In Trench They're Not Alone

Клэнси слышит пение хора. Не слишком ли это преувеличенная реакция — слышать пение хора? Он даже не помнит, так ли это на самом деле. Всё это кажется таким далеким от него, как будто это было в другой жизни, когда он всё еще знал эти вещи. Чувства, напряжение, жар, блаженство. Тепло другого человека, такого близкого, так близко к нему. Он почти забыл обо всем этом. Дема так много отняла у него. Так много отняла. На самом деле он удивлен, что не совсем забыл об удовольствиях секса. Возможно, это мышечная память или что-то еще более глубокое. Возможно, это можно спрятать, не открывая доступа, до нужного момента. Или до нужного человека. — Джош, — выдыхает он. То, как Джош окутывает его, принимает в себя, окружает и обнимает целиком. Это опьяняет. В груди что-то давит. Что-то невыразимое. Живое. Благодатное. Дрожащее. То, как Джош двигается вверх-вниз, вверх-вниз на нем, у него на коленях, оба изо всех сил стараются сохранять тишину, чтобы не разбудить обитателей ближайшей палатки. — Ох… — шепчет Джош. Клэнси наблюдает за ним, открыв рот, прикрыв глаза, теряясь в моменте. Его взгляд прикован к его груди, к его подтянутым мышцам, к поту, блестящему в теплом свете костра. Живой. Притягательный. Его грудь поднимается в такт движению. Клэнси слышит пение хора. Затем ему предстаёт видение. Движущаяся картинка, мелькающая перед его глазами. Видение Джоша, наложенное на Джоша, то же выражение лица, те же движения. Клэнси усиленно моргает и негромко стонет. Всё прошло. — Всё хорошо? — спрашивает Джош, немедленно остановившись. — Д-да, всё хорошо, — Клэнси немного задыхается. — Ты уверен? Я имею в виду, мы можем… — Джош, — прерывает его Клэнси, — просто… просто продолжай… Джош, кажется, секунду колеблется, но затем улыбается и нежно целует Клэнси, в то же время продолжая то, что он делал. Это просто неописуемо. Клэнси не может до конца поверить, что он почти забыл, как это приятно. Он закрывает глаза и снова слышит хор, на этот раз более отчетливо. Затем он видит это снова, к тому же более отчетливо. Джош, восседающий на своем троне за барабанной установкой, задает им ровный ритм ударных. То же выражение лица, те же движения. Не полностью обнаженный, одетый в тонкую, блестящую, потрясающую сетчатую майку. Он открывает глаза, и они пересекаются. Джош, и Джош. Он не может не протянуть руку и не прикоснуться. Прикоснись.. Джош тихо стонет, и это сводит его с ума. Хор становится громче с каждой секундой, видения накладываются друг на друга, расплываются и сливаются, пока Клэнси не перестает различать, что видение, а что реально, и он утыкается в грудь Джоша, дрожит и всхлипывает, а Джош так крепко прижимает его к себе, что они теряют ощущение времени вместе. Теряют вместе, дома, вместе. Клэнси не может поверить, что он почти, почти, забыл, как это приятно. *** — Ты видел… видение? — Да, как будто… — Клэнси пытается объяснить, когда они лежат лицом к лицу, переплетая руки. — Это было похоже на сон, но я не спал. Как проекция, которая накладывается на реальность, или что-то в этом роде. Он чувствует, что краснеет, хотя он и без того достаточно горячий и смущенный. Он надеется, что Джош не станет расспрашивать его о подробностях. К его облегчению и удивлению, Джош просто отвечает: — Оу. — Оу, — вторит Клэнси, — это… плохо? Или что-то в этом роде? — Нет, это… — говорит Джош немного рассеянно, — это неплохо. Просто… это редкость. Клэнси не знает, что сказать. — Редкость, — снова повторяет он. Джош слегка кивает, сжимая губы в тонкую линию, очевидно, задумавшись. — Хотел бы я знать твоё настоящее имя, — резко меняет он тему. — Что? — Чтобы я мог сказать его, когда я… когда мы… ты знаешь. — он опускает взгляд. Клэнси глубоко вдыхает. Джош действительно может говорить подобные вещи и ожидать, что он не полностью… размякнет. Внутри тысячи новых, не поддающихся описанию эмоций. — Меня зовут Клэнси, — подчеркивает он. Джош ничего не говорит, а просто прижимает его к себе. Клэнси кажется, что он снова слышит хор. На этот раз мягче, ниже, медленнее, в сопровождении нежных аккордов гавайской гитары. Он не уверен, снится ли ему это сейчас. Он даже не уверен, что всё это время ему что-либо снилось.