Улыбнись, молись, подчинись

Странно понимать что прямо сейчас под тобой находится тот кого ты ненавидишь больше чем самого себя. Пальцы автоматически сжимаются на чужой шее, оставляя фиолетовые отпечатки, которые как быстро появляются, так же быстро и исчезают. Обладатель белоснежной длинной шейки сдавленно хрипит и стонет, теряясь в пространстве. После того как оба они отправились на поиски Кенты прошло едва ли больше пяти часов. Дзёро-гумо сильно подпортила обоим жизнь. Однако дальше хуже. Кто знал что заклинание для защиты от обезумевших ёкаев так сильно скажется на Хизаши. Кто знал что и сам Учида попадёт под его действие. Порочность. Вот что сейчас наполняло обоих. На проклятой территории защита стала ядовитым жвалом, на конце которого не смертельный яд, но патока похоти и грешности. Зрачки хэби почти полностью затопили радужку разноцветных глаз, неестественно расширившись и укрывая чужую натуру своей чёрной красотой. Мацумото нескоро поддался действию ритуала. Оммёдзи же сдался колдовству значительно раньше. Спустя не более получаса. Змей сам вытащил агрессивного и не слишком уж контролирующего себя фусинца из зоны риска и увёл на достаточное от неё расстояние, потеряв голову только тогда. Похоть сейчас наполняла и его. Будучи хэби подобного характера - он часто слышал в свой адрес комплименты от прекрасного пола, ежели решался оставаться в человеческом обличии при них. Вот только его они ни разу не трогали, оставаясь пустыми словами. Ему всегда тайно снилось то как он проводит ночь с мужчиной. Как некто без лица укрывает его тонким одеялом, заворачивая, и поднимает на руки, унося на кровать. Юдай же чувствовал множество эмоций и желаний. Являясь учеником школы экзорцизма Фусин - почти каждый грех был им отринут. Потому почти каждый вернулся бумерангом сейчас. Оммёдзи бездумно, молниеносно снимал с ёкая мешающую одежду, благо не разрывая на куски, памятуя о том что другой у Мацумото при себе нет, а тратиться или отдавать что-то из своей одежды жаба душила. Сыграла песню жадность. Учида безжалостно припал губами к месту где недавно стискивалось кольцо пальцев, терзая посасываниями и яростными укусами. Хэби стискивал зубы и даже так на каждое действие отзывался неумолимо бурно и был столь чувствителен и податлив, что хотелось брать его долго и мучительно. А собственно говоря что мешало. Достав из чужого рукава чудом не разбившийся бутылёк с маслом для волос, фусинец прислонил хэби к стене руин в которые им удалось забраться, и вылив масло на три пальца - без предупреждения вошёл. Голова Мацумото запрокинулась, с глухим стуком ударившись о каменную кладку, глаза закатились, а из горла вырвался надрывный крик. Губы обоих растянулись в безумной улыбке. Бессовестно проворачивая пальцы, разрывая чужую хризантему, оммёдзи неотрывно следил за эмоциями на лице врага. И о́ни бы побрали эту ситуацию, но ему до одури нравилось то что он видел. Эйфория и боль выглядели на Хизаши так прекрасно... Почему ему не доводилось увидеть этого раньше... Так же резко как начал, Учида закончил растяжку и приставил к кровящему входу кое-что побольше пальцев. Долив остатки масла на пульсирующий член, экзорцист, тихо смеясь себе под нос толкнулся внутрь до основания. Крик. Как же чудесно он кричит. Это должно длиться вечно, должно длиться вечно, должно длиться вечно! - как мантру мямлил околдованный мозг будто в припадке. Без лишней нежности он стянул с себя пояс и затянул его покрепче на чужой шейке, оставляя длинный конец вместо поводка. Худые запястья с лёгкостью поместились в одну руку, были заведены за голову и прижаты к стене выше. Вторая рука сжимала шею следом за поясом, наслаждаясь ощущениями. Ёкай за счёт своего положения на удивление не мог коснуться ногами пола, или мог но не чувствовал ног. А от того просто висел на стене, на самом Юдае. На его члене, схваченный за руки, со стянутым горлом он чувствовал себя прекрасно. Блаженное, сумасшедшее удовольствие заполняло его до краёв. Фусинец сорвался на рваный, грубый и невозможно быстрый темп, окончательно надрывая мягкие ткани, сдавливая до хруста запястья, кусая шею, играясь с Мацумото так, как ему хотелось. Праздная, лишённая рассудка оргия длилась невероятно долго. Оммёдзи кончал и кончал и кончал так и не выходя из змея, и белёсая жидкость стекала по бёдрам и не стянутым до конца штанам. Никто не знал сколько именно времени они потеряли. Но голос Кенты, резкий и отчаянный, позвал по имени каждого внутри их собственных разумов. А потом темнота. Очнувшись они с ужасом вспомнят всё до последней детали. А проверив заклинание поймут что было оно не защитным а усиляющим. Только вот что именно они усилили. И как. Ведь когда заклятие читалось там - ошибки не заметил никто. Также к слову не было замечено следов отвращения, но это уже сущие мелочи.