Handle With Care

На этот раз Тео не придется бежать.  Не то чтобы бег обычно приносил ему пользу. Не то чтобы ему когда-либо было куда бежать.  Это снова Тара и Тео, на этот раз сидящие, скрестив ноги, на цементном полу маленькой, бесплодной комнаты, освещенной лишь мерцающим флуоресцентным светом на потолке. Свет гудит. Это похоже на крик.  Это снова Тара и Тео, и ее маленькое тело выглядит вдвое меньше рядом со взрослым младшим братом. Тара не выросла и никогда не вырастет, и от этой мысли у Тео болит грудь. Тео сейчас восемнадцать, но в присутствии старшей сестры ему снова восемь. Он не думает, что когда-нибудь повзрослеет.  Тара открывает рот, и из него выходит только вода, мутная, темная и хищная. Вода говорит: — Я потоплю тебя, как ты ее. Ее сердце колотится так, словно хочет покинуть его тело. Теперь Тео понимает, почему ребра считают клетками.  Вода продолжает выходить. Именно тогда Тео замечает, что в этой комнате нет дверей. Ни окон, ни вентиляционных отверстий, только четыре пустые стены. Вода продолжает выходить. Между Тарой и Тео постоянно растет лужа, едва касающаяся края его кроссовок. Это самое близкое, что он чувствовал к ней за почти десять лет. Они сидят так целую вечность, а Тео наблюдает, как вода поднимается все выше и выше. Влажность распространилась по воротнику его рубашки. Тара в ней по подбородок, и вода продолжает течь.  Тео утонет в этой комнате, ему остаётся только ждать. Его сестра смотрит на него призрачными глазами, а вода продолжает течь. Он задается вопросом, не будет ли больно, не начнет ли болеть грудь, не начнет ли голова раскалываться, когда последние вздохи наполнят легкие водой, а не кислородом. Паника проникает в разум Тео.  Он не хочет с этим бороться, хочет мирно утонуть прямо здесь, перед Тарой, в знак солидарности, как бы говоря, Я бы хотел, чтобы это был я, а не ты, но даже в кошмарах инстинкты — сука, а Тео — чертовски испуганный. Его тело бьется, бесполезно вертится в воде, которая в этот момент почти достигает потолка. Он больше не контролирует это. Свет погас, и он больше не видит Тару.  Вода продолжает течь.  * Если Тео будет честен, то импровизированная поездка на мост, любезно предоставленная Диланом, испортила его и без того нестабильное психическое состояние.  Но Тео не честен. На самом деле это далеко не так, поэтому он подавляет все, что кажется плохим, и говорит себе, что желать утонуть каждый раз, когда проходит мимо бассейна школы Бейкон-Хиллз, — это нормально. Иногда, когда Тео дышит, ему кажется, что он вдыхает только воду. В последнее время он часто задерживает дыхание. Он делает свои эмоции недоступными даже самому себе. Когда поездка посреди ночи в номер Дилана в мотеле вызывает у него больше чувства вины, чем облегчения, Тео на этот раз все же убегает, потому что, конечно, Дилан может сосать член, как чемпион, и да, Тео нравится, когда его трахают. На этот раз кто-то иной, а не жизнь, но как только он покидает этот дурацкий номер в мотеле, он все еще сталкивается с собственной пустотой.  Тео бежит. Четвероногое дикое существо, мчащееся по заповеднику, как будто Смерть преследует его на хвосте. Ему хотелось бы, чтобы все было так просто. Мальчик-собака носит разрушение как корону, находит в лесу семейство оленей и говорит им: «Мне очень жаль, но это то, для чего я был рожден», поскольку он убивает их всех: оленя, лань и олененка. Он не перестает бежать, хотя теплая, липкая кровь убитых животных прилипает к его шерсти, как спасательный жилет. Он позволяет животному инстинкту убаюкать свой человеческий разум и погрузить его в тихое самоуспокоение. «Тео» для него чужое слово.  Мальчик-собака не знает ни семьи, ни мертвых сестер, ни украденных сердец. У мальчика-собаки есть зубы, которые убивают, и когти, которые делают то же самое. Он понимает жизнь только тогда, когда гасит ее. Он продолжает бежать.  Природа струится сквозь его тело, когда он поднимает глаза высоко в небо. Время — довольно абстрактное понятие, когда ты скорее животное, чем человек, и к тому времени, когда Мальчик-Собака рухнул на землю, ноги дрожат, а тело просит освобождения, уже взошло солнце. Его язык высовывается, когда он тяжело дышит, ощущая вкус земли, крови, жизни и всего остального, от чего он чувствует себя оторванным. Слабое рычание на солнце — его последний акт неповиновения, поскольку его лучи выводят его грехи на свет дня. Рычание переходит в хныканье, а кости болезненно сдвигаются, пока Мальчик-Собака не исчезает.  Это просто Тео.  Он снова задерживает дыхание. * — Это первая актуальная проблема, которую мне приходится решать самостоятельно. Без Скотта. И… мне страшно. Это пугает, потому что я чувствую, что понятия не имею, что, черт возьми, я делаю, как поймать эту штуку, а Скотт находится в нескольких часах езды от Бейкон-Хиллз и проводит время своей чертовой жизни в колледже, — бормочет Лиам. Это снова Тео и Лиам, потому что так обычно и бывает. Он не уверен, когда младший мальчик начал проводить все свои выходные с ним. Через полчаса у Лиама состоится собрание стаи, и вскоре появятся остальные, но Лиам сначала пригласил Тео, и это что-то значит. А Тео устал, еще рано, и он не может избавиться от испуганного взгляда в собственных глазах, но Лиам первым пригласил Тео, и он пришел. Кроме того, химере отчаянно требовался душ, и Лиам не удосужился спросить, почему Тео весь в грязи и копоти. Дженна приготовила завтрак, так что это могло быть еще одним стимулом.  Тео пожимает плечами: — Знаешь, говорят, что самые лучшие вещи в жизни пугают.  И, возможно, это не то, что Лиаму нужно услышать, и уж точно не что-то вроде его воодушевляющей речи в лифте, но Тео провел последние пять часов в полном обращении, бегая, пока его измученная форма койота не вышла из строя и не заставила его вернуться назад. Так что нет, сейчас он не очень хорошо умеет симулировать сочувствие. Он все еще зверь в облике человека.  — Что, никто даже этого не говорит… — Лиам обрывает себя взволнованным вздохом, — Люди умирают, Тео. Настоящие люди, у которых есть жизни и семьи, и… я не знаю, как их спасти, как остановить это. Я ужасный альфа, — заканчивает Лиам, голубые глаза бессмысленно смотрят перед собой.  От него пахнет стыдом, едко, остро и кисло, но его лицо ничего не выдает, напоминает Тео самого себя. И Тео это ненавидит, ему нужно положить этому конец. — Хорошо, смотри. Во-первых, ты не альфа. По крайней мере, это не имеет значения, — комментирует он.  Лиам равнодушно смотрит на химеру. — Во-вторых, Лиам, все, что здесь происходит… это не твоя вина. Этот город проклят, так было всегда.  — Ты… ты пытаешься помочь, а это больше, чем то, что делают любые идиоты в этом городе. Тео делает паузу, переводя дыхание: — И ты делаешь это не один. У тебя есть стая. Временами некомпетентная, в лучшем случае беспокойная, но это стая. И даже если бы у Лиама не было стаи, не было бы группы людей, которые так же быстро отдали бы за него свои жизни, как и он за них, у него был бы Тео. У него всегда будет Тео. Грешный, черствый, эмоционально неумелый Тео. Безрассудный, униженный и опасный Тео. Он думает, что Лиаму было бы лучше, если бы у него была только его стая.  — Ага. Да, у меня есть стая, — соглашается Лиам, задумчиво глядя на химеру. — Знаешь, как и у тебя.  Тео находится на краю обрыва и он может либо отступить, либо глупо, упрямо прыгнуть. Он не хочет спорить с Лиамом. Он этого не делает. Не сейчас.  — Как скажете, мистер альфа, — тянет Тео, его голос наполнен сарказмом.  — Тео, — голос Лиама слегка повышается, но его глаза остаются мягкими, — Я серьезно. Он не уверен, что ему следует на это сказать, ему неудобно принимать своего рода приглашение в стаю, когда у него даже нет настоящего благословения альфы. Он предпочитает оставить приговор без ответа.  — Ты теперь другой, ты… ты хороший. Нам нужно больше таких людей, как ты, — утверждает Лиам, и его сердцебиение не учащается, но Тео хотелось бы, чтобы это произошло.  Лживый, фальшивый, стыдливый Тео. Тонкая как бумага улыбка украшает его губы. — Да, — отвечает химера, — Конечно.  Тео откидывает голову на диван и закрывает глаза, потому что это проще, чем смотреть на Лиама. Он не может спать и не уверен, что хотел бы этого, даже если бы мог, но это самое комфортное ощущение, которое Тео чувствовал за последнюю неделю, так что он чертовски уверен, что будет наслаждаться этим, пока не появится стая. Он делает вид, что не чувствует на себе взгляда Лиама. * — Хорошо, а что случилось с теорией, согласно которой Чедипе забирает только одну жертву из каждого города, который посещает? За последние несколько недель здесь погибло пять человек? И кто сказал, что это не произойдет в шестой раз? Я имею в виду, что по всему городу развешаны плакаты с информацией об анемии, — замечает Алек. — Да, я имею в виду, что эта штука как будто застряла здесь. Точно так же, как и призрачные всадники, — добавляет Кори, — Я начинаю думать, что Бейкон-Хиллз может оказаться в подвешенном состоянии. Лиам кивает, рассеянно покусывая нижнюю губу. Тео знает это выражение, знает, что бета слышит каждое замечание членов его стаи и воспринимает их как личные нападки на его компетентность как временного альфа.  Мейсон вздыхает, откладывая в сторону свой ноутбук: — Мы проводили исследования уже несколько недель, и что мы можем для этого предоставить? Пять трупов. Кулаки Лиама сжимаются по бокам. — Нам нужно… я имею в виду, я думаю, нам нужно позвонить Скотту, — обращается Мейсон к своему лучшему другу. — Я знаю, что это должно быть крайней мерой, но… — Нет. Лиам и Тео говорят это одновременно, но по разным причинам. Тео считает, что звонить Скотту — глупый план, потому что он будет таким же невежественным, как и они. Скотт МакКолл, может, и настоящий альфа, но он не энциклопедия всего сверхъестественного.  Но Лиам не хочет звонить Скотту, потому что не хочет разочаровывать своего альфу. Тео видит напряжение в позе Лиама, чувствует тяжесть на его опущенных плечах. Бета, по крайней мере, выглядит благодарной за его слова.  — Позвать Скотта сюда для чего? Еще один мозг? Мы даже не можем найти Чедипе. Еще один набор когтей и клыков этого не изменит, — заявляет Тео.  Лиам кивает: — Он прав.   — Ну ладно, что нам делать? Заставить каждого мужчину в Бейкон-Хиллз воздерживаться от секса? — спрашивает Мейсон, закатывая глаза.  Кори фыркает, глядя на своего парня: — Этого не произойдет.  — Ладно, ох, мерзость! — Лиам хмурится, — Просто… дай мне подумать. — Лиам, чувак. Я люблю тебя, но размышления — это то, чем мы занимаемся уже несколько недель. Нам нужно сделать что-то еще, потому что это не работает, — отвечает Мейсон.  Бета ощетинивается: — Но… — Я имею в виду, что звонок не повредит, верно? — Мейсон продолжает, — Поднятие рук? Лиам выглядит так, будто он вот-вот взорвется. Тео не может этого допустить.  — Извините, я пропустил информационный бюллетень, в котором говорилось, что человек отвечает за стаю, пока Скотта нет? — Тео рычит в сторону Мейсона.  Горький смех вырвался из горла Мэйсона: — Если бы был стайный информационный бюллетень, тебя бы точно не было в списке рассылки.  — И ты бы сделал это? – возражает Тео.  — Боже, ребята, не могли бы вы просто заткнуться на секунду и перестать спорить? — вмешивается Алек, в голосе мальчика звучит скрытая нотка гнева, которую Тео не привык адресовать самому себе. По крайней мере, не от Алека, — Я не хочу кричать, но мы не так решаем эту проблему, ребята. Нам нужно работать вместе. Тео бормочет неискренние извинения, а Мейсон изображает, как застегивает молнию.  — Хорошо, — говорит Лиам, бросая оценивающий взгляд в сторону Алека, — Мейсон, ты упомянул, заставить всех мужчин в Бейкон-Хиллз воздерживаться, верно? Он кивает, предлагая Лиаму продолжить.  — И да, очевидно, что это не сработает… но что, если мы поступим наоборот? — предлагает Лиам. Тео тупо смотрит на бету: — Ты хочешь, чтобы мы занялись сексом. — Не вместе! — Лиам вскрикивает, и его щеки покрываются румянцем, — Я просто имею в виду, что Чедипе хочет заняться сексом с людьми. Я не думаю, что мы достаточно старались, когда ехали в Синему. Я действительно думаю… Я действительно думаю, что мы, возможно, к чему-то пришли. Тео определенно что-то задумал в тот вечер, но это определенно не то, о чем говорит Лиам.  — Нам нужно предложить себя, — нерешительно объясняет Лиам, — … всем. Мы не знаем, кто может быть виновником, но Бейкон-Хиллз не такой уж и большой. Чедипе должен быть рядом. У Мэйсона недоверчивый взгляд, который отражается на лице Тео.  — Хорошо, я сразу вижу несколько проблем в этом плане, — заявляет человек, — Во-первых, здравствуйте, здесь преданные отношения! Он хватает руку Кори и держит ее так, как будто кому-то из них нужно доказательство того, что они пара.  — Не говоря уже о том, что мы тоже все несовершеннолетние? Все жертвы Чедипе до сих пор были взрослыми. Я не думаю, что мы имеем здесь дело с подростком, — добавляет Алек.  Лиам молчит какое-то время, прежде чем взглянуть на Тео и вернуться к остальной группе: — Ну… не все из нас несовершеннолетние. На Тео неожиданно уставилось слишком много пар глаз, ну, на его взгляд.  — Нет, этого не произойдет, — Тео качает головой. Он начинает сожалеть, что вообще приехал сюда.  Рот Мейсона дергается в удовлетворенной ухмылке: — Мне начинает нравиться этот план. — Подожди секунду, я знаю, это звучит безумно, но просто… просто подумай об этом! — Лиам убеждает, — Ты по закону совершеннолетний. Ты мужчина. Ты… одинок? Лиам говорит это как вопрос и смотрит на Тео, ища подтверждения. Руки химеры скрещены на груди, но он слегка кивает.  — А-а ты, знаешь, что хорошо выглядишь! — Бета настаивает, — Я имею в виду, эм, объективно, верно? Тео ухмыляется, хотя что-то трепещет у него в животе, серые глаза наблюдают, как румянец возвращается на щеки Лиама. — Продолжай говорить. — Так почему бы тебе не стать следующей «жертвой»? — спрашивает Лиам.  — От того, что ты используешь воздушные кавычки, это звучит не лучше, — ворчит Тео. — Что… что это вообще повлечет за собой? Я все еще один человек, я не могу спать со всеми в Бейкон-Хиллз.  Хотя быть затраханным до смерти — это не так уж и плохо. Он думает, что есть худшие способы умереть.  — Ну, в этом нет необходимости, — говорит Кори. — Все, что мы читали, говорит о том, что Чедипе использует свою силу соблазнения, чтобы заманить своих жертв в постель. Так что, на самом деле, тебе не придется ни с кем пытаться переспать. Если ты найдешь Чедипе…  — Или оно найдет тебя, — зловеще добавляет Мейсон.  — Тогда именно они заставят тебя заняться с ними сексом, а не наоборот, — заканчивает другая химера.  — Хорошо, — Тео формулирует мысль, — И что потом? На этот раз Лиам отвечает: — Тогда ты позволяешь себя соблазнить! — И убить? — Тео невозмутимо поднимает бровь. Он задается вопросом, как, черт возьми, все так согласны с этим планом, который Лиам вытащил из своей задницы.  — Ну, не совсем так. Чедипе несколько раз питается жертвами, прежде чем они умрут. Все, что тебе нужно, это соблазниться один раз. Улови их запах, приведи нас к сексуальному вампиру, и наш город больше не будет охвачен кризисом хронической анемии у мужчин, — предлагает Мейсон. Алек кивает: — Не говоря уже о сверхъестественных способностях. Я не думаю, что небольшая потеря крови повредит тебе.  Тео представляет, как он истощается, думает о том, что человеческое тело на 60% состоит из воды, что плазма, составляющая большую часть крови, циркулирующей в его теле, почти полностью состоит из воды, думает о том, как он устал ненавидеть эти 3/5 его кровеносной системы. Нет, потерять немного крови не повредит. Возможно, тогда он узнает, каково это – не утонуть в собственном теле.  Он смягчается. — Вы, ребята, будете мне в должны. Долгое время. Тео выдыхает, даже не осознавая, что задерживал дыхание.