Холодные одинокие крылья

Холодный воздух пробирает до мурашек. Одинокий силуэт стоит на льду озера без края. Свет его души всё сильнее угасает В ожидании своего соперника — в ожидании Машины. Тёплый пар из его рта, сокрытого за шлемом, Холодает с каждым выдохом. Ангельские крылья за спиной Вянут и спускаются всё ниже, минута за минутой. Габриэль стал иных мыслей, в сравнении с собою прошлым. «Всё прошлое содеянное не имело смысла» — размышлял он. Слепая вера покинувшему Богу не привела ни к чему. Бестолковая борьба с Машиной приведёт лишь к смерти. И всё же ангел здесь — в последнем месте, куда Машина попадёт. Он знает, что закончится сия встреча безнадёжно. Но движет им отныне не гнев или жажда мести, а желание Умереть от достойного соперника. Габриэль был сильным, гордым, высокомерным, лицемером. Следуя словам Совета, он и не заметил, как стал монстром в глазах чужих. Сизиф хотел правосудия, а Минос — умиротворения. А сколько жертв он ещё не вспомнил, считая незначительными? И вот, Машина. Горстка металла без разума и души. И верховный ангел проиграл ей. А затем проиграл и во второй раз, глупо проиграл. Был унижен перед всеми и лишён всего. Тогда ангел впал в раздумья. О том, Правильно ли он делает? Увидев всю внутреннюю сущность жадного Совета, Он сделал верный выбор — убил его труп. Габриэль узнал о вкусе крови, о вкусе поражения. И это его отрезвило. Машина изменила его мировоззрение. Но слишком поздно. Поздно он это осознал. Теперь, не имея ничего и сам в скором сведённый в могилу, Ангел возжелал в последний раз встретиться с Машиной. Лицом к лицу, но не для битвы, не имеющей смысла, А просто. Пустота души грызёт подобно Люциферу грешников. Не может Габриэль смириться с мыслью о своей погибели. Не думал он, что Совет настолько жадный. Не думал он, что его деятельность бесцельна… В воздухе ощутилась дрожь. Он пришёл — V1. Машина соизволила пройти к центру мира, на дно. Габриэль поднялся духом, весь горя в желании Высказаться машине. В последний раз. Машина делает шаги, каждый похожий на предыдущий. В них нет никакого хаоса, словно создающий их — идеален. Намного более идеален, нежели архангел, Свергнувший со своих тронов королей слоёв. Ещё с такого расстояния ангел почувствовал кровь. Машина недавно пировала, и теперь пришла за сладким. Кровь не только низших, но и бывших королей. Машина оказалась сильнее Габриэля. Такова суровая реальность, ближайший к Богу — Слабый. Всё дальше уходящий от Бога — Сильный. Машина встала напротив Габриэля. Она будто что-то ожидает от своего оппонента, от своей жертвы. Может быть, извинение? Или признание? В любом случае она не такая и бездушная, как думал ангел. Габриэль не вздумал тормозить. «Машина… Я более не знаю, что сказать, кроме признания своей слабости и нашего с тобой конца. Ты опустошил весь Ад, движимый одной только строкой: кровь — это топливо. Почему тебе так мало нужно для бытия сильнейшим существом?!.. А что я? В сравнение с тобой я даже не иду!.. Мне больно это признавать, но… Ты победил, V1.» «Ты одержал победу в нашем столкновении, в нашей борьбе. Я потерял всё, даже если ты этого не хотел. Свет во мне скоро потухнет, как и в тебе, Машина… Ты, верно, этого хотел услышать? Или, быть может, ты не умеешь хотеть? Я не знаю всей твоей природы, но никогда уже и не узнаю, ведь потухну…» «А что до тебя? Кровь закончилась, остался лишь я. Ты меня убьёшь, выпьешь всю живительную жидкость, и что дальше? Ты понимаешь?.. Ты умрёшь. Твоя жажда напоить себя привела к единственному исходу — к смерти. Задумывался ли ты, что мог жить иначе?» «Ты был создан для войны, V1. Создан войной, во время войны… Как же так? Чего пытаюсь я достичь своею речью, обращённой к воплощению войны? Всё ведь давно бессмысленно, приведёт лишь к одному, что неизбежно.» «Ты больше не жилец, как и я сам. Мы с тобой — последние два существа в Аду, и наша битва не решит уж ничего. Я не потеряю ещё больше, ведь ничего не имею. Как и ты… Удивительно, не правда ли? Такие разные, но такие похожие… Может быть, ты знал всё это без меня, но… Мне больше нечего сказать, Машина.» Она стоит и смотрит на меня. Своим единственным безжизненным окуляром. Машина что-то поняла? Осознала свою бесполезность? Тепло внутри практически иссякло. Я падаю на одно колено, взгляд мутнеет. Я сделал всё что мог, покинувший нас Бог. Я обращаюсь к тебе, хоть ты и не услышишь, ведь мой рот закрыт. Машина подошла ко мне. Я вижу лишь её размытое синее пятно. Она опускается на уровень со мной, и тянет свои… руки, ко мне. Они обхватывают моё тело и прижимают ко владельцу — к V1. «Я всё понимаю» — проносится в моих ушах, хотя, надеюсь, это лишь мои бредни. Я, видно, уже умер. Иначе как бездушная машина может Обнимать меня? Или, быть может, я был к ней неправильного мнения? И даже война способна к милосердию? Можно ли милосердием назвать отсрочку смерти? Имеет ли она хоть какой-то смысл, когда машина Не умеет говорить? И всё, что я слышу, это затухающие звуки механизмов в её железном теле… Она задумала потухнуть со мной. Как это… странно и… приятно. Одному лишь существу не оказалось на меня плевать после потери славы — Моему же врагу. Иронично. Смешно. Глупо. Ты и я, на краю опустошённого Ада. Я слепо верил ушедшему Всевышнему, а ты был движим кровью. Но правда одна для нас двоих… Мы уже мертвы.

Последнее живое существо в этом мире

пожирает бездыханный труп архангела.