Не будь один

На Настоящую Московскую Библиотеку и всех ее обитателей опустилась черная ночь, мягко окутав каждого, многим принеся неспокойные сны. Спокойно в эти ночи не спал никто, да и не поспать было после всего, происшедшего в Круге несколько дней назад. Где-то на балконе ангелининого кабинета стояла с длинной сигаретой Татьяна Александровна, присланная с целью временно заменить ушедшую вслед за Агатой и ее драконом Ангелину, так безответственно и бессовестно оставившую своих студентов без защиты в эти смутные, полные неизвестности и томительного ожидания дни, в которые, тем не менее, студенты были вынуждены продолжать обучение под строгим надзором уже другой, почти незнакомой им руководительницы. В одной из пустующих дальних башен, куда забредали в редком порыве своего подобия души только тени да изредка заглядывал прежде Артур, сидел на подоконнике печально уткнувшийся лицом в ладони Александр Алиновский. Локти его опускались на колени, и вид он имел в целом довольно жалкий, честно говоря. Опустошенный потерей близкого человека — настолько близкого, насколько веселый и добрый несмотря на пройденный жизненный путь Артур был человеком, а не просто персонажем, — Александр не следил за окружающей его обстановкой. Да кто мог прийти сюда в такое позднее время? Все студенты уже спали, если только Инга Шелковиц могла еще где-то носиться, выпуская пар после этого дня, не первого и не последнего в череде наполненных разливающейся в воздухе горечью и ожиданием чего-то, о чем они не имеют ни малейшего понятия; наполненных этим настолько, что воздух казался тяжелым, и дыхание было почти что мукой. По крайней мере, таковой оно являлось для Александра. Артур — его Соловей, его Птенчик, — был ему ближе, чем кто-либо другой в этом бренном мире за все время существования Александра как осмысленного, осознающего себя ввиду наличия интеллекта и души физического тела, и потерять его было… весьма и весьма тяжело, откровенно говоря, это было даже больно. Александр не проливал сейчас слез, но не желал видеть этот мир, как не желал, чтобы кто бы то ни было мог увидеть его лицо. Никто и не мог. Не здесь, где он был совершенно один, как и во всем этом мире теперь, после того проклятого дня. Внезапно, максимально неожиданно для Александра откуда-то донесся быстро приближающийся шум. Александр не успел отдать себе отчет в своих действиях перед тем, как начал покрываться камнем, словно предчувствуя, что его способность, отравляющий его изнутри яд, пригодится ему в ближайшие секунды; это предчувствие впоследствии нельзя было отнести к ошибочным, ведь таковым оно не являлось. Александр ощутил, как его хлопнули по плечу, вроде бы и дружески, но с отнюдь не товарищеской силой. На его памяти лишь один человек выражал свое присутствие или поддержку таким образом, поэтому не было нужды оборачиваться, чтобы узнать уже усевшуюся на подоконник рядом с ним Ингу. Такие знакомые руки Инги обвились вокруг его шеи, и теплой тяжестью опустилась на его плечо ее голова. — Саша! Наконец-то я тебя нашла! — в ее голосе звучало искренне облегчение. — А то ты пропал куда-то, и я за тебя волнуюсь, изверг! — Александр почти улыбнулся на этих словах. — Если ты тоже… — Инга запнулась, — я этого не вынесу, Саш! Я понимаю, что тебе грустно, но знаешь, что я тебе скажу? — она улыбнулась запредельно ласково, как не улыбалась еще, наверное, никогда в жизни, по крайней мере, Александр не такого не припоминал. — Не будь один. Мы с тобой, Саш! Я, Лиля, Снежа, Дема, Женя, Зоя, Тамара, Гриша, Антон, мы все с тобой! Даже Матвей на самом деле. Помни, что мы рядом, и ты всегда можешь поговорить с нами! Саш, — ее голос стал жалобным, — Саша, посмотри на меня. Она взяла его запястья в руки, предлагая отнять ладони от лица, но не настаивая, не делая ничего насильственным путем. И Александр исполнил ее просьбу. — Спасибо, — он улыбнулся. Нетвердо, неуверенно, но это было лучше, чем ничего, и Инга ярко улыбнулась в ответ. Еще долго они сидели на этом подоконнике, почти все время проведя в молчании. Вдвоем они встретили рассвет, и Александр с удивлением осознал: да, это был рассвет, настоящий; рассвет, который говорил, что пора двигаться дальше, что жизнь на этом не заканчивается, как бы больно ему ни было, и впереди еще много новых дней. Без Артура, да. Но остальные ребята пока живы, и можно попытаться сделать что-то, чтобы мир не рухнул, павший жертвой Агаты.