Связанные судьбой: братья по сердцу.

А мне опять твой голос чудится Жизнь моя, боль моя Быть может наша встреча сбудется Ведь так мала земля

После того, как Константин Гром трагически погиб, вместо того, чтобы отправить Игоря в детский дом, бедного мальчишку усыновили Фёдор и Елена Прокопенко. Мальчику потребовалась помощь специалистов, ведь смерть отца на глазах у ребёнка — всегда огромная травма для него, но так как Игорь был уже достаточно взрослым, чтобы понимать всё происходящее, он считал, что в этом виноват сам. Первое время его мучали кошмары, где постоянно повторялись две фразы: «Игорёк, ты не виноват. Это всё равно бы однажды случилось» и «Это всё твоя вина. Если бы тогда ты не украл у меня пулю, то я был бы жив.» Игорь был слишком благодарен своим новым опекунам, настолько, что однажды назвал их мамой и папой. Он прекрасно понимал, что не родной их сын, но они были так нежны и добры, что со временем это стало забываться. Всё начало налаживаться, Елена учила его готовить, слушая недовольства мужа, сказанные, естественно, в шутку, что он ещё научится этому. И, вообще, не мужское это дело за бытом следить, для этого женщина есть. А сам Фёдор брал его на рыбалку, помогал вылавливать особо крупный улов и рассказывал истории, иногда затрагивая тему Константина. Это Игоря, конечно, расстраивало, но он знал, что отец не хотел, чтобы он грустил, и если мёртвые умеют наблюдать с неба, то он явно был бы доволен своим сыном. Когда он после летних каникул вернулся в школу, то хватило всего пару раз разбить носы особо приставучим одноклассникам, спрашивающим, чего это он сменил фамилию и где его отец, который и так всегда на работе зависал, а сейчас вовсе нигде не появляется. И больше к нему никто не пристаёт. Игорь физическую силу не любил, предпочитая выяснять всё словами, но если это не подействует, то всегда можно врезать кулаком и даже слишком недалёкие поймут всё. Это утро он запомнил в красках, кажется, на всю жизнь. Суббота, апрельское утреннее солнце светит в окно, пуская весёлых солнечных зайчиков по стене, а Игорь, весь растрёпанный, заходит на кухню, чтобы узнать причину такой радости в столь раннее время. Елена и Фёдор подбегают к нему одновременно, крепко обнимая, так по-родному, будто он их настоящий сын. Мачеха плачет от радости, а отчим, кажется, сдерживается из последних сил. — Игорёк. Игорёк, ты братом станешь. представляешь? У нас с Леной получилось. Игорь прижался к ним, поднимая взгляд вверх. Всегда помогает сдерживать слёзы и не заплакать. Он уже слишком взрослый для слёз, даже если это от счастья. Он знал, как его опекуны хотели себе родного ребёнка. Они любили и Игоря, но это всё равно не то. И он это понимал. Знал, что у Елены было несколько неудачных попыток забеременеть, где либо случался выкидыш, либо ребёнок рождался мёртвым. Но они не сдавались, каждый раз надеясь, что сейчас, наконец, всё будет удачно. Семь месяцев всё шло хорошо, Елена постоянно наблюдалась у врачей и все говорили, что сын будет здоровым. На восьмой месяц её здоровье резко ухудшилось, она начала плохо спать и всё чаще жаловаться своему мужу на плохое самочувствие. А Игорь, кажется, всё свободное время молился Богу, просил, что если он существует, то пусть Елена останется жива. И его будущий брат тоже останется живым. На ночь с 8 по 9 января, Елена разбудила мужа с просьбой вызвать скорую. Кажется, отошли воды. Игорь проснулся и пытался уговорить отчима поехать вместе с ними, но он отказал, сказав, что нельзя и ему нужно спать. Он так и не заснул. Переживал, что что-то случится. Фёдор приехал домой лишь ближе к утру. Роды были тяжёлыми, сначала думали обойтись естественными, но потом сделали экстренное кесарево сечение. Лишь в десять утра на телефон Фёдора пришло сообщение «сын. 3200. 52.» И, кажется, Игорь радовался даже сильнее. У него появился брат! Брат, которого можно защищать, которого можно обучать техникам драки и с которым можно быть рядом всегда. Всегда, даже если его опекуны погибнут, он будет поддерживать его во всём. Но об этом думать уж точно не хотелось. Он не переживёт ещё одной смерти. Особенно смерти человека, который заменил ему отца. И уж точно не переживёт, если она случится у него на глазах. Дима — так назвали младшего ребёнка семьи — рос очень светлым, добрым и спокойным мальчиком. Плакал, кажется, только несколько раз, когда у него резались зубки. И, как только научился ходить, всегда топал за Игорем хвостом. Он был способным. Ещё чуть-чуть и его можно было бы называть одарённым ребёнком. В два года умел считать до десяти и знал алфавит, в пять лет спокойно читал. Рисовал он не как дети этого возраста, а почти как десятилетние, которые ходят в художественную школу. Он любил всех. И дружил со всеми. Но больше всего Дима любил своего брата. Постоянно просил почитать ему сказки на ночь, рассказать как гуляли и просил завтра обязательно взять с собой. Игорь был не против, брал его всегда, когда они с друзьями не шли куда-то в такое место, которое может представлять угрозу для Димы. Его компания, конечно, сначала возмущалась, мол, им уже семнадцать, почему они должны возиться с этим ребёнком? Но получать в лицо от Игоря никто не хотел, а все знали, что на это он способен. Поэтому Дима начал появляться среди них всё чаще и чаще, и однажды стал уже чем-то привычным. Всегда слушался Игоря и совершенно не мешал им, не кричал, не задавал кучу глупых вопросов и не просился домой, когда ему надоест, а терпеливо ждал даже до самого вечера. На выпускном Игорь не выпивал вместе со всеми. Всё не из-за того, что алкоголь был ему противен. Нет, такого не было, пить он мог спокойно и даже полюбил это дело в будущем. Просто он пообещал своему маленькому брату, что вечером они посидят вместе, как обычно обсуждая темы, которые маленьким детям не интересны. По уровню развития Дима тянул на десять, а то и на двенадцать лет. Все говорят, что развитие зависит от генов, но их семья считала, что они сами внесли значительный вклад в это дело. Так же Игорь согласился почитать ему книгу на ночь. А если он выпьет, то чтение будет напоминать скорее попытки заговорить, которые делает немой Герасим. Начнётся всё более менее, но закончится «бэ» и «мэ», а так же тем, что он заснёт через пятнадцать минут, так и не уложив спать своего брата. После окончания школы он решил пойти по стопам своего отца, защищая народ от преступности, поэтому стал учиться на полицейского. И после пары лет обучения устроился на работу в ГУ МВД. Ему помог Фёдор Иванович, но у Игоря были хорошие результаты, так что он бы вполне мог попасть туда и сам. Просто ему облегчили задачу. Иногда было забавно видеть, как Дима, которого Игорь забрал после школы и привёл сюда, ибо рабочий день ещё не закончен, сидел на его месте и то крутился на стуле, то тихо рисовал что-то. Иногда бывало, что он мог начать расхаживать по помещению, спрашивая, чем кто занимается. И обычно никто не отказывался объяснить ребёнку то, что здесь происходит. Конечно, объяснения были не сильно подробные, но и «мы ищем злого дядю-преступника» тоже вполне хватало. Один раз, когда Игорь отошёл в кабинет к Фёдору Ивановичу, Дима взял документы, которые лежали на столе у его старшего брата, и прочитал их. Конечно, половину слов ему приходилось объяснять, ибо словарный запас у него был не такой большой в силу возраста, но, поняв суть, он смог выдвинуть предположение. Не обычное детское, а такое, как обычно говорят опытные люди. И это даже помогло в расследовании. Вот как получилось: образованные работники не смогли, а ребёнок, которому нет и десяти, проанализировал всё. С этого момента в полицейском участке его ждут, часто покупают шоколад и мелкие игрушки, а женщины в их коллективе шутят, что «обязательно подождут его» и «хоть сегодня на работу брать можно». А Дима с таких юных лет поставил перед собой цель: пойти работать в полицию. Вслед за отцом и старшим братом. Так и случилось. Спустя десять лет ему помогли устроиться сюда. И, можно сказать, ему повезло больше других. Он уже знал коллектив, а его все знали с малых лет, поэтому доверяли. Но его всё равно сделали помощником Игоря. Просто потому что они доверяют друг другу. Просто потому что они понимают друг друга. Просто потому что они братья, причём самые родные, даже без кровных связей.