* * *
— Джин, скажи, а как давно вы знакомы с Юнги? — Хику с интересом разглядывала Джина, пользуясь возможностью предоставленного им для теплого питья перерыва. — Извини за это любопытство, потому что мы еще не успели подружиться, но… Я просто слышала от него о тебе столько хорошего, что мое и без того восторженное мнение о тебе стало… совсем невыносимым. Девушка, которая успела снять лодочки на высоких каблуках, теперь сидела, прижавшись к подлокотнику крошечного диванчика, поджав под себя длинные ноги. Пока Джин смутился, и Хику не могла поверить, что обычно громкий и дурашливый на сцене и в общении с поклонниками Ким Сокджин… Был настолько тихим и скромным в жизни. И она сразу подумала о себе — они обречены носить на себе сценические образы, без возможности снять их, для того, чтобы простирнуть. Фанатам нужна картинка и настроение. А им — творческая реализация и деньги. Всё справедливо. — Около года. — Джин улыбнулся, сжимая в руках стаканчик ароматного травяного чая, специально подготовленного для него менеджером. — Познакомились здесь, при весьма… — Он задумчиво закатил глаза, затем вновь, но уже с приятной ностальгией улыбнувшись. — Интересных обстоятельствах. Хику с искренним интересом прижалась к подлокотнику, положив голову на поставленную на локоть руку. — Расскажешь? Знаю, ты теперь сомневаешься, потому что Мин закрытый как… — Девушка задумалась, а потом как-то слишком многозначительно улыбнулась, быстро эту улыбку спрятав, чтобы этого самого Мина ни в коем случае не подставить. — Просто закрытый, но мы с ним достаточно близки, чтобы он сам мог мне поведать эту историю. — Хватит донимать его разговорами, болтушка. Они оба не заметили, как дверь студии открылась, и в нее вошел Юнги, о чем-то успев переговорить с пронесшимся мимо открытой двери человеком, которого не было никакой возможности разглядеть. — Всё в порядке? — Юнги обращался к сидящему за пультом мужчине, на шее которого болтались огромные профессиональные наушники, но успел ободряюще хлопнуть Джина по плечу. А Джин не сводил с него глаз с того самого момента, как он вошел в студию. — Юнги, Хику хочет узнать, как мы за год успели стать лучшими друзьями. — Джин закинул ногу на ногу, сложив на коленях узкие ладони, тонкие запястья и длинные пальцы, в которых держал стакан. Юнги, который успел быстро переговорить со звуковиком, выпрямился, скрестив руки на груди и изобразив глубокую задумчивость. — Возможно, мы однажды просто были созданы друг для друга. — Он торжествующе и крайне обворожительно улыбнулся, затем упустив с лица эмоции. — Джин помог мне в беде, и нас с ним связало один раз и навсегда. Совместным бытом. И… — Юнги поднял вверх указательный палец, смотря теперь на Хику, которая слушала очень внимательно. — Джин единственный человек, из-за которого я заплачу, если он вдруг захочет прекратить наше общение. — Юнги, я уже говорил тебе, что ты этого не дождешься. — Джин, улыбаясь, покачал головой. — Блять, ну я хотя бы попытался. Юнги развел руки, самодовольно улыбнувшись Джину, а после вновь вернулся к звукозаписи, которая теперь отражалась на широкоформатном экране компьютера мудреными кривыми. И Джин вновь задержал на нем взгляд, как будто о чем-то задумавшись. — Что за беда? — Хику осторожно привлекла его внимание, и Джин тут же перевел на нее фокус своего внимания. — Такая беда, которая однажды заставила Юнги выплеснуть на меня весь свой матерный запас. — Джин многозначительно улыбнулся. — Ты серьезно? — Юнги сидел в кресле, не поднимая головы, которую уронил на распластанные по столу руки, минут пятнадцать назад. — Я не буду заниматься этим сейчас. Ким Сокджин с недоумением посмотрел на своего сопровождающего. На того, кто спродюсировал его новую песню и указал, к кому лучше обратиться, чтобы подтянуть тональность под голос так, чтобы стало еще красивее. В отсутствие того, кто изначально музыку писал. — Мин, ты же знаешь, я в долгу не останусь. — Мужчина наклонился над столом, будто теперь думая, что его просто не расслышали. — Окажешь мне маленькую услугу, и половина гонорара за музыку твоя. И в авторы тебя впишем. Юнги не отвечал, отказываясь выпрямляться и смотреть на того, кто теперь обращался к нему с мольбой, пока мужчина что-то торопливо шептал Джину, а затем направился к выходу, успев бросить уверенное и безапелляционное. — Оставляю тебе звезду, и не забудь, что как ты легко получил студию, так же легко ее лишишься. Юнги ничего не ответил, пока Джин лишь с растерянностью смотрел на закрывшуюся дверь. — Ээээ…. Привет? — Он не знал как себя вести, в один момент подумав, что молодой человек за столом просто уснул. Поэтому Джин подошел к нему, аккуратно тронув за плечо. — Эй. Плечо слишком свирепо дернулось под его рукой, и молодой человек тут же поднял голову, повернувшись к Джину и вскочив со своего места. Джин даже замер, оторопел, снова замер и впал в оцепенение, настолько стремительным был этот маневр, при том, что до этого композитор на самом деле не подавал признаков жизни. Взъерошенный, с надутыми щеками, из которых торчал маленький носик. — Что надо? — Теперь, когда Джин видел вблизи это очаровательное лицо, низкий и недовольно гремящий голос казался для него чем-то инородным. Хотя, гремел он не долго. — Я не буду ничего тебе сегодня писать, понятно? Если он думает… — И Юнги решительно указал в сторону двери. — Что может меня заставить шантажом или угрозами… Класть мне. Похуй. Понятно? Он смотрел на Джина, гордо задрав подбородок, пока Джин не мог понять, что напоминали ему эти узкие глаза. Кого напоминали. Забавно. — Это твоя работа. В голосе Джина и в его намерениях не было желания указать на место или как-то оскорбить. Он просто констатировал факт, желая получить хит, за который были отданы немалые деньги и который не терпелось начать записывать, чтобы затем представить на суд любимых поклонников, но… Кажется, Юнги успел услышать в его словах угрозу и оскорбление, потому что он подошел ближе, уткнув свой палец в его грудь. — Хочешь рассказать мне о моей работе? Так вот, я не работаю над твоими ебаным репертуаром. И знать тебя не знаю, так что можешь не строить из большую звезду — мне похуй. Моя работа обозначена контрактом, который с тобой… — Юнги еще раз чувствительно ткнул палец Джину в грудь, на лице которого теперь было отпечатано равнодушие с легким оттенком поднимающегося где-то внутри раздражения. — Не заключал. Съебись, пожалуйста, будь так любезен, при том, что я тебя сюда не приглашал. Джин смотрел на Юнги прямо. Задумчиво и без логичной в этой ситуации агрессии. — Какие-то проблемы? В этом вопросе было что-то совсем неуместное в рамках сложившегося диалога, который больше походил на пассивно-агрессивный монолог. И прозвучавшая в голосе осторожная интонация как-то слишком неуместно, но при этом важно контрастировала с тем, что творилось внутри у Юнги. Который вновь уселся в кресло, опустив голову. Он не был грубияном. Просто теперь у него выбили землю из-под ног, и он забыл, каким он был до этого. — Мне надо очистить от своего присутствия и вещей съемную квартиру до шести часов вечера. Срочные обстоятельства, мне уже заплатили все неустойки, но у меня, помимо трусов и матраса, есть чувствительное оборудование, которое я не могу просто скинуть в каком-нибудь гараже. Себя могу, а музыку нет. И в этом городе у меня пока не появилось достаточно близких знакомств, чтобы я мог хотя бы попытаться напроситься в гости. — Почему я не удивлен… — Джин покачал головой, пока Юнги поднял на него… да, он был сердит. — Я могу тебе помочь. В моей новой и не до конца обустроенной квартире хватит места и для трусов, и для матраса, и особенно для оборудования. — Отличная шутка. — Губы Юнги скривились, а не улыбнулись, и он вновь поднялся, направившись к одному из музыкальных пультов, в который вставил принесенную до этого флеш-карту. — Я серьезно. — Джин пожал плечами, а Юнги остановился. — Ты можешь пожить у меня до того момента, как найдешь себе подходящее жилье. У меня просторная квартира, и мы не будет мешать друг другу. — Ты болен? С какого хуя тебе впускать в свой дом незнакомого человека, который до этого грубил тебе и всячески портил о себе впечатление? Не нарочно, но…. — Юнги вновь сделал шаг Джину навстречу. — В чем подвох? Джин улыбнулся шире, как будто готовый засмеяться, наблюдая за тем, как комично теперь удивлялось и подозревало его в чем-то милое личико его нового знакомого. — В том, что у меня только постель и нет дивана. И тебе придется спать на матрасе. Но в ближайшее время я планировал заняться поиском мягкого гарнитура в гостиную, так что это будет временное неудобство. Юнги внимательно слушал, анализировал, его лицо никак не менялось, а потом он вдруг поднял брови в какой-то отчаянно надежде, и Джин перестал улыбаться. — Ты, правда, серьезно? Я в отчаянии и не смогу отказаться. — Я, правда, серьезно. — Джин уверенно кивнул, затем уведя в окно задумчивый взгляд. — Всё равно я ничем не рискую. Брать у меня нечего, да и ты не произвел на меня впечатление рецидивиста. — Джин вновь посмотрел на Юнги с любопытством. — У тебя добрые глаза. И что-то… что-то мне напоминают. — Похожи на кошачьи. Юнги буркнул это себе под нос, уже думая о том, насколько умным было соглашаться на это предложение. В любой случае, тот, кто стоял перед ним, был медийной личностью, а значит, было меньше шансов, что о его садистских наклонностях до сих пор никто не узнал. Он сегодня же займется поиском квартиры. — Точно! — Джин даже просиял, и Юнги удивился этому. Но все же улыбнулся в ответ, потому что его новый знакомый улыбался по-детски торжествующе. — Когда планируешь переезд? Я отправлю с тобой менеджера, с ключами. Он все проконтролирует. — А… А ты? — Юнги теперь был растерян, пока Джин — совершенно спокоен. — У меня день расписан. Подготовка к выступлению на одной музыкальной премии. Буду потеть и плясать из последних сил в танц-зале, а после — заниматься вокалом. — Он вдруг задумался. — Или наоборот. Но в любом случае, надеюсь, что не даром. — Я послушаю то, что ты принес, и внесу свои правки. — Юнги рассеянно кивнул каким-то своим мыслям, а затем поднял на Джина удивительно непримиримый взгляд. — Но не потому, что хочу отплатить за твое гостеприимство. Я не просил, ты сам предложил, так что я ничего тебе не должен. Кроме поддержания чистоты и порядка. Я сделаю это… потому что люблю музыку. И ты мне понравился. — Он сказал это тише, почти что себе под нос, а затем сразу вернулся к аппаратуре. — Ты мне тоже… — Джин заложил руки в карманы брюк и зачем-то задержал дыхание. Хотя это не он. Сердце, которое в один момент трепыхнулось и замерло. — В тот же вечер мы пили виски из одной кружки и болтали больше пяти часов. Тогда Юнги понял, что может сильно не торопиться искать себе квартиру, злоупотребляя моим гостеприимством как ему вздумается. — Почему ты погрустнел? — Хику слушала внимательно, теперь серьезно смотря на Джина, который даже дернулся от удивления, услышав этот вопрос. — Тебе показалось. — Он улыбнулся, но немного криво. — Возможно. — Девушка как ни в чем ни бывало пожала плечами, затем бросив взгляд на Юнги, который до сих пор что-то активно обсуждал со звуковиком. — Знаешь, это похоже на историю любви с первого взгляда. Дружбы. Неважно, если мы говорим о взаимоотношениях между людьми. У меня также было с мужем. И я до сих пор убеждаюсь и убеждаюсь в том, что мне повезло встретить одного человека и на всю жизнь. — О, это дорогого стоит. Остается только порадоваться за тебя и… позавидовать. — Джин забавно надул губы, и Хику рассмеялась, коснувшись его колена. — Всё будет, но не сразу. — Она поднялась. — Спасибо тебе за откровенность. Обещаю, я никому не расскажу. Даже Мину. — Она заговорщицки подмигнула Джину, который многозначительно, но не без тоски улыбнулся, пока… — Я всё слышал. — Юнги что-то быстро сказал надевшему наушники мужчине, а затем направился к Джину и Хику. — Он не врал. И я до сих пор не устаю благодарить судьбу, в которую не верю, но все же… За друга. Лучшего друга. — Он с теплотой посмотрел на Джина, затем переведя серьезный взгляд на девушку, которая теперь переводила любопытные глаза с Юнги на Джина и обратно. — Пойдем. Ваша работа на сегодня закончена, в отличие от моей… Я провожу. — Я позвоню тебе? — Хику спокойно посмотрела на Юнги, который почему-то тяжело сглотнул. — Я хочу узнать, что ты думаешь о… нашем деле. Ты так и не сказал. Хотя… — Девушка обезоруживающе улыбнулась. — Заеду к тебе в гости. А пока оставлю вас. — Она встала напротив Джина, протягивая ему руку. — Спасибо, Джин, за самое приятное сотрудничество, из всех, что у меня были. И если ты захочешь со мной поболтать в перерывах своего расписания… Твой менеджер знает, как со мной связаться. — Спасибо, Хику. Взаимно. И… Тогда с меня кофе. — Джин улыбнулся, на самом деле успев проникнуться к девушке симпатией за то время, что они работали вместе. И Хику просияла. — Я буду ждать! И до свидания. — Она послала воздушный поцелуй, дернув голым плечом и задорно подмигнув, затем скрывшись в направлении лифтов. И Джин с Юнги оставалось только улыбнуться в ответ этому обезоруживающему очарованию. — Понравилась? — Юнги повернулся к Джину. — Хорошая. — Джин улыбнулся. — И совсем не такая, как на сцене, хотя это у нас общее. — Она очень хорошая. — Юнги улыбнулся задумчивее, чем его друг. — И, возможно, вам на самом деле стоит подружиться, потому что я послушал ваш дуэт… Кажется, в ушах расцвели цветы, настолько потрясающе гармонично это звучало. — О, ну твоему мнению я верю. Единственному. Всегда. — Джин взял Юнги за плечо, прижав к себе, а затем как будто одумался, отпустив его, сделав этот жест похожим на кратковременное проявление благодарности. — Я сегодня вечером свободен, после восьми. — Юнги первым нажал на кнопку вызова лифта. — Посидим? — Мог бы не спрашивать. Я приготовлю ужин. Джин рассеянно улыбнулся. И в очередной раз удивился тому, насколько проницательной была Хику.* * *
Наверное, в том, что в гостях у друга Юнги чувствовал себя как дома не было ничего удивительного. Он в этих гостях прожил около полугода, и теперь не переставал удивляться тому, насколько легко и быстро они поладили. Никогда не верил в то, что есть родственные души, но теперь всерьез начинал в сомневаться в собственных убеждениях. — Джин. — Юнги крутил в руках стакан, закинув ноги на подлокотник своего любимого кресла и смотря в сторону дивана, на котором растянулся Джин, с таким же стаканом в руках. Ему нужно было поделиться, потому что это был слишком волнительный опыт. — Ты же меня не осудишь, правда? Если я расскажу тебе о своей... проблеме. Ну или тревоге, хотя… Это просто… странность. Да, назовем это так. Джин тут же поднялся, чтобы смотреть на Юнги. С беспокойством. Он уже готов был за него заступиться, его утешить или же начать настойчиво и, может, даже против воли поддерживать, искренне нахваливая. И Юнги улыбнулся. Не хотел, но просто не мог по-другому. Так обычно бывает, когда смотришь на человека и не понимаешь, как тебе могло с ним так повезти. — У меня есть подруга, с которой мы по дружбе трахаемся. Исключительно по дружбе, там совершенно никаких чувств — просто разнообразим свой сексуальный опыт. Так вот. — Юнги теперь не смотрел на Джина и не мог видеть его реакцию, решив изучать дно стакана, перекатывая от одной стеклянной стенки к другой кубик льда. — Н...недавно она предложила мне одну штуку. Я сам это видел и знал, что такое возможно и бывает даже приятно, но никогда не думал, что со мной случится что-то подобное. В общем… — Юнги набрал в легкие побольше воздуха, как будто ему могло не хватить той решимости на откровенность, что давал в ограниченных, почти терапевтических дозах алкоголь. — Она засунула мне палец в задницу во время минета. И не смотри теперь на меня, потому что я уже чувствую, как горят мои уши. И если ты считаешь, что это что-то гадкое и… — Что естественно, то небезобразно. — Джин пытался скрыть, как дрогнул от волнения его голос, но Юнги теперь был слишком погружен в переживание нового опыта, снова и снова, чтобы это заметить. — Массаж простаты. Вполне себе безобидная… эротическая практика. И если ты боишься, что это извращение, зря. Его даже врачи назначают. Так что… — Джин сглотнул, улыбнувшись, когда Юнги поднял на него блестящий от волнения взгляд. — Ты зря переживаешь. — Меня беспокоит не то, что это извращение, а то, что мне понравилось. — Юнги закатил глаза, не заметив, что Джин в один момент разучился дышать, функционировать в целом и прикрывать свои истинные эмоции на этот счет, в частности. — Ощущения были такими, как будто у меня вырос второй член, который ласкали одновременно с первым. Сначала… — Юнги решил идти до конца. — Сначала было не очень приятно, но потом она как-то так начала двигать пальцем, что… Стало приятно. И с каждым движением приятнее. Я кончил так быстро, что сам от себя охуел. — Юнги посмотрел на Джина, который постарался вернуть себе самообладание, выветрив из головы все невольно залетевшие туда вместе с рассказом Юнги надежды. — Что это значит? — Что… — Я готов массировать тебе простату до конца твоих и моих дней, славя нашу большую и чистую любовь. — Ты чувствительный. Это плюс, потому что… Ну… потому что, новые горизонты удовольствия. Разнообразие. И в этом нет ничего постыдного. — А вдруг мне однажды захочется ощутить в заднице чужой член? — Юнги в сомнении и не без страшных опасений прищурился, пока в голове Джина красными лампочками зарябило Бери мой, прямо сейчас, можешь навсегда. — Хотя, моя подруга сказала, что бояться нечего. И что если редко, то никаких последствий для моего гетеросексуальности не будет. — Юнги ухмыльнулся, процитировав Хику. — Говорит, если сильно заскучаешь, можно добавить перца. Как считаешь? — Я… Согласен. — Джин уверенно кивнул, залпом осушив остатки виски. — Сам бы попробовал, но мне еще не попадались настолько раскрепощенные девушки. — Слушай. — Юнги придвинулся к подлокотнику. — Вот почему ты до сих пор одинок? Я знаю, что агентство не запрещает. А еще я уверен в том, что ты самый лучший мужчина из всех, кого я когда либо знал. Еще и красивый как черт. Завышенные требования? Или я просто чего-то не знаю? — А у тебя? — Лучшая защита — нападение, и Юнги сразу клюнул, закатив глаза. — Завышенные требования. Я жутко требователен в быту. Ну, ты знаешь. И ревностно отношусь к личному времени и пространству. Здесь ты тоже в курсе. И мне пока не очень верится, что я смогу встретить принцессу, которая будет подходить мне так же, как ты. А если я не встречу, значит, нужно будет искать компромиссы и подстраиваться. А для этого нужно решиться и созреть. И вот я не готов. Поэтому выбираю секс без обязательств с постоянной партнершей, с которой могу еще и поговорить за жизнь, почти как с тобой. С тобой, конечно, увлекательнее, но… Мы уже выяснили, что ты недостижимый идеал, потому не будем об этом. Юнги рассуждал так свободно и спокойно, болтая ножкой и попивая неторопливо виски, пока Джин… Готов был заплакать. Но вместо этого он только сжал зубы. — Ты тоже идеал. И тоже красив как черт. И… Я считаю, что помочь тебе тогда — было моим самым лучшим решением. Потому что иначе… Может, мы бы так не сблизились. Юнги слушал, а потом вдруг перевел на Джина обеспокоенный взгляд. — Ты… сейчас будешь плакать? — Он округлил глаза, увидев как блестели глаза Джина и дрожали его губы. — Джин, у тебя что-то случилось? Он легко слетел с кресла, устроившись на ковре у ног Джина, который сразу пришел в себя. Наверное, нужно было рядом, на диване, но у ног было удобнее, потому что контуженная виски координация могла дать сбой и уронить его на кофейный столик. — Нет! Я… Не знаю, возможно, это просто перенапряжение. — Джин криво улыбнулся, махнув рукой. — В преддверии выступления график очень… стал интенсивнее и жестче, а ты знаешь, как я люблю поваляться на диване, отдохнуть, поиграть… — Я знаю, что ты работоспособен как конь. — Юнги улыбнулся, затем начал гладить Джина по коленке. — Спать нужно больше просто. Знаешь, здоровый сон снижает уровень гормона стресса. Это научно доказанный факт. — Юнги следил за своей мягко скользящей по колену Джину рукой, пока Джин не мог отвести от него взгляд. Он всегда, с их самой первой встречи никогда не упускал момента, чтобы полюбоваться, пока никто не видит. Как будто пытался напиться впрок, чтобы затем не умереть от жажды. Но на это были способны только верблюды… — Мне тоже надо раньше ложиться спать, но электронное пианино позволяет играть в наушники, а это, сам понимаешь, значительно уменьшает время, которое можно потратить на сон. Но… — Юнги поднял на него решительный взгляд, и Джин тут же скопировал его эмоцию, чтобы скрыть свою. — Давай возьмем за правило. Пока есть возможность, ложиться раньше одиннадцати! Ладно, раньше полуночи! Да, так будет гуманнее. — Как скажешь. — Джин улыбнулся, затем посмотрев на часы. — До полуночи есть еще немного времени, так что… — Мне надо домой. — Юнги поднялся, опираясь на колени Джина. — Завтра сдавать минусы для новых хитов, а мне нужно еще довести их до ума. Плюс кастинг, а это всегда заноза в заднице, и это совсем не так же приятно, как палец, там же. — Понимаю. — Джин не мог скрыть свое расстройство, неловко поднявшись. Настолько неловко, что он схватил Юнги за предплечье, чтобы устоять и не повалиться на диван, пока Юнги, не успев сделать шаг в сторону, был теперь буквально вжат в его грудь, ограниченный с одной стороны кофейным столом. Это был неловкий момент. Неловкий, потому что Джин уставился на находящиеся так близко губы, которые вдруг приоткрылись, чаще выпуская воздух. Он мог упасть в обморок. Если не… — Извини. — Юнги сделал шаг в сторону. — И спасибо тебе за понимание. За всё спасибо. Ты… Ну, я когда-то отпирался, но ты реально моя родственная душа, Ким Сокджин. — Он забавно самодовольно улыбался, затем вдруг на глазах став теплее и мягче во всех проявлениях, которые теперь были только на лице. Румяном. — Я люблю тебя. И… Запомни этот момент, потому что он вряд ли повторится. Следующее он проворчал себе под нос, покраснев еще больше, будто стесняясь своей ласковой сентиментальности. — Я… тоже тебя люблю. Но это признание значило совсем другое. И не могло откликнуться в сердце Юнги, как бы он его на самом деле ни любил.* * *
— Всем спасибо за проделанную работу. Результаты будут объявлены каждому из вас дополнительно, помимо того, что мы опубликуем информацию на нашем официально сайте в течение трех рабочих дней. Хорошего вечера. Находящиеся в нетерпении, волнении и предобморочном состоянии перед судейским столом претендентки закивали, затем суетливо направившись в хаотичном порядке к разным выходам, пока Юнги позволил себе, наконец, потянуться, вытянув за головой руки. — В этот раз без бриллиантов. А алмазы, которые мы видели сегодня, придется долго и упорно гранить. — Он вернулся к столу, по которому стал барабанить ручкой, и очень быстро этот стук начал превращаться в какой-то ритм. — Ты слишком жесток, Мин Юнги. — Сидевший рядом с ним мужчина, поправив полы пиджака, приосанился, пока Юнги посмотрел на него с сомнением и снисходительной улыбкой. — Не членом, Вон, а уроками вокала и танцев. — Юнги постучал указательным пальцем по виску, пока Вон закатил глаза, махнув рукой. — Хотя, все девушки фактурные. — Некоторым бы не мешало привести себя в форму. — Чимин, который до этого о чем-то говорил с пришедшей в зал девушкой, теперь решительно двумя руками опирался на стол прямо напротив Юнги. — Ай, Пак Чимин, я не могу спокойно жить, когда в моем присутствии кто-то говорит такие вещи. Ты же знаешь, что это настолько щепетильная тема, что от нее легко можно заболеть. — Юнги, я не о том, что нужно питаться только солнечной радиацией и росой с дерева Гинко, взращивая и лелея в себе комплексы. Просто нужно быть упорнее в тренировках и последовательнее в питании. — Хореограф присел на край стола. — Я против навязывания комплексов, но за работоспособность на сцене. А даже если бы я был только за внутренний огонь, ты знаешь, что он пользуется теперь меньшим спросом. Мы работает в жестокой индустрии, требования которой диктуют не по прихоти, а из-за строгих стандартов, которые были установлены не нами. Так что, если мы будем мягче, кто-то другой, менее лояльный и успешный, обязательно возьмет за волосы и окунет в те самые комплексы, чтобы стандартам угодить. А из этого следует, что наши требования — это защита от чего-то более болезненного, чем сбалансированное питание и регулярные тренировки. — Душный. — Вон поднялся первым, и Чимин кинул в него закрытую бутылку воды. — Но справедливый. — Ладно, я не спорю с тобой. — Юнги тоже поднялся, заметив на себе пристальный и сосредоточенный взгляд хореографа. — Послушаю записи и дам тебе список тех, кто может петь. А ты уже… Хотя, скажу сразу, ничего выдающегося я не услышал. Звонкие, но довольно посредственные. А мы ищем что-то уникальное. Хотя… — Юнги задумался. — Возможно, третья претендентка… Она запомнилась мне больше всего. — Потому что пела прямо в твои ушки, только что не уселась к тебе на колени. — Чимин, ухмыльнувшись, скрестил на груди руки. — Хотя, вроде у нее действительно есть потенциал. Руки гнуться не только в районе локтей, а это уже хороший знак. И если уж сам господин Мин… — Ох, вообще, я ее понимаю. Знаешь… — Юнги остановился, задумчиво закатив глаза. — Джин научил меня, что пошли все на хуй — надо любить себя. Так вот я бы всю свою жизнь пел бы только в свои красивые ушки. И в твои. Чтобы ты плясал, как умеешь. — Ну, не только я так умею. — Чимин теперь задумался, немного напряженно оглядевшись. — А где наша новая звезда дискотеки? — Он же с нами недавно, а Джин говорит, что у него тонкая душевная организация. Ему, чтобы сидеть рядом с тобой, еще нужно привыкнуть к твоему убийственно серьезному фейсу, с которым ты традиционно раздаешь пиздюля всем, у кого вдруг отнимается способность управлять собственными ногами. Страшный человек. — Юнги покачал головой, пока Чимин надул губы. — Вообще-то, мы уже с ним работали. — Чимин попытался хлопнуть Юнги по его подвернувшейся вовремя заднице, но не успел, потому что Юнги проявил чудеса ловкости. — Если бы я был таким страшным, ко мне бы не выстраивались очереди из желающих поучиться. — Да они приходят поглазеть на тебя. На то, как мастерски ты владеешь бедрами. — Юнги попытался повторить движения, затем, не дождавшись, когда Чимин засмеется, продолжил мысль. — И это я тебе как натурал говорю! А что уж взять с впечатлительных геев, вроде тебя?! — Да пошел ты! — Чимин закатил глаза к потолку, пока Юнги, нараспев озвучив прощание для коллег, направился к выходу. — Эй, куда без меня?! — Жаль, сегодня облачно. — Пак Чимин, первым выйдя из здания агентства, задрал голову, успев вдохнуть полной грудью остывший после жаркого дня воздух. — Такое событие, и... — Какое? — Юнги посмотрел на небо, затем задумчиво опустив глаза, не заметив уничижающий его взгляд Чимина. — Комета. Пролетает рядышком раз в сто лет. Так рядышком... — Хореограф с тоской ухмыльнулся. — Но при такой облачности невооруженным глазом не разглядеть. — Посмотришь потом на звезды. Они тоже ничего. — Юнги ухмыльнулся, уже направившись к машине и начав думать о том, как не опоздать на свидание с Хику, но вовремя заметил, что Чимин так и стоял, задрав голову. — Эй, Хьюстон, у тебя проблемы? — Есть легенда... — Я так и думал. — Юнги покачал головой, вновь подойдя к Чимину, который не заметил его циничный выпад. — Какая? — Однажды, у одного императора очень заболела жена, которую он любил очень сильно. Она умирала, а он совершенно отчаялся, так и не сумев представить себе жизнь без нее. От звездочетов он знал, что совсем скоро должно было явиться чудо — от солнца отколется кусок и пронесется по небу. — Блять, мне уже нравится. — Юнги заулыбался, но быстро улыбку стер, заметив укоризненный взгляд Чимина. — Так, что дальше? — Он упал на колени и начал молиться. О том, чтобы солнце, его часть, оказавшись так близко к земле, смогло рассмотреть его страдание и спасти отчаянно влюбленное сердце, не дав ему потерять любовь. И смысл жить. — И его жена волшебным образом выздоровела. — Юнги кивнул. — А после этого раз в сто лет все жены влюбленных императоров переставали умирать. — После этого появилась легенда, что комета помогает всем отчаявшимся влюбленным. — Так комета или осколок солнца? Что говорят современные астрономы? — Что ты циничный, черствый пидорас. Чимин ухмыльнулся, пока Юнги лишь самодовольно улыбался. — Пиздят. Я натурал. Но легенда красивая. Я напишу о ней песню и посвящу тебе. А Джин споет. А ты проникновенно спляшешь. — Вообще... — Чимин вдруг загадочно улыбнулся. — Если кто-то чудо не заметил, это не значит, что его не было. А проследить за всеми отчаявшимися влюбленными невозможно. — Как и доказать, что это чудо, а не совпадение. — Юнги снисходительно улыбнулся. — Пошли. У меня на вечер планы, которые можно разглядеть невооруженным глазом. И получить пизды, за опоздание.* * *
— Менеджер, я очень ценю твою заботу и всё, что ты для меня делаешь, но, пожалуйста, не лезь в это. — Джин сидел на диване, закинув ноги на низкий столик, пока его менеджер устроился в кресле напротив, попивая заваренный для него кофе. — Я всё узнал. — Мужчина уверенно кивнул, пока Джин, посмотрев на него с реальными опасениям, запрокинул голову, издав какой-то непонятный, но убедительный в обреченной тональности звук. — Что? — Чон Хосок, не заставляй меня жалеть о том, что я тебе рассказал! — Вообще-то, ты ничего мне не рассказывал. Я сам стал свидетелем твоих… Ухаживаний. Невольный. И, если ты забыл, я полностью тебя поддержал. И поддерживаю до сих пор. Ну если ты вдруг не заметил. — Хосок нахмурился, и этот взгляд и весь его вид, который на глазах потерял в заботливом очаровании, став заточенно тонким и острым, заставил Джина вздохнуть. — Я тогда… просто был очень расстроен и мне нужно было утешение, которое я так и не нашел. — Я понимаю. Я прекрасно понимаю, что тебе нужно куда-то девать свою сексуальную энергию. И знаю, как сказывается на человеке то, к чему ты себя приговорил. Воздержание, при том, что ты испытываешь желания и потребности — это дорога в один конец. Особенно для творческого человека, который так и так делится своей энергией. Жизненной и всякой разной. — Не желая слушать возражения, пока не закончит, Хосок поднял руку, останавливая почти начавшуюся речь. — Тебе не нравится эскорт. Понимаю. Это был слишком отчаянный шаг. Просто когда я плачу деньги, я могу быть уверенным в том, что это останется тайной. А я сделаю все, чтобы сберечь твою личную жизнь, пока ты сам не захочешь рассказать о ней общественности. И это не только моя инициатива, но и политика агентства, по защите прав их артистов на личную жизни, во всей ее многогранности. Разумеется, пока она не вступает в конфликт с законом. — Я понимаю. Спасибо тебе. Но, Хоби. Это отвратительно, когда ты платишь за секс. Как он вообще может после этого нравится?! И благотворно влиять на меня, о чем ты так грезишь, находясь в постоянном поиске пары для меня. — Джин подтянул к себе ноги, обхватив руками колени. — Ты же умный мужчина, ты понимаешь намного больше, чем я. Это же очевидно. — Да. — Чон Хосок уверенно кивнул. — Поэтому, я решил, что тебе нужен кто-то, кто… Ну… Просто разделяет твои вкусы. При этом, достаточно близок индустрии, чтобы раздеться не только вкусы, но и риски. Ну и достаточно близок тебе, чтобы ваши встречи, если вдруг всё понравится, не вызывали подозрений. — Что? — Джин в сомнении нахмурился, совершенно выпрямившись, как будто расправившейся шириной исполинских плеч пытаясь оградить себя от очередной гениальной задумки своего менеджера. — Просто пообещай, что не откажешься. Точнее, что дашь шанс. — Хосок в воспитательной манере выставил указательный палец, затем подпрыгнув, как только раздался звонок в дверь. И он тут же поднялся, успев бросить до сих пор недоумевающему Джину строгое. — У тебя свидание. Джин почувствовал себя псом, которому привели породистую суку, которая должна будет понести от него породистое потомство. Точнее, спасти его энергию, которую он затем выплеснет в зрительный зал. Это было… немного отвратительно. Внутри и так 24/7 скреблись бенгальские тигры, судя по тем шрамам на сердце, что уже успели подзатянуться, но до сих пор в любой момент готовы были пустить кровь, а еще… Но вдруг он услышал знакомый голос. Джин даже приподнялся, навострив уши. Очень знакомый голос. Это был голос… — Привет, Джинни. Чон Хосок самодовольно улыбался, видя лицо Джина, который теперь не мог захлопнуть открывшийся от удивления рот. — Вот! — Менеджер теперь был очень доволен собой. — Оставлю вас. Хорошо проведите время. Можете, просто поговорить, потому что… — Он сделал особенный упор на следующие слова, адресуя их только Джину. — Я не платил за секс. Только за сокрытие тайны. Всего хорошего. Хосок ушел, а Джин поднялся, пытаясь теперь осознать, что произошло. Точнее, пытаясь осознать, как с ним мог ТААААК поступить его родной и любимый менеджер. А ведь он даже не может его уволить, только... Он его убьет.