«В порядке»

      – Давай, Ноа! – Ал подскакивает с неустойчивого стула так, что Эдварду приходится поймать его за спинку, когда тот отклоняется слишком сильно и поставить его на место прежде, чем брат попытается сесть обратно.       Паб резво заполняется вскриками мужских голосов и поддерживающим хлопаньем, вызывая при этом у Эда лишь желание неодобрительно поморщится и съежится на своем месте. Проходит какое-то время прежде, чем он все же заставляет себя поднять глаза и неудачно встретиться взглядом с Ноа, танцующей в центре зала. Ее, похоже, ничто не заботило сейчас, ни лишнее внимании к ней, ни каблуки, иногда некстати застревающие в неровном деревянном полу, ни даже недостаток пространства и воздуха в кругу подвыпивших немецких мужчин. Ее все это не заботило, в то время как Эд уже успел озаботиться за нее, за себя, и вообще, кажется, за всех здесь разом. Он фыркает себе под нос и посмеивается, отвлекая этим озадаченного Ала на секунду.       «Вперед, Ноа!» – Эдвард смеется и поднимает за девушку свою еще полную, но уже не первую за этот вечер кружку пива.       Ее слишком сосредоточенное выражение лица сменяется улыбкой, и танец теперь видится Эду тоже совсем другим. Словно все наконец слилось воедино: движения ее рук, яркие раскидистые волны цыганского платья, стук каблуков и звонкие хлопки ладоней о ладонь, ускоряющийся такт музыки, ее улыбка и раскрепощенный вид. Верно, нет смысла переживать из-за чужих взглядов, если твой танец все равно не для них. Эд поворачивается к брату и не может сдержать улыбки от вида восторга в его глазах. Они оба были свободны в отличии от него: меньше думали, меньше сожалели, не тонули в воспоминаниях и не оборачивались назад. Они могли жить и наслаждаться такими простыми моментами, не коря себя после. Эд здесь потому что хотел очередной раз забыться, Ал здесь потому что не отлипает от брата с самого дня их встречи, а Ноа здесь потому, что он и ее потащил в этот раз с ними. И вот, теперь Эдвард и правда мог оставить свои тревоги этим вечером, потому что был счастлив видеть то, как его младший брат по-детски радуется наконец наблюдать за танцем Ноа при других обстоятельствах.       Эд поворачивает голову обратно, когда слышит, как музыка замедляется, и движения девушки тоже. Она останавливается под бурные возгласы толпы и аплодисменты с уговорами станцевать для них еще, но взгляд ее прикован только к одному столику. Ее дыхание сбито, на лбу выступила испарина, но улыбка стала еще шире и ярче. И Эд понимает – она продолжит, если он попросит. И он кивает, и Ноа просит музыкантов сыграть еще. Толпа в восторге, его брат тоже, а Эд чувствует легкий укол зависти и любопытства в сердце. Какого это испытывать счастье от своей свободы? Вот так, не иметь семьи и друзей среди похожих на тебя людей, но все равно находить свой дом и радость в чем-то другом.       Эдвард выходит из шума паба в тишину ночных прохладных улиц. Он делает глубокий вдох и выдыхает клубочек пара, опуская взгляд на пыльную брусчатку – здешний фюрер смотрит на него с листовок, обильно раскиданных по всей Германии то тут, то там. Каждый раз окунаться в эту реальность было тяжело. Страна приближалась к порогу войны все ближе, и перспективы, которые это рисовало были совсем ни к черту. Только бы Ал был в порядке, а с остальным Эд уж как-нибудь справится, верно? Да…как обычно…       Он прячет озябшие пальцы в карманы брюк и позволяет волне мурашек пробежаться по телу от холода, начинавшего доходить до притупленного алкоголем мозга.       – Брат? – голос Ала доносится из-за спины, и Эд непроизвольно оборачивается, даже хорошо зная, кого там увидит.       Ал накидывает пальто на плечи старшего и улыбается с немым вопросом во взгляде: «Ты как?», Эд слабо улыбается в ответ: «В порядке». И в общем-то в его голове правда был порядок, пока Ал был рядом, пока они просто молча смотрели вместе на звездное небо, стоя плечо к плечу, пока сзади слышались отголоски музыки и веселья. Там были такие же люди, хотевшие убежать хотя бы на один вечер от той неразберихи, что творилась вокруг. Эд не мог их осуждать, он и сам был таким же.       – Куда дальше? – Ал смотрит на брата со смесью взрослого беспокойства и детской жажды приключений.       – Еще немного южнее, – Эдвард прижимает ботинком к земле одну из агитационных листовок и с шаркающим звуком отодвигает ее подальше, – если начнется война, там будет легче переждать зиму.       Ал кивает и вдруг оборачивается назад, заставляя Эда обернутся тоже. Ноа стоит в дверном проеме, прислонившись к косяку, а ее улыбка и взгляд такие же теплые, как свет, вывалившийся теперь из паба на холодную улицу. Ал возвращается обратно вместе с ней, и Эд снова остается наедине с его «в порядке», которое ощутимо пытается развалиться, стоит окружающему шуму престать заполнять его голову, или брату пропасть из его поля зрения. Он жадно хватался за знания, утопая в них целиком, только бы думать поменьше о том, что было, что происходит сейчас, и о том, что еще может с ними случиться. Он выдыхает и возвращается снова в место, где тепло, светло и весело, даже если за пределами маленького паба находится целый мир, прямо сейчас готовящийся уйти у них из-под ног.