке. — Это? — спросила она, протягивая нужный бутылёк. На столе он был единственным с пометкой «ОН», и Поэт с Володей синхронно закатили глаза. — Конечно, — тем не менее, Огонёк ответил терпеливо. Опять-таки: им нужно было иметь четверых в группе. Едва ли в классе бы нашёлся другой человек, кроме Дамы, согласный терпеть их трио. Приходилось быть вежливым. Частые направления к педагогу-психологу создали им дурную репутацию. — Володя, пробирка. Тот с готовностью подставил пустую пробирку. Огонёк влил в неё щелочь. Не отрывая взгляда от пробирки, он попросил: — Теперь сульфат меди. — Все замолчали. Огонёк вздохнул. — Ку-Эс-О-четыре на этикетке. — Тут такого нет, — Поэт покрутил несколько баночек на столе. — Я принесу, — Дама встала и элегантно прошествовала к шкафчику с реактивами. Она шла так торжественно и важно, будто прогуливалась по собственному поместью в пышном средневековом наряде. Школьная форма плохо вязалась с этими фантазиями. — «Часы за шумом не слышны, но дни и годы к нам приводят». — Поэт взмахнул руками, укладывая локти на стол, и опустил острый подбородок на сцепленные ладони. — Дорогая, если ты не поторопишься, мы не успеем до конца урока. Дама проигнорировала его слова, но двигаться быстрее и впрямь стала. Вскоре она вернулась с нужным бутыльком. Огонёк добавил в пробирку три капли. Процесс пошёл, на дно постепенно опускался голубоватый осадок. Поэт, добравшийся до учебника, прочитал следующий шаг. С острой ухмылкой он протянул Огнепоклоннику разбавленный формалин. — И я ещё на что-то гожусь, — язвительно заметил он. — Никто и не сомневался, — успокоил его Володя. Огнепоклонник потянулся к спичкам — пробирку нужно было нагреть. Однако тут запротестовали уже все трое. Кризалис всучил ему в руку щипцы с зажатой в них пробиркой, а сам взял коробок со спичками. Поэт пока выложил сухой спирт. Негласно они оба решили разместить огонь подальше от Огонька. — Отлично, — Огнепоклонник жутковато улыбнулся, глядя на мелькающее пламя перед ним. Он наклонил пробирку над огнём. — Отдай сюда, — потребовал Кризалис. Юноша еще не знал, как Огонёк может устроить пожар при помощи пробирки, но сомнений в его способностях у него не было. А Володе хотелось бы хоть один день провести без их психованного психолога. — Не отдам! — прошипел Огонёк, не отвлекаясь от созерцания пламени, — Тут техника нужна. Нужно правильно держать, чтобы всё нагрелось равномерно. Иначе будут проблемы. Кризалис посмотрел на него с недоверием, но спорить не стал. В химии он никогда силён не был. Огнепоклонник медленно перемещал пробирку над пламенем. С удовольствием он отмечал, как языки пламени лизали круглые прозрачные бока пробирки. Оранжевые завитки дрожали и резко подскакивали, набирая силу. В какой-то момент он так увлёкся этим танцем, что не заметил, как опустил пробирку ниже. Жидкость внутри начала шипеть. — Огонёк, — настороженно позвал Поэт. Смесь забурлила и как-то подозрительно приподнялась. Огнепоклонник не среагировал. Пламя сцеплялось в захватывающей схватке по обеим сторонам пробирки. Огоньки сталкивались и расходились, сливались в едино и вновь распадались на противоборствующие язычки. Завораживающе! Неожиданно даже для себя Дама вскрикнула. Их смесь пару раз подскочила в пробирке, скользя по стенкам, а после резко бросилась прочь. — Да ё… — Володя зашипел, когда в ладонь вцепились костлявые пальцы Поэта, — ё-моё! Капли шипящей смеси пролетели в десятке сантиметров от лица Кати и приземлились на стену. Володя вскочил на ноги и отнял щипцы у Огонька, пока Поэт резким движением прикрыл сухой спирт стаканом. Пламя исчезло, и Огнепоклонник рассеяно моргнул, медленно приходя в себя. — Крайне не рекомендую вам направлять пробирки в сторону людей, — с улыбкой заметил химик. Его умение подбирать подходящие под ситуацию эмоции явно было неисправно. На всё он улыбался и реагировал так, словно столетиями медитировал в горах и преисполнился в своих познаниях. Умный человек, конечно. — Хохолкова, с вами всё в порядке? — Да, — она тряхнула головой, всем видом показывая, что панический вскрик ранее ей не принадлежал. — Тогда вы можете остаться и убрать всё с вашего стола, а ваших друзей, — химик хмыкнул, — я провожу к Вениамину Самуиловичу. Для них на сегодня урок окончен. Мужчина подошёл к их столу. Через очки его эмоции не были видны и понятны, а губы, словно зафиксированные так много лет назад, сохраняли улыбку. Он казался подросткам жутковатым, и они послушно поднялись. Химик пошёл следом за ними. — Ну хоть без пожара обошлись, — Поэт ткнул локтем Володю в бок, пытаясь подбодрить. Больновато вообще-то. Кризалис незаметно потёр пострадавший участок. Их шаги эхом разносились по пустому помещению. Звонок ещё не прозвенел, школьники сидели на уроках. Поэтому чужие тяжёлые шаги позади заставили вздрогнуть подростков. Они оглянулись. Из столовой, соседствующей с кабинетом химии, к лестнице топал историк. Он размахивал тонким пакетиком, из которого пахло пиццей. Володя заглянул в него краем глаза — и действительно, в пакете лежали около пяти-шести штук упакованных пицц из их столовой. «Так вот кто их все сжирает», — подумал Володя. — Вадим Викторович, — химик коротко кивнул мужчине, — случайно не знаете, на месте ли Рубинштейн? — Специально не знаю. Не слежу, — историк ухмыльнулся, обходя их стороной, — мне за это не платят. Химик посмотрел на подростков. — Всё же попытаем удачу. Он довёл их до кабинета, из которого как раз выходил Рубинштейн. Педагог-психолог сдержанно улыбнулся. — Ни дня без вас. — Он распахнул дверь кабинета для них, после чего обратился к химику, — Пока присмотрите за ними, мне нужно отойти всего на минутку. — У меня всё ещё урок, — химик развернулся и зашагал назад, в направлении своего кабинета, — теперь они ваши. Рубинштейн заскрежетал зубами. Он зыркнул на троицу, уже усевшуюся на старый диван. — Посидите тихо. Минуту, — чётко повторил психолог и поспешил по своим делам. Мысль о безобразниках в его святая святых придавала ему ускорения. Поэт одёрнул воротник своей рубашки. — Душновато здесь. — Он встал, чтобы открыть окно, но сразу же заметил чёрные точки на месте, где должна была располагаться ручка окна. Ну конечно. Поэт аккуратно опустился обратно. — Кажется, здесь был вентилятор, — припомнил Володя. Взглядом он уже сканировал комнату. — Нашёл! — почти сразу воскликнул Огнепоклонник и недолго думая направил вилку древнего вентилятора в розетку. Та немедленно вспыхнула. Кризалис среагировал быстрее всех. Пока Огонёк застыл, он, тихо матерясь, бросился к огнетушителю, сорвал пломбу, как учил ОБЖшник, и выдернул чеку. Шланг в его руке беспомощно подёргался, выплюнул струйку непонятного газа и замолчал. — Да твою мать! — Кризалис не выдержал и заорал. Ни дня без пожара! Бесполезная красная жестянка была отброшена в сторону. Со спины его дёрнула рука, заставляя отступить. Володя пропустил вперёд Поэта. В его ладонях гордо восседал цветочный горшок. Юноша поднял его на уровень своего лица и с героическим воодушевлённым выражением вырвал денежное дерево из горшка и бросил почву в пламя. Огонь заметно утих. Вовремя подоспел Володя со вторым горшком, уже опустошённым. Поэт отобрал его и повторил прошлый взмах горшком. Начинавшейся пожар был уничтожен. Два друга осуждающе качали головой, глядя на Огонька. Тому, впрочем, было всё равно. Он всё ещё находился под впечатлением от зрелища. — Вы! — Подростки обернулись на дикий крик. В дверях стоял запыхавшийся Рубинштейн, красный не то от гнева, не то от пробежки по коридору. — Я вас в следующий раз в подвале закрою! Чтоб не портили школьное имущество. Троица молчала. Педагог-психолог тяжело дышал и сильно напоминал сейчас дракона. Ну, или человека, которому самому нужен психолог. Он сглотнул, проглатывая, видимо, пламя, которое собирался обратить против школьников, и заговорил: — Я сейчас отойду в соседний кабинет за веником, — его суженные от гнева глазки бегали по полу, покрытой сухой землёй, — и вы всё здесь уберёте. Сейчас. Он прикрикнул и бросился бежать за веником, опасаясь новой катастрофы. — Может, лучше его уберём? — весело хмыкнул Поэт, укладывая руку на плечо Володи. — «Убит!.. К чему теперь рыданья…» — Прям «убит»? — заинтересованно спросил Огонёк. — Не то чтобы я против… Володя шумно выдохнул. Он повёл плечом, сбрасывая с него чужую ладонь. — Заткнитесь, — процедил он сквозь зубы, — оба. Поэт вскинул руки, сдаваясь. — Я просто предложил.