Золотая нить

      Нить, проходившая от шеи и по всему позвоночнику, доходя до копчика, неприятно зудела.             Осторожно попытавшись снять зуд, Альбедо задел кончиком ногтя нить, и та с треском оторвалась от кожи.             Стало ещё неприятней.             Теперь золото покрылось тёмно- бордовым цветом.             Кровь превратилась в блестящий кристаллик. И когда её стало ещё больше, бусинка медленно потекла по спине.             Капелька щекотила кожу, очерчивая каждый позвонок. Неприятное жжение чувствовалось у открывшейся ранки.             Недавно произошёл точно такой же случай, только чуть выше, у самой шеи.             Ранка ещё не до конца зажила, покрываясь слоем корки, которая также зудела.             Тяжело вздохнув, уже давно привыкнув к таким маленьким неудобствам, Альбедо прокрутил карандаш в рука.             На листе бумаге, уже давно потемневшим от времени, медленно вырисовывался портрет.             С тошнотворной точность Альбедо вырисовывал мелкие детали личика. Одежды и золотой косы.             Набросок лёгкими линиями карандаша был закончен, и теперь выводился чёткий контур.             Мелкие точности теперь стали яркими, более заметными. Но если не присматривать к мелочам, то от настоящего не отличишь.             Пусть такие точности никто не выводил, когда рисовал путешественника, но Альбедо это нравилось.             Очень...             Цветных карандашей у Альбедо не было, но они есть у Кли.             И тогда можно будет раскрасить косу в золото. В точности до точности, как в реальности. Со всеми тенями и оттенками.             Милые черты блестели на бумаге, пусть и не были покрыты серебром или усыпаны звёздами с ночного неба.             Шея ниже кадыка неприятно и остро кольнула. Карандаш выпал из пальцев, со стуком отлетая куда-то на пол.             Рука сама потянулась к больному участку кожи.             Пальцы в плотных перчатках ничего не нащупали, только гладкую кожу, белую, как мел.             Засомневавшись, Альбедо снял перчатку с правой руки и снова проверил то место, где теперь было неприятное жжение.             И снова ничего.             И что это было?..             С улицы подул холодный ветер, поднимая с собой клубы снега. Занося его в лабораторию.             Снег не проник слишком глубоко в лабораторию. Остался на пороге.             На мгновение Альбедо показалось, что ветер - живоё существо.             Он, как кот, зашёл в лабораторию, похозяйски прошёлся по всему помещению вокруг Альбедо и также покинул место своего короткого прибывания.             Неожиданно для себя самого Альбедо вздрогнул от накотившего холода и... страха?..             Все быстро накатившие эмоции тут же исчезли, как и появились. Похлопав глазами, Альбедо не придал этому особое значение.             Треск снега снова вернул художника в реальность.             От любований на милые черты, рисованные карандашом, его отвлёк реальный любимый человек. Который появился на пороге.             Лёгкая улыбка появилась на лице, когда Итэр, корчась от холода, зашёл в помещение, хватаясь за тёплое одеяло и укутываясь в нём.             Альбедо отложил в сторону портрет, жестом маня Итэра к себе. Недовольно морща нос, путешественник повёлся на жест.             Уселся между ног Альбедо, всё ещё устраиваясь по удобней, когда чужие руки обвили его талию, а голова уткунулась в плечо. Вдыхая любимый запах.             — Ты был прав, — начал Итэр, откидывая голову назад. — У Лизы была та самая мазь, про которую ты говорил. — Ещё немного поелозив в объятиях, Итэр достал маленькую коробочку, от которой приятно пахло.             Альбедо даже не обратил на неё внимание, только угукнул, проводя носом по открытой шее.             Итэр вздохнул. Не то от приятных ощущений, не то от того, что его опять не слушают.             Он уже с этим смирился. Но всё рано пытается бороться с невозможным.             Поцелуи покрыли всю шею. Разворачивая Итэра к себе, поцелуи перешли на ключици и ниже.             Одеяло медленно сползло вниз. А Итэр теперь сидел на Альбедо, обив чужую шею руками.             В перчатках то и дело сминалась ткань тёмно-синей рубашки, а шарф путался в бледных руках.             Руки художника гуляли по полуобнажённой спине, залезая под топ. Тихие взоди звучали как самая чудесная музыка для ушей.             Альбедо совсем забыл про колкую боль ниже щитовитки, как вдруг она о себе напомнила.             Ласка руками тут же прервалась, а Альбедо сморщился от боли. Итэр взволновоно открыл вид на шею и увидел покраснение, за которым вычерчивался рисунок золотой звезды.             Итэр поспешил намазать болезненное место мазью, подаренной Лизой. Успокаивающие свойство мази подействовало почти мгновенно.             Боль медленно утихала, забирая с собой жалкие крупици сил. Альбедо расслабленно положил голову на чужое плечо.             Итэр успокаивающе поглаживал по голове. Оставив кроткий поцелуй на светлой макушке.             Кажется, Альбедо простанал невнятное: «Спасибо...». Итэр почувствовал улыбку довольного урчащего кота. Расслабился.             Рисунок был завершён.