The Other Side | Другая Сторона

Загробная жизнь для Шоты всегда была странным понятием. Он не был религиозным человеком и никогда не верил ни во что без доказательств, поэтому понятия рая и ада всегда казались ему странными. Идея жить вечно, даже после смерти... Зачем это нужно? Жизнь и так была невыносимой. Шота не находил удовольствия в мысли о том, что ему придется заниматься этим дерьмом весь остаток своей не-жизни. Поэтому, когда голова Шоты разбилась о бетон в USJ, он смирился с тем, что это конец для него. Он даже прошептал Хизаши слова прощания, когда свет начал угасать в его глазах. Но каким-то образом он не умер. Он балансировал на краю обрыва, тяжело раскачиваясь из стороны в сторону, сильно перегнувшись через край, со страхом вглядываясь в бескрайнюю пустоту внизу, но его оттащили назад. С трудом. Шота выбрался живым, но был момент, когда он чуть не погиб. Он увидел другую сторону, пусть и ненадолго. Удушливое небытие предполагаемой загробной жизни запечатлелось в его памяти, как бы он ни старался избавиться от него. Он сказал Хизаши, что с ним все в порядке. Это было не так. Он почувствовал, как рука его лучшего друга обхватила его собственную, и это было единственное, что удерживало его от приступа паники в темноте. Только когда с глаз сняли повязки, Шота почувствовал, что снова может дышать свободно. Рука Хизаши оставалась в его руке. Редкое утешение, которое он себе позволил. Дыхание снова прервалось, когда призрачная фигура в углу прошла сквозь стену. Никто не заметил. Никто не отреагировал. Шота не мог не обращать на это внимания. За время пребывания в больнице такое случалось все чаще и чаще. Фигуры проплывали мимо, смотрели пару мгновений и двигались дальше. Они находились в различных состояниях травм и разложения. У одних капала кровь из смертельных ран, другие кашляли желчью и слизью. Изредка попадались пожилые люди, которые проплывали мимо с доброй улыбкой и ободряющим поглаживанием по голове. Никто другой ничего не говорил об этом. Хизаши не спрашивал, когда Шота потребовал вернуться домой. Он редко задерживался в больнице дольше, чем на день-два, и друзья уже давно перестали ссориться из-за этого, так что Хизаши вернулся через полчаса с документами на выписку, и они уехали. В его квартире было лучше. Никаких призраков. Никакой тьмы. Много кошек. Чего еще можно желать от жизни? Шота смог расслабиться, пусть и ненадолго, и к тому времени, как наступил следующий учебный день, он списал странные фигуры на свой предсмертный опыт и сотрясение мозга, и стоя у входа в класс, практически запер их в глубине сознания. Исцеляющая Девочка позаботилась о его последнем сотрясении мозга, но она мало что могла сделать с остальными его травмами, если только он не захочет взять выходной, чтобы отдохнуть, а он не захочет. Он уже слышал, как его ученики обсуждали, кто будет его заменять. Дураки. Шота вошел в класс и сразу же направился к своему спальному мешку, не обращая внимания на возгласы беспокойства. – Айзава-сэнсэй! Вы всё ещё ранены! Почему вы здесь?! Шота иронично произнёс, – Зная вас, дети, вы разнесете половину школы, если я выпущу вас из виду. Я по-прежнему буду преподавать, и занятия будут проходить как обычно. Нет, это не обсуждается. Он свернулся калачиком в своем теплом, ужасном, желтом спальном мешке и закрыл глаза. – Остаток классного часа проведите за учебой, но не шумите. Как и ожидалось, никто из класса не воспользовался возможностью позаниматься, вместо этого они повернулись к соседям, чтобы тихонько посплетничать. Весело фыркнув, он повернулся на другой бок и попытался задремать. – Знаешь, даже с бинтами я бы шлёпнул по ней. Что? Услышав незнакомый голос, Шота широко раскрыл глаза, осматривая класс, пока его взгляд не упал на Проблемного Ребенка, а точнее, на семь призрачных фигур, парящих вокруг Проблемного Ребенка в разных позах. Тот, что парил вверх ногами, бросил странный взгляд на того, кто говорил. – Чувак, какого черта? Это странно даже для тебя, Банджо. ‘Банджо’ пожал плечами. – Я говорю то, что вижу. Парень горяч, этого нельзя отрицать. Единственная женщина в группе задумчиво наклонила голову, и другой в шоке уставился на нее. – Нана, пожалуйста, только не ты! – сказал перевернутый. – Ты была замужем! Она ухмыльнулась. – Только потому, что я уже сделала заказ, не значит, что я не могу заглянуть в меню. Остальные захихикали, глядя на смятение Перевёрнутого. Шота почувствовал, как его лицо быстро заливается краской смущения Банджо усмехнулся. – Да ладно, Йоичи, ты же не можешь сказать, что хотя бы не думал об этом. – Нет! Не думал! – закричал Перевёрнутый–Йоичи. – Ради всего святого, этот человек – учитель моего племянника! Шота нахмурился, оглядывая своих учеников. Ни один из них не был похож на Йоичи, насколько он мог судить. Когда его взгляд остановился на Мидории, тот что-то прошептал себе под нос, и Банджо выругался. Мидория разговаривает с ними? Он тоже их видит? Хорошо. Значит, он не сумасшедший. Разделить зрительные и слуховые галлюцинации с другим человеком было практически невозможно. – Черт, я не знал, что этот парень женат! – Банджо надулся. Шота растерянно моргнул. Откуда, черт возьми, Мидория знал, что он женат? Он никогда не носил кольцо в Юэй именно по этой причине. Йоичи уставился на него. – Ты мертв, Банджо. У тебя изначально не было ни единого шанса с ним. Мидория поморщился и снова тихо пробормотал, подтверждая теорию Шоты. Лица незнакомцев сразу же смягчились, и Нана нежно убрала прядь волос с его лица. – Изуку, милый, ты не виноват в нашей смерти, – сказала она как можно мягче. – Да, это не твоя вина, что твой отец оказался куском дерьма, совершающим массовые убийства, – добавил Йоичи, совершенно некстати. Нана уставилась на него, а Шота широко раскрыл глаза. Массовый убийца... Отец Мидории – грёбаный массовый убийца… Какого черта, Проблемный Ребенок? – Йоичи, заткнись, – твердо приказала Нана. – Ты не помогаешь. Тот надулся, но уступил, делая медленные сальто в воздухе. – Проблемы твоего отца – это не твои проблемы, малыш, – непринуждённо утешил Банджо. – Не волнуйся о нас, волнуйся о своей школьной работе. Я тут подглядел планы твоего горячего учителя. Возможно, тебе стоит задуматься над своим геройским именем. Глаз Шоты дернулся. Ему следовало бы получше прятать ответы – не то, чтобы он ожидал, что Мидория воспользуется призраками(?) для обмана, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. – Знаешь, – начал Йоичи после минутного молчания, – Я думаю, тебе стоит назваться «Все за Одного», просто чтобы посмотреть на реакцию Всемогущего. Считай, что это компенсация за то, что он не рассказал тебе о нём, прежде чем передать «Один за Всех». Мидория громко фыркнул и смущенно опустил голову, когда одноклассники странно на него посмотрели. Он с нежностью покачал головой, глядя на Йоичи. – Черт, - выругался он. – Значит, Деку. Называть себя оскорблением из-за того, что симпатичная девушка сказала, что тебе это подходит. Лицо Мидории покраснело, и он открыл было рот, чтобы пролепетать отрицание своей очевидной влюбленности в Урараку, но его прервал звонок. Шота задумался, стоит ли на самом деле взять выходной, чтобы не слышать этих... что они вообще такое? Призраки? Доказательство того, что он окончательно сошел с ума? Что бы там ни говорили о нем за его спиной, в буквальном смысле. К сожалению, ему все еще нужно было работать, и он знал, что Незу разозлится, если поймает Шоту на безделье, поэтому он медленно поднялся на ноги и откинул спальный мешок, морщась от боли в суставах. Один из призрачных засранцев захихикал над ним, и Шоте потребовалось собрать все свои силы, чтобы не уставиться на него. Шота вздохнул. День обещал быть долгим.