Штефан открыл глаза, сладко зевнул и потянулся, разминая затёкшее после сна тело. В окно били яркие лучи ласкового немецкого солнца, откуда-то из глубины небесной лазури доносилось беззаботное птичье пение, славящее это прекрасное утро. Штефан сел на постели и нашарил ногами тапки. Сейчас он пойдёт на кухню и позавтракает баварскими сосисками, а после…
“Возблагодари Господа за этот новый день!” — прозвучало у него в голове.
— Ради бога, — робко пробормотал Штефан, обращаясь к невидимому собеседнику. — Можно, я сначала поем? А потом помолюсь.
“Нет! — сурово ответствовал внутренний глас. — Грешно ставить плоть выше духовного! Иди помолись дважды в наказание за плохие мысли!”
Штефан вздохнул и пошёл молиться. Обычно он это делал в специально оборудованной молельной комнате, но в моменты, когда невольно грешил, отправлялся в чулан. Там было тесно, темно и пыльно, и страдания физические вкупе с молитвой искупляли его вину.
Попросив прощения у Бога, Штефан пошёл на кухню. Сварил кашу — постную, ибо чревоугодие грех, — помыл посуду, ибо лениться и оставлять после себя бардак тоже грешно, и пошёл в гостиную, к компьютеру. Включил его и замер в задумчивости.
— Пожалуйста, можно я заведу профиль от своего настоящего имени?
Суровый глас немедленно отреагировал и обдал его волной праведного гнева.
“Ты что, глупец? Никто в этом адском месте не должен знать твоего истинного имени, данного тебе при рождении и благословлённого Господом нашим! Ибо знание имени даёт власть над человеком. Ты хочешь, чтобы враги рода человеческого нашли и поработили тебя?”
Штефан согласился с этими разумными доводами, открыл телегу и вошёл в чат под именем Elmer T. Mullring. В графе непрочитанных сообщений, словно маринующиеся в аду грешные души, светился ряд желающих пообщаться с ним и получить персональную порцию божественной мудрости. Он выбрал ник viking crown и открыл диалог с ним. Викингская корона писала: “привет дерчик а я тут помидорчики посадила! они совсем ещё малыши но скоро завяжутся помидоринки. выслать тебе вкусных помидорчиков со своей землицы? скажи адрес я вышлю”.
Штефан уже собрался было ответить, но глас остановил его глупую руку. “Не вздумай! Сие демоны тебя искушают”.
— Тогда я их забаню? — предложил Штефан.
“Нет! Не играй со злом по его правилам. Просто сделай вид, что ты ничего не видел. Закрой диалог и помолись для укрепления духа”.
Штефан покорно сделал как велено. Он знал, что Элмер Ти Мёлринг искренне заботится о его слабой душе и плохого не посоветует. Но очень уж иногда было тяжело от того, что он ему шагу не давал ступить самостоятельно, как будто Штефан был несмышлёным малышом.
“Во благо, — напомнил ему Элмер. — А не то ты дел натворишь и не попадёшь в рай”.
В душе Штефана всколыхнулось недовольство.
— Но я хочу пообщаться с людьми. Что в этом плохого?
“Попусту болтать — Бога гневить, — не согласился Элмер. — Да и как ты узнаешь, говоришь ли ты с человеком или это всё происки демонов?”
— Ну… я могу пойти в церковь, уж там люди настоящие, верующие. Священник так точно.
“Церковь?! — возмущённо прогремел Элмер. — Это сатанисты в церковной одежде! Идолопоклонники, молящиеся доске! Очнись, Штефан, у них даже на соборах демонические скульптуры! Бог у тебя в душе, не надо никуда за ним ходить. И Библию не читай, там всё ложь. А если хочешь поговорить о Боге, то это на здоровье. Открывай чат”.
— Нет, — взмолился Штефан. — Опять записывать голосовуху с проповедью на полчаса?
“Да. И не меньше”.
Штефан утёр скупую мужскую слезу и приступил. В ней он объяснял вредоносную суть христианской религии как таковой и призывал прихожан, то есть участников чата, не ходить в продажные церкви, вступившие в сговор с Сатаной и жидомасонами. Он призывал молиться, поститься и слушать радио Радонеж и его, Штефана, то есть Элмера Ти Мёлринга, который один молится за спасение их душ и может рассказать как уберечься от масонов. Окончательно выдохшись, он отправил записанную голосовуху в чат с чувством удовлетворения — получилось на тридцать две минуты.
Народец в чате оживился. Кто-то тут же кинул картинку с сумасшедшим в шапочке из фольги, кто-то спросил как найти этих масонов чтобы вступить в их ложу. Штефан задумался было, но Элмер не позволил ему этой вольности.
“Не сердись на сих глупцов, ибо они не ведают, что творят. Напиши им, что тебе жаль их, ибо они смеются над правдой, поскольку не имеют free will и за свою глупость не будут born again. Но ты всё равно их прощаешь”.
Штефан написал всё это и хотел закрыть чат, но тут Элмер заметил, что кто-то из участников кинул цитату из Библии, которой подкреплял своё несогласие с ним. “Нет, этого нельзя так оставлять!” — воскликнул Элмер, и Штефан с головой погрузился в теологический спор в интернете.
Когда он очнулся, оказалось, что пролетело джва часа. “Есть хочется”, — тоскливо подумал Штефан. Но для обеда ещё было рановато. Как же поддержать силы, потраченные на отстаивание правды? И тут взгляд его упал на сервант. В уголке притаилась, порочно поблёскивая глянцевым бочком, бутылка виски.
“Не смей, несчастный! — прогрохотал в его голове Элмер Метатроновой грозой. — Как тебе такое только в голову пришло! А ну, немедленно иди в чулан, а потом пойдёшь колоть дрова до вечера!”.
— Зачем мне дрова? — удивился Штефан. — У меня дома газовый котёл.
“Это чтобы некогда было думать о греховном! Иди молись, сказано тебе!”.
— Не хочу, — вдруг взъерепенился Штефан.
Он вскочил и пробежал по дому, зажимая ладонями уши. И вдруг остановился. В углу стояла гитара. Та самая гитара, которую он купил в приступе ностальгии и из-за которой провёл целый день в чулане, расплачиваясь за ненужную трату денег и свою потребительскую алчность. Он потратил кучу времени, пытаясь научиться на ней играть, но так и не добился успеха. Так она и осталась стоять в углу немым упрёком, будя в Штефане смутную тоску и воспоминания о былом. Он грустно тронул пыльный гриф, и вдруг на него точно упала тень.
“Соскучился по мне?” — прошептал ему на левое ухо знакомый голос.
Штефан испуганно оглянулся и понял, что в комнате, кроме него, никого. Голос засмеялся.
“Да тут я, тут, в твоей дурной голове. Не так уж много лет прошло, а тут уже кто-то порядком нагадил. Ты как живёшь с этим?”.
Штефан угрюмо промолчал. Элмер предупреждал его не заводить беседы с демонами, поскольку это всегда плохо заканчивается. Но этому демону он сопротивляться не мог, поскольку провёл с ним бок о бок не один десяток лет и, так сказать, успел сродниться. Деро мысленно постучал пальцем ему по лбу.
“Ну, чего молчишь, как архиерей на приёме? Скучаешь по прошлому? Вижу, что скучаешь. Помнишь, как Флюкс на такой бацал? Эх, времена были! Вот бы вернуть, да?”.
Из уст Штефана невольно вырвался вздох. Он вспомнил треш и угар молодости, море воздевающих к нему руки фанатов, которые молились на него, как на бога.
“Да-а-а, — довольно протянул Деро. — Вот это я понимаю — free will! Ты же делал что хотел. Захотел расслабиться — глотнул шнапса. На бога обиделся — написал злой стишок, а Крэп и Флюкс к нему музычку написали, и готово — хит и обожание поклонников. Скажем прямо, над текстами ты особо не заморачивался, ляпал как душа просила, и всё равно выходило хорошо. Всем нравилось. И тебе нравилось. Что случилось-то?”.
Штефан растерянно молчал. Он бросил всё это, когда его вдруг переклинило, и он решил, что надо двигаться дальше. И куда он двинулся-то, собственно? Головой?
“Вот-вот, — понимающе закивал Деро. — Одни ограничения, то нельзя, это грех. А помнишь, как ты был счастлив раньше? Помнишь, как тебе нравилось красить глаза и носить женские платья? Кто вообще сказал, будто это плохо? Разве в Библии есть такой запрет?”.
Библия вообще лжива, вспомнил Штефан наставления Элмера. А сам Элмер? Сделал ли он Штефана счастливым? Только всё запрещал да нудел в правое ухо.
— Жаль, что я выбросил все платья, — грустно проговорил Штефан, зачарованно глядя на гитару.
“Не проблема, — радостно подхватил Деро. — Возьми карточку, с которой ты ходишь за продуктами, и пошли в магазин. Там этих платьев завались, выберем тебе самое красивое”.
Совершенно потерявший контроль Штефан потянулся за картой, и глаза заволокло тёмной пеленой.
***
Опомнился он в какой-то грязной подворотне. Царила глубокая ночь, где-то в отдалении слабо светилась вывеска убогого бара. Штефан стоял на улице в леопардовом платье с бутылкой коньяка в руке. Он растерянно взглянул на неё — бутылка оказалась почти пуста, лишь на донышке плескалось немного тёмной жидкости. В другой руке у него оказалась почему-то плётка, поблёскивающая чёрным латексом в тусклом свете. Неуверенно шагнув, он покачнулся и едва не упал. Ноги были обуты в розовые туфли на каблуках и платформе.
В голове стаей пьяных рыбок проплыли обрывочные воспоминания вечера. “Отличный фасон, супер принт, — вспомнился ему вкрадчивый голос Деро. — Бери-бери давай. А потом пойдём за туфлями, знаю тут один магазин для трансов”. Смутно вспомнилось, как он подводил глаза чёрным карандашом давно забытыми движениями, как на его натуральные мужские губы ложилась розовая помада. Потом… потом был клуб, где какой-то парень с развратным взглядом обнимал его за пояс и тянулся облизать ухо. Потом был бар, барная стойка, и, кажется, он лил шампанское прямо себе на грудь.
— О боже, — проскулил Штефан, закрывая лицо ладонями.
“Вспомнил про Бога? — холодно прозвучал в его голове голос Элмера Ти Мёлринга. — Как же ты отвратителен. Жалок. Слаб. Тебя предупреждали не говорить с демонами? Видишь, к чему это привело. Спасал, спасал тебя столько лет, и все труды насмарку. Проклятый грешник, вот ты кто. Нехристь”.
“От нехристи слышу, — внезапно отозвался Деро. — Иди придумай свою секту и всех учи, как правильно молиться. А хотя ты и так этим занимаешься. Нравится власть над умами, да?”.
“Замолчи, презренный бес! — рявкнул Элмер. — Не желаю слушать твоих гнусных речей!”
“Да и пожалуйста. Можешь вообще свалить, а мы со Штефаном пойдём дальше веселиться”.
“Я не отдам тебе этого грешника, бестия! — возвысил голос Элмер. — Его душа уже была почти спасена, пока снова не появился ты! Ну да ничего, не всё ещё потеряно. Посидит в чулане месяцок, поколет дрова, побьёт себя плёточкой, глядишь, и очистится. Прочь от него, отрыжка Сатаны! Штефан, иди домой!”.
Штефан отнял от лица руки.
— Знаете, я вот тут подумал… Да пошли вы оба на Тиллеву залупу.
Он швырнул бутылку в темноту, и оттуда раздался дребезг разбитого стекла. Следом полетела плётка. Отвернувшись от бара, Штефан заковылял прочь на розовых каблуках.
***
Штефан проснулся, потянулся, зевнул и улыбнулся голубому небу и ясному солнцу. Он лениво поднялся в благословенной тишине, разогрел на кухне в микроволновке баварские сосиски — целую тарелку, вволю, — и прошёл с нею в гостиную. Включил компьютер. Нашёл среди неотвеченных чат с Викингской короной. Открыл его и написал:
“Я люблю помидоры. А у тебя какой сорт растёт?”.
