resonance.

— опять один сидишь? не хочешь с кем-нибудь поближе пообщаться? — они скучные, в отличие от тебя. ничего интересного, ничего интригующего, — для подтверждения своих слов юноша высовывает язык, будто его сейчас стошнит от сказанного второй парень смеётся, присаживаясь рядом, и протягивает блондину пакет с сэндвичами. тот снова ничего не ел, пока занимался своими задачами на новой должности, будто для него это значило гораздо больше. хотя почему «будто»… парень с чёрными волосами прекрасно понимал, что действительно значило, потому что взгляд у его подопечного горел ярче, чем при их знакомстве брюнет прекрасно помнит их первую встречу: парнишка сидел на пепелище, с интересом разглядывая обгоревший труп, и, когда их взгляды пересеклись, удивился лишь спокойной реакции. после небольшого разговора мальчишку со странным именем, вцепившегося в своего спасителя мёртвой хваткой, нарекли шрамом, и он практически сразу же согласился пойти с парнем куда угодно. — чего ты так улыбаешься, ***? влюбился в кого-то? — саркастично спрашивает шрам, вытирая руки о штанины и наклоняется к брюнету. вымахал ведь, зараза — вспомнил нашу первую встречу. ты был милым помладше, — отвечает честно, смотря на почти спрятавшееся за горизонтом солнце — а сейчас? сейчас ты считаешь меня милым? — в голосе сквозит юношеская надежда, небрежно скрытая улыбкой. парень поворачивает голову, улыбаясь в ответ — а сейчас ты грязный неряха, — он протягивает руку к уголку рта, стирая крошки, и наигранно хмурится шрам краснеет немного, заостряя первичное внимание на словах, и дует губы обиженно, но лицо от касания не отстраняет. парень напротив видит в разноцветных глазах только чистое обожание, преданность и толику влюблённости, делая вид, что совсем не замечает этого. шраму слишком трудно скрывать от него этот факт, однако брюнет притворяется, что не замечает, выдержав касание ещё пару секунд, и отстраняется, возвращая лицу серьёзный вид — как обстоят дела с той девочкой из деревни? — пока упирается. я приходил к ней, общался, но пока безрезультатно. всё считает своего отца прекрасным человеком, — шрам вздыхает обречённо, задирая голову вверх и наблюдая за появляющимися звёздами. — как думаешь, история с пастухом и овцами настолько убедительна для других? — о чём ты? — не все понимают аллегорию, как ты и я. мы особенные. но понимает ли эта девчушка? или остальные? для чего этим занимаются они? — во фразу был вложен весь возможный философский спектр, на который только был способен юноша брюнет задумался, приложив руку к подбородку. честно говоря, его не совсем волновало, понимает ли кто-то ещё его идеологии правильно. главное, что они следовали инструкциям и принимали его за главного, а на остальном можно было не фокусироваться, просто передавая приказы, но шрам, видимо, считал по-другому, и разочаровывать его не столь дальновидными мыслями не хотелось. выдержав относительно долгую паузу, он всё же выдал: — а если бы я сам забыл эти идеалы, шань хэн? — имя, которое почти никто не произносит, срывается как-то само по себе, и на него реагируют слишком быстро. — что если бы я забыл всё это? чёрные берега как-то пытались со мной связаться, напоминая, что когда-то я пробудился у них, но я этого совсем не помню, может, лишь отдалённо, когда вижу ту противную женщину, поэтому… — нет! брюнет поворачивается, смотря в испуганные глаза шрама. тот в искреннем страхе ухватился за чужую руку, как тогда, при их первой встрече. пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить самообладание и спокойно отреагировать на это, напоминая себе, что шрам давно уже не ребёнок, за которого нужно переживать — ты чего? это просто предположение на основе происходящего, логично ве- — ты же не забудешь меня, ***? — и смотрит пристально, с тем же испугом, заглядывая в медовые глаза и ещё сильнее сжимая руку на чужом запястье парню смеяться хочется с чужой чистой наивности и веры, но злить или расстраивать — нет, поэтому он тянет свободную руку к белым волосам и аккуратно гладит по голове, улыбаясь — конечно не забуду, не бойся, тебя трудно забыть, — тихий смешок невозможно было удержать. — уверен, даже без воспоминаний я пойму притчу о чёрном ягнёнке и тем более узнаю тебя, — через мгновение на рёбрах чувствуется давление и равномерное дыхание шрам не умеет обниматься нормально или правильно с точки зрения обычных людей, но через эти удушающе крепкие объятия легко понять искренность побуждений. брюнет тихо вздыхает, всё той же рукой поглаживая юношу по голове и наблюдая за тем, как эта планета вновь погружается в ночную мглу, наслаждаясь звуками местной природы, пока его всё так же продолжали сжимать в объятиях. в целом, он и не выступал против — рано утром сходи к той девочке. уверен, она согласится вступить к нам. мы с радостью примем и оценим её способность по достоинству, главное сказать ей правильные слова, — молчаливый кивок. — а теперь нам надо домой. нужно выспаться перед таким важным разговором — ещё пару минут, ***, — брюнет глушит очередной тихий смешок в красной перчатке, соглашаясь

***

— так ты теперь ровер? — голос с задоринкой бьёт по ушам парня от неожиданности. — как жаль, что тебя нашли эти две девчонки. стоило найти тебя раньше — ты… шрам? мужчина в красном костюме обречённо вздыхает: он не мог сказать точно, узнали о нём от той девчонки или это воспоминания всё же не исчезли до конца, но такой ответ немного удивил — что ж, можешь звать меня шрамом, если тебе так удобнее, ровер он вырос ещё больше, стал чуть ли не на две головы выше своего спасителя, обрёл сестру, расширил чужие начинания, но всё же… всё же ощущать когда-то твёрдый и нежный взгляд на себе и понимать, что сейчас от него исходит только недоверие и ненависть, было очень и очень… — ну же, зачем так грубо, я не собираюсь нападать на тебя, ровер, хочу только, чтобы наше драгоценное время наедине никто не смог нарушить, — довольная улыбка тянется сама собой. честно, он сильно скучал по нему ровер молчит — совершенно непривычно. он не ведёт диалог, лишь хмурится, поддакивает или говорит простые фразы. возможно, это неудивительно из-за его потери памяти — шрам не очень разбирается в медицине, — но в процессе разговорить его явно удастся — позволь поведать тебе одну сказку, ровер. уверен, ты извлечёшь из неё ценный урок с каждой догадкой, каждой уликой и выводом глаза шрама загорались всё сильнее. ровер понимал смысл! улавливал суть! он всё ещё та самая чёрная овечка, как и шрам! — замечательно! — приходится согнуться до уровня чужого лица с довольной улыбкой. — мне нравится твоё понимание человеческой природы и ситуации! ты действительно исключительный, дорогой ровер! ровер после этих слов резко касается виска, зажмурившись, и через какое-то время краснеет, уставившись на мужчину перед собой. учитывая его холодность две минуты назад, это показалось довольно странным, но интересным. шрам не может упустить возможности подметить это — чего это ты раскраснелся? понравилась похвала? — замолчи, — отрезает холодно, но взгляд отводит воспоминания резко нахлынули короткими кадрами, соревнуясь с заложенной местным правительством «новой совестью», которая диктовала, что подобного быть точно не могло, да и как такое вообще возможно? тряхнув головой, ровер вновь поднял взгляд на довольную выжидающую мордочку шрама — чем закончилась история? — шрам сменил довольную улыбку на хитрую, даже немного зловещую, разглядывая ровера с головы до ног — а это нам предстоит узнать, дорогой ровер! мгновение спустя они оказываются в элизиуме шрама, скрестив оружие под довольный смех блондина. сказать честно, ровер чувствовал, что ему поддавались, но просто не мог сдаться, на инстинктах уворачиваясь от летящих в его сторону карт и ударов. шрам не старался ранить или действовать слишком непредсказуемо, лишь игрался, довольно следя за чужими действиями, наслаждаясь этой игрой в кошки-мышки, пока ровер не потерял бдительность от прилетевшей в него карты, оказавшись прижатым к земле — попался, мой дорогой ровер, — довольно тянет шрам, наблюдая за частым дыханием и упёртым взглядом, резко сменившимся на заинтересованный ровера снова поразила вспышка воспоминаний. они были нечёткими, размытыми, но отчего-то приятными. по неизвестной ему причине такие «видения» до этого он видел только после поглощения бескоронного, но они были мрачными, а со шрамом вспоминалось что-то хорошее, только не совсем понятно, что именно — картинка была слишком смазанной и далёкой шрама же вело от такой близости. то время, что он ждал, надеясь и теряя рассудок, было просто отвратительным, пусть и послужило расцветом фракцидус. от неожиданного прикосновения к шее он вздрогнул, обращая внимание на лежащего под ним ровера. метка резонатора засветилась напару с той, что была на руке брюнета, и шрам улыбнулся на чужой испуг и отдёрнутую почти моментально ладонь: их резонанс обжёг ровера — какого… — я же говорил: ты и я, мы чёрные овцы, и мы- договорить не дала ворвавшаяся снаружи янян, разрушившая элизиум и вернувшая их в ту же деревушку. ровер не успевает осознать изменения окружения из-за очередного наваждения, когда вновь оказывается рядом с девушкой, нашедшей его, а шрама видит в паре метров от них — шрам, заканчивай, нам пора, — пришедшая девушка с повязкой на глазу явно имела авторитет над тут же попятившимся назад мужчиной — видимо, наше небольшое свидание уже закончилось, мой дорогой ровер. увидимся очень скоро, — он подмигивает, вводя ровера в очередное смущение, на этот раз умело скрытое, и исчезает внутри портала — ровер, ты цел? господи, эти фракцидус просто ужасны! я еле освободилась и тут же побежала спасать тебя! как ты себя чувствуешь?! парень со вздохом прикладывает руку ко лбу, пропуская мимо ушей чужую болтовню. ну правда, эта девушка с ним, как с маленьким ребёнком! хоть эта забота приятна, если признаться, но всё же в голове крутился совершенно не вопрос о самочувствии — янян, скажи, ты не знаешь никого по имени шань хэн?

***

— говорю тебе, мы сможем вернуть его обратно при следующей встрече! — голос шрама был полон энтузиазма — ты хотя бы смог его убедить, сказав, что его не ровером зовут? — девушка нахмурилась, выходя из портала — скажу при следующей встрече. главная вещь уже произошла, — он выдерживает драматическую паузу, чуть приспустив ворот костюма и показав ещё отдающую светом метку резонатора. — резонанс всё ещё проходит, а значит, это он фролова только кивает, внутри всё же радуясь не меньше брата. оставалось только надеяться, что нынешнему роверу аргументов «за» будет достаточно для возвращения обратно. шрам на это надеялся больше всех потому что ему обещали, что не забудут