Грань миров

      Император пришел в себя быстрее прочих и, пока Евгения все еще нервно отряхивалась, надменно оглядел распростертых на столах демонов и изрек:       — Продолжаем! Мы не можем позволить этой заминке нарушить ритуал. И сделайте, чтобы впредь такого не случилось!       — Да, господин, конечно! Прошу, дайте мне несколько минут, я позабочусь об этом! — раздался заискивающий голос Натали.       А она великолепная актриса, надо признать! Вряд ли Император догадывается, что мысленно она уже повесила его рога на стену в гостиной.       Начальница отчего-то продолжала ощупывать себя, нервно переступая с ноги на ногу и вертя головой. Ножа в ее руках по-прежнему не было.       Я все еще не понимал, что и как могу сделать, распростертый на столе, скованный светящимися рунами, но пытался увидеть, что происходит у кресла Императора. Кулеш неотрывно смотрел на меня, в то время как Евгения уже начинала всхлипывать под взглядом блондина. Спустя мгновение она судорожно сглотнула и пропала из поля моего зрения, но слух говорил мне, что она лихорадочно ползает по полу, видимо в поисках ножа, без которого кровавый ритуал грозил превратиться в фарс.       Её же сестра тем временем обходила все столы и связывала пленников прочными ремнями во избежание побегов. И где только взяла такое количество? Ещё одно очко в её пользу — отличная подготовка, десять баллов из десяти! И узлы вязала умело, альпинистка что ли? Я бы даже поаплодировал, вот только руки она мне стянула нещадно.       Бесы на других столах, как и я, пытались вырваться из оков, сдавленно ругаясь, но не приходили ни к какому результату. Я же понял безуспешность моих попыток и решил сосредоточиться на внутреннем огне, продолжавшем разгораться внутри. Что ж, ощутить хоть отголосок той силы, которой до ритуала обладали все мои сородичи, было сладко. Пусть мне и оставалось наслаждаться этим чувством совсем недолго. А ведь говорят, что чистый загородный воздух продлевает жизнь. Вот Евгении, видно, продлил, а на бесов подействовал убийственно.       Одно радовало — Алекси удалось ускользнуть и, если его голова была пристанищем не только для могучих рогов, но и для малой толики мозга, он должен был удаляться от этого кошмарного места на максимальной скорости.       Надо ли говорить, что ничего подобного не произошло?       Двери столовой вновь распахнулись, в проеме стоял Алекси, правой рукой держа сзади за шею Лидию, чьи ноги самую малость не доставали до пола. В глазах девушки плескался ужас, взгляд метался от лица моего друга к матери, все еще суетливо ползавшей по полу.       — О идиот, — промелькнуло в моей голове, — чего ты хочешь добиться?       И тут я увидел, как замер Император, чуть приподнявшись из кресла, как Кулеш развернулся к дверям, а Евгения вскочила с пола и уставилась на пару в проеме. Алекси медленно поднял левую руку, которой он стискивал тот самый огромный нож. Его лицо не выражало ни испуга, ни растерянности. Напротив, он был неожиданно спокоен и собран. Я совершенно не узнавал в этом высоком надменном бесе своего несколько неуклюжего и наивного коллегу.       Что здесь, прах их всех разбери, происходит? Есть ли среди собравшихся хоть один, кто был бы тем, за кого себя выдает? (Ну, я, понятное дело, был, но кто бы стал принимать меня в расчет?)       Я изгибал шею, извивался в прижимающих меня к поверхности стола путах, пытаясь охватить взглядом всю сцену. Увы, основные действующие лица стояли далеко друг от друга, у меня не было возможности увидеть всех одновременно. Поэтому я не сразу понял, что в зале появился еще один участник — тот самый Ал, бывший моим вторым… хммм, назовем его партнером, в то время, как Кулеш превращал меня в непонятных свойств артефакт.       Однако же, наша вечеринка набирает популярность, подумал я, и от этих мыслей пахнуло настоящей истерикой. Казалось, что еще немного, и остатки здравого сознания покинут меня, чтобы смениться полным безмыслием.       Я попытался выровнять дыхание, но это оказалось не так-то просто. Пламя внутри меня разгоралось не хуже истерики в мозгах, ощущения казались невыносимыми, я полностью потерял возможность следить за происходящим вокруг, занятый самим собой.