Предполуночные обряды

– Мне вот тот говяжий кострец, с которого кровь ещё капает, – молодой человек показывает пальцем престарелому маглу за прилавком, какой кусок на гриле привлёк его внимание. Магл всего секунду смотрит с сомнением – он только положил говядину жариться, поэтому она слишком уж сырая, – но быстро растворяет это выражение на своём лице, придавая себе безучастность: покупатель всегда прав. Пусть этот длинноволосый мальчишка хоть весь кровью измажется, если заплатит хорошие деньги. Магл складывает кусок чуть-прожаренной говядины в контейнер и отдаёт странному покупателю, который появляется здесь раз в месяц и предпочитает брать всё максимально сырое, словно хочет развести семейство глистов у себя в желудке. Он наблюдает, как парень, которому строит глазки его дочь, покинув мясную лавку, направляется к рыбной, где он, как обычно, купит хороший стейк слабосоленой сёмги и азиатских закусок. На улице несколько незнакомок успевают игриво улыбнуться юноше, тот зеркалит их жеманные улыбки, но не делает ничего большего, чтобы продолжить эти случайные встречи глазами, спеша по своим делам. С некоторых пор Сириуса Блэка мало интересуют одноразовые связи, способные перетечь при всех неблагоприятных обстоятельствах в интрижку на пару месяцев. То есть, конечно, раньше это была его любимая опция: куча девчонок в Хогвартсе мечтали провести с ним ночь, чем он пользовался сполна, не оставаясь у одной и той же дважды, чтобы не запятнать свою репутацию, но сейчас это всё в прошлом. Удивительно (в первую очередь для самого Сириуса), но в настоящем он сосредоточен на совершенно новом для себя опыте. Вот уже как тринадцатое полнолуние он встречает вместе с Ремусом Люпином не только в качестве хорошего друга в человеческом обличии или верного пса в животном, но и в статусе любовника. Сириусу нравится мысленно называть Ремуса именно любовником, а не приевшимся всем словом “бойфренд”. Почему только мысленно? Ну, в основном потому что круг его общения мал и каждый в нем в курсе, кто такой Ремус Люпин. Сириус, конечно, пытается ввести этот статус в обиход (как он может лишить себя шанса!), но на томно произнесенном “любовник” Питер громко хрюкает и давится слюной от смеха, а на “избранник сердца” Джеймс изображает рвотные позывы, Лили же тактично молчит, всеми силами стараясь не улыбаться (хоть кто-то из них умеет держать лицо). Так Ремусу Люпину во всех историях Сириуса приходится остаться Ремусом Люпином. Сириус заворачивает за угол, где кивает волшебнику, курящему у разваливающейся ограды, огибает волшебные огороды миссис Тернер с поющими огурцами (сегодня Игги Поп, которому научил их Ремус), и останавливается у простенькой деревянной двери с глазком в виде сердечка. Один из огурцов берёт слишком высокую ноту и лопается от натуги, издавая оглушительный визг. Ей-богу, везёт же маглам! Для них эти огурцы кажутся совсем обычными, ничем не примечательным, а для соседей-волшебников этот маленький, ухоженный огород является изощрённым орудием пытки. Сириус долго копошится в пакетах в поисках ключей и тихо ругается, проклиная день, когда согласился переехать в эту маленькую квартирку к своему любовнику. Ключ наконец найден, и, балансируя на одной ноге с пакетами наперевес и слушая последний куплет от хора огурцов, Сириус открывает дверь. Его встречает темный, узенький и очень маленький коридор, который он преодолевает за два уверенных шага, скидывая по пути обувь. Он оказывается в гостиной, именуемой также спальней и кухней. Вид удручающий: кровать, стол, два стула, маленькая плитка и запах бедности буквально везде, но под потолком парит вычурная люстра с множеством свечей и канделябрами, украшенными золотом и драгоценной россыпью – это то, что принес Сириус в квартиру, пытаясь добавить ей шика (неудачно). – Я пришёл, – говорит Сириус, ставя пакеты на круглый стол в кухонной зоне, начало и конец которой определить невозможно, потому что рядом стоящий стул уже упирается в изножье кровати. На его голос с кровати из под кучи одеял высосывает бледное лицо Ремус. Он тихо блеет “привет” и вновь исчезает в одеялах. Сириус выдерживает паузу, переодевается в домашний бархатный халат с искусной вышивкой по краю (еще одна попытка привнести шик – удачная, так как на Сириусе всё выглядит удачно), достает покупки, выкладывая их на старинный фарфор (очередная попытка шика!). Сириус выжидает. Он знает, что хоть Ремусу сейчас и очень плохо, скоро Сириус сделает всё, чтобы ему стало хорошо. – Говорю тебе, – боромочет Ремус, успевший встать с кровати, – ты прикормишь моего волка всем этим сырым мясом, и однажды он съест тебя, решив, что ты достаточно прожаренный. – Для нужной степени прожарки тебе придется слишком долго заниматься со мной любовью, и у волка просто не останется сил, чтобы меня съесть, так как ты это сделаешь за него, – говорит Сириус, оставляя лёгкий поцелуй на запястье любовника. – К тому же я всегда готов предложить ему свежую говядину. Сириус улыбается и пододвигает окровавленный стейк к Ремусу, который хоть и сопротивляется (для соблюдения каких-то выдуманных приличий в своей голове), но сдаётся и вгрызается зубами в мягкое мясо. Он удовлетворённо урчит, когда кровь брызгает ему в глотку. Будь на месте Лунатика кто-то другой, Сириус бы уже давно высказал своё фи к полностью отсутствующим манерам – ну, где это видано, чтобы стейк ели руками, – но Блэк лишь с удовольствием наблюдает. Его воспитание, конечно, не позволяет с таким кощунством относиться к еде, поэтому от фаршированного кальмара, которого он купил себе в лавке с корейской едой, он деликатно отрезает кусочек и отправляет в рот. Лунатик обсасывает измазанные пальцы и довольно причмокивает, беря кимчи из контейнера. Что-то в этом парне создано именно для Сириуса. Едва ли это умение испортить любой светский раут отсутствием манер, скорее, это веснушки на щеках и лёгкое смущение от чужого внимания, а, может, тёплые золотые искорки в глазах, появляющиеся, когда их взгляды сталкиваются. – Иногда я не могу поверить, что ты со мной, – откровенно заявляет Сириус, кладя себе в тарелку спаржу и маринованный папоротник. Ремус, увлечённо евший до этого момента попеременно стейки, давится куском и закашливается. Он вопросительно смотрит на Сириуса. – Иногда мне действительно тяжело поверить в это, – пожимает плечами Сириус, продолжая трапезу как ни в чëм не бывало. – Я помню, что ты страшился, но строил серьёзные отношения с той Арабеллой-большие-сиськи, когда я ворвался в твою жизнь с желанием обладать тобой. Я очень рад, что ты не устоял под моим натиском и согласился, – довольно подводит итог Сириус. – А мне иногда кажется, что хоть приближающееся полнолуние должно влиять только на меня, но каким-то образом именно тебе оно отшибает мозг, – находится до сих пор поражённый Ремус. – Ты звучишь так, словно думаешь, что вынудил меня встречаться с тобой. Сириус неопределённо пожимает плечами, но в душе жалеет, что Ремус так хорошо его понимает. Чуткий партнер в сексе – это предел мечтаний, но чуткий партнер, когда ты находишься в самой своей уязвимой части, а он лезет ещё глубже – это божье наказание. – Сириус, ты не вынуждал меня, – продолжает Лунатик и кладёт испачканную ладонь на вытянутую руку Блэка. – Я выбрал тебя, находясь в здравом уме и твёрдой памяти. Я хотел быть с тобой и хочу, но будет круто, если приближающаяся луна не будет сводить тебя с ума, оставляя хоть кого-то из нас в полном здравии. – Эй, – притворно возмущается Сириус, – пойду пожалуюсь Джеймсу! Но он не двигается с места, несмотря на угрожающий тон, лишь сильнее сжимает холодную ладонь. Как бы смешно это не звучало, но то ли из-за нежных чувств по отношению к Лунатику, то ли потому что слишком много спермы – что прозаичнее – Ремуса попало в организм Сириуса, но он действительно разделяет с любовником все фазы луны. Сириус лающее смеётся каждый раз, когда друзья шутят, что он обзавёлся собственным циклом, как все девчонки. Когда луна растёт и зудящая боль поселяется в костях Лунатика аккурат за несколько дней до главного тревожащего события месяца, Сириус становится чуточку безумнее в своем отношении к любовнику. Всего лишь сильнее выражает эмоциональную привязанность и гораздо сильнее физическое влечение, изводя измученное тело Ремуса до изнеможения. Иногда ему кажется, что Лунатик предпочёл бы смерть, чем плавиться в горячих объятиях. Но Сириус уговаривает себя, что это связано со стеснением и стыдом Ремуса за свою слабость. Сириус готов простить Лунатику заблуждения, если тот продолжит быть таким же отзывчивым и покорным. В убывающую луну Сириус становится слишком заботливым, по словам Ремуса, хотя сам Блэк с этим утверждением категорически не согласен. Он всего лишь обрабатывает раны и шрамы на бледной коже любовника, покупает в волшебных лавках расслабляющие и восстанавливающие зелья нового поколения, которые стоят дороже, чем квартира, в которой они живут, варит домашние бульоны, задергивает шторы от яркого солнечного света и делает другую мелочь, которая почему-то смущает Лунатика гораздо больше, чем когда Сириус избавляет его от одежды и творит бесчинства с их обнажёнными телами. В полнолуние они оба становятся животными и резвятся всю ночь напролёт, изучая бескрайние поля и высокие деревья на вкус. Теперь, к сожалению, гораздо реже, чем всегда к ним присоединяются олень и толстая крыса. Олень или Сохатый, в миру более известный как Джеймс Поттер, совсем скоро станет отцом и вот, кто несомненно сходит с ума, но Сириус не собирается напоминать об этом Лунатику – для Ремуса он везде хочет быть на первом месте, даже в безумии. Джеймс опекает свою любимую Лили от всех невзгод, с которыми может столкнуться беременная женщина – вплоть до завязывания шнурков магией, послеполуденного массажа отекших ног и ежеминутных поцелуев в животик, вызывающих всплеск радости у Гарри, их будущего сына. Слишком занятый своей новой жизнью, Джеймс отдаляется от ежемесячного веселья с друзьями, но никто ему и слова не говорит. Зато говорят Питеру, который чаще нужного пропадает в каких-то сомнительных заведениях по поручению Дамблдора, но крыса на то и крыса, чтобы прятаться по углам и выискивать информацию. Ах да, у них же ещё война над головой грозовыми тучами висит, но Сириус умеет разделять дела житейские и борьбу с мировым злом, поэтому в этой маленькой квартирке никогда не звучит имя, вгоняющее Волшебную Англию в страх и оцепенение. Сириус предпочитает, чтобы в их квартире, где тяжело не удариться мизинцем о край кухонной тумбы, встав с кровати, звучали только стоны наслаждения Лунатика. – Рыба в этот раз пересолëная, – с досадой говорит Ремус, вытаскивая Сириуса из мира грёз. –О, мы наконец-то дошли до той стадии, когда ты начинаешь критиковать еду, а не просто есть всё, что я приношу, – весело подхватывает Сириус, но, замечая смущение на лице любовника, спешит его заверить: – В следующий раз я куплю ту, которая тебе понравится. – Я спокойно обошёлся бы лапшой, – замечает Ремус, но довольно ворует с тарелки Сириуса маринованный папоротник. – Знаю-знаю, ты человек, готовый урезать себя во всём ради вымышленного комфорта других. Но не понимаю, зачем тебе это? – пускается в рассуждения Сириус. – Ведь я хочу, чтобы тебе было хорошо и комфортно, и вместо того, чтобы с благодарностью принять мои дары, ты каждый раз ужимаешь себя, обрезая мне крылья. А я хочу парить! – Мне неловко. – Никто не заботился о тебе раньше так, но я это делаю, поэтому просто прими уже факт того, что ты всегда будешь есть самое вкусное, включая меня, – тянет Сириус, многозначительно двигая бровями. И кстати о самом вкусном, а точнее о десерте – когда они перемещаются в спальню и Ремус оказывается на коленях, а мир Сириуса сужается до растянутых губ вокруг его члена, Блэк не уверен, что когда-то было слаще. Сириус кладёт руку на голову Ремуса, прижимая его кудряшки, и толкается глубже, чем вызывает хрипы и тоненькие дорожки слез у последнего. Сириус задыхается от обладания. Этот парень его, принадлежит ему своими мыслями, телом и всеми дырками. Сириус не может быть уверенным, что кто-то во всем мире смотрелся красивее с его членом во рту. В любом случае, он готов отдать первенство Лунатику за те мучительные движения, которые тот совершает своим языком, сменяющиеся яростным ритмом, что вкупе заставляет Сириуса задыхаться от ощущений. Лунатик сильнее сжимает пальцы на бёдрах Сириуса, после такого отношения на бледной коже точно останутся следы, и это заводит лишь больше. Ремус поднимает свои глаза, которые словно пропитаны солнцем и согревают своим теплом, и смотрит прямо на Сириуса, но кажется, что в саму душу, в попытке её высосать. Пара глубоких толчков до новых слезинок, плавные движения языка и Сириус изливается тёплой магмой в узкую глотку. Он закрывает глаза на пару секунд, пытаясь прийти в норму и вновь научиться дышать, Лунатик же в это время покорно сидит меж его ног. Сириус бездумно стирает пальцем чужие слезы и слизывает влагу с пальцев, пробуя на вкус. Сириус мысленно благодарит небеса за то, что ему достался такой подарок. Может быть, за все те ужасы, которые ему пришлось испытать, Вселенная наконец-то решила наградить его чем-то поистине замечательным – влюблённым Ремусом Люпином, который покорно сдаётся в его плен, подставляет тазовые кости и рёбра под жадный рот и в молебном бреду шепчет на языке волка. Сириус знает, что он там шепчет и о чем умоляет, сжимая стыдливо веки и с трепетом отдаваясь крепким ладоням. Лунатик охает и распахивает глаза от избытка ощущений, когда Сириус медленно опускается на его член. Сириус прерывает тихим смехом испуганный голос и ослабевшие пальцы. – Я растягивал себя, не бойся, – успокаивающе шепчет он в раскрасневшееся ухо. – Можешь взять меня, как тебе хочется. Лунатик громко рычит и крепче сжимает пальцы на талии. Он подбрасывает бёдра, задевая внутри всё так, что Сириус хочет сбежать от ощущений. Он ждёт, что его будут грубо ласкать до криков боли, искусанных в кровь губ и умоляющих прекратить слез. Ведь Ремус почти зверь, а значит, выбирая Лунатика-человека, Сириус соглашается и на вторую ипостась тоже. И хоть Лунатик рывком переворачивает его на спину, но ожидания Сириуса не оправдываются. Они долго целуются – подбородок, губы, щеки, брови, тайные местечки за ушами, – пока Ремус плавно двигается внутри, словно лодка по волнам. Сириус не замечает, как у него вновь встаёт, пока не обнаруживает руку Ремуса на своём члене. Они встречаются глазами и Сириуса потряхивает от этого больше, чем от постепенно набирающих скорость движений Ремуса. Лунатик смотрит прямо на него, открыто и грешно. Сириус изливается в благородно подставленную ладонь, ощущая как глубоко внутри его наполняет тёплая сперма. А после, смыв с друг друга пот и истому, они возвращаются в постель. Лунатик засыпает на его плече, едва коснувшись головой. Сириус улыбается в потолок, прижимая разморенное тело ближе. Они готовы к этой луне. В следующий раз нужно купить рыбу посвежее, чтобы любовник был доволен.