* * *
Поздний вечер. На улицах крохотного японского городка никого нет. В такое время все уже давно дома отдыхают: пьют тёплый чай, ужинают, читают книги, проводят время с близкими и... Ни о чём не переживают. Две небольшие фигуры виднеются под тусклым светом фонарей. Они неспеша идут на станцию. Чудесная юката красного цвета не даёт сосредоточиться на чём - то другом. Каждый удар колесиков чемодана звучит как гром среди ясного неба, как предвкушении казни, когда палач точит топор, как звон колоколов в святилище. Всё это предназначает конец. Комаэда не может отпустить чужую руку ни на миг, в голове лишь мысли об одном: “ Вот бы шагов мерный такт задержать суметь. ” Комаэда хотел верить в то, что Макото передумает, он останется здесь с ним и не уедет никуда. Но он прекрасно понимает, что такого не будет. И такого быть не должно. Всем сердцем желать самого лучшего, а потом в мыслях молиться о том, чтобы тот остался, бросив все свои мечты, так... Мерзко. Эгоистично. И трусливо. Но несмотря на это он медлит. Он хочет насладится последними минутами. И самое страшное, что они идут в полной тишине. Может это к лучшему? Может расставание не будет тогда таким болезненным, если они не будут разговаривать? Комаэда специально тянет. Он молится, что последний рейс приедет раньше и Макото не успеет. И тот останется с ним ещё хотя бы на одну ночь. Но, видимо, впервые за долгие годы цикл удачи обрушился к черту, решив испортить все планы, сделав Комаэду ещё более несчастным, забрав последнее, ради чего тот жил и улыбался. Вдалеке виднелся поезд, медленно подъезжающий к станции. — Комаэда - кун! - испуганно вскрикивает Макото. Ему неудобно в такой сковывающей движения одежде, но мальчишка бежит, сжимая ручку чемодана на колёсиках. Вряд ли добежит. Тот бежит быстрее, быстрее, угнаться за темпом нельзя никак. Но Нагито не может выдержать давления от собственных мыслей, неприятно кольнуло сердце от мысли о том, что Макото будет переживать. Поэтому... Поэтому Нагито решает открыть третье дыхание и, подхватив юношу себе на плечо, а другой рукой взяв его чемодан, рванул. Нагито слабый. Всегда таким был. И физически и морально. Но сейчас , пусть через слезы и боль, но поможет от всего сердца. Он как ступенька своей надежды не может быть иначе. Иначе какой он тогда друг? — Нагито! Нагито! Нагито! - Макото видит, как в чужих глазах гаснет огонёк. Нагито будет поливать себя грязью, оставшись в одиночестве, но ему нравится, когда о нем беспокоится Макото. У Нагито кружится голова, его надежда пытается слезть, он продолжает бежать. Поезд останавливается. Он близко. Совсем близко. Комаэда резко тормозит. В лёгких пожар. Он сейчас задохнется. Кашляет. Горло болит. Наэги достаёт из рюкзака бутылку воды и даёт её Комаэде. Нет. Он лично его поит с бутылки, поглаживая другой рукой по волосам. — Дурачок... Дяденька машинист выходит из поезда и проводницы тоже. Станция то конечная, поэтому придётся ждать. Макото слишком сильно переживал, что время перепутал. Два дурака. Два дурака обнимаются на прощание. Крепко и долго. У них есть ещё время, но Макото нужно ещё зайти, найти свое место, распаковаться и ещё по мелочи. Поэтому Нагито с ужасом обнаруживает себя больным без тепла чужих рук на своем теле. Остаётся только вслед ему смотреть. Как блестят в ночи из - за фонарного столба щиколотки, как Макото поднимает чемодан, как тот расплывается в грустной улыбке и машет на прощание. Влага подступает к глазам. Его силуэт едва различим. Последний рейс едет в ночь. Сил не хватит взгляд отвести, мечтая догнать входящий поезд вдаль, остаётся лишь сметать слезинки прочь. Неприятно щипит нос. Плакать нельзя, ведь Нагито обещал, что не будет грустить и напрасно лить слёзы. Ведь Макото будет переживать, ведь Макото тоже нелегко, но он ведь хочет идти дальше. Это ведь вина Нагито, что тот стоит на месте. Нельзя же быть таким эгоистом. Плакать нельзя, но как хочется сорвать горло и прокричать: ''Со мной останься!..'' Сердце продолжает безудержно биться, и слезы горячо обжигают щёки. Прошло уже порядком несколько минут, а Нагито всё продолжает смотреть, но поезд ушел далёко - далёко прочь. Нежное тепло чужих рук ушли вместе с ним, холодно и тускло вокруг, ничего не разобрать. Тёмная коварная ночь украла самое дорогое, что было у Комаэды. Плакать нельзя, ведь это неправильно, ведь всё у Макото хорошо. Он уехал туда, где он будет счастлив, туда где его ждёт рост. Здесь ему нет места. Плакать нельзя, но как хочется вырвать связки и прокричать: ''Со мной останься!..''* * *
Музыка, пляски, запах вкусной еды — несмотря на это яркий фестивль уже подходит к своему концу. Макото неспеша доедает панко, что - то мурлыча о том, как вкусно здесь их готовят. Нагито лишь кратко отвечает, ощущая себя будто на гильотине или висельнице. Они обсуждают будущие планы Макото, как они будут созваниваться, найдётся ли хотя бы денёк, когда они встретиться смогут здесь. И тут разговор касается станции. Если быть точнее, забавного факта о станции. — А ты знал, что можно со станции Цветка Аматэрасу¹ добраться до станции Бесконечной победы² не за сорок минут, а за пятнадцать? Нагито в удивлении поднял брови. — Разве? Там же... Такое расстояние. Пешком вряд ли дойдёшь так быстро. — Ну, пешком действительно будет долго, но возможно. — Так ты не про пешком говорил? — Про велосипед. Я часто замечал, что там стоят пару велосипедов на каждой станции, даже поздно ночью. К тому же поезд делает что - то наподобие круга, чтобы не столкнуться с другими рейсами и это даёт тебе время доехать на велосипеде. Не говоря уже о том, что поезду нужно набрать скорость. — Пятнадцать минут? — Агась. — То есть, если ты пропустишь рейс на станции Аматэрасу, то можешь догнать этот же рейс на следующей? - уточняет Нагито. — Да, верно. — Это правда? Или это твоя гипотеза? Макото улыбаясь отвечает: — Правдивая гипотеза. Насчёт того, что до туда за пятнадцать минут добраться можно — это правда, но поймать пропущенный рейс, возможно. Я бы сказал шанс велик. — Вот оно как, - задумчиво тянет Нагито. — Поздновато уже, - сообщает Макото, взглянув на часы, и добавляет, — Фестиваль уже вот - вот закончится. А я и не заметил. Как всегда заставит ночь из памяти его стереть. Как самый трагичный вечер между ними, когда пришлось пролить столько слёз, но рассказывать об этом нельзя. — Ты уходишь? Тебя может провести? Макото поправляет свои волосы и вдруг осознает, что всё это время у него в волосах была золотая заколка. Видимо, поэтому он не боролся со своей чёлкой так долго. Юноша вытаскивает украшение из своих волос, распустив чёлку. Он ничего не говорит, стоит напротив Нагито и неспешно сокращает между ними расстояние. Встаёт на носки и закатывает белые пряди волос в высокий пучок. — Так то лучше, - губы слегка выпячены вперёд, будто бы в поцелуе, но ничего не было. Неужели передумал или это всё фантазия Комаэды достраивает за него? Неужели он настолько в отчаянии? Свет красных ламп и фонарей тёплым оттенком освещает нежные черты лица. Юношеская фигура слегка дрожит непонятно почему. Может быть пояс юкаты жмёт или может быть Макото тоже страшно? Взгляд цепляется за оголённые ключицы, за приятную наощупь ткань одежды. Выглядит особенно прекрасно, но из виду теряется образ вновь. Остаётся только вслед ему смотреть.* * *
А время летит быстрей и быстрей, уносит с собою прочь. Увидев недалеко от станции велостоянку, где были оставлены парочку велосипедов, Нагито тут же ринулся к ним. Буквально вскочил на двухколестного железного коня и погнал со всей дури. Пятнадцать минут не прошло. Максимум три. Может пять. Успеет ли? Нагито не знает, но хочет верить в то, что если поднажмет, то приедет раньше поезда и сможет встретить Макото. Но зачем? Не легче ли ему вернуться домой? В дом, где его никто не ждёт, в дом, где нет того тепла, которого излучает Макото, в дом, в котором одиноко? Легче же будет смириться, да? Но сердце не унимается. Слезы наровят вновь выступить, но Нагито сжимает руль велосипеда и усердно крутит педали. Пусть он в своей жизни лишь пару раз ездил на нем, пусть может упасть и разбить коленки, но должен добраться до следующей станции раньше поезда. Навязчивая мольба застыла на языке. Ведь... Макото Наэги и есть его дом. Он ведь его всегда ждёт, всегда согреет и даст понять, что Нагито ему важен. Не смотря на остальных. Долог путь домой, но всё будет хорошо, и пусть скроет во тьме коварная ночь, Нагито знает, но не смеет отпускать руки, не даёт слезам и страху взять верх. Если он сейчас ничего не сделает, то точно будет рыдать в подушку ещё парочку лет. Ведь он так любит драматизировать, да? Лишь фонарей сияют огни, и Нагито продолжает путь. Вдвоём с немой тенью. И уже вдали виднеется знакомая станция наконец. Но успел он приехать раньше рейса Макото? Макото обещал, что будет приезжать, когда будет возможность, но Нагито не хочет ждать. Он не хочет снова тонуть в тягучем и удушающем одиночестве. Так сложно отвыкнуть от тёплого солнца, когда оно резко пропало, да? Когда Нагито приезжает на станцию, он тормозит, при этом упав с велосипеда. Неудачно. Но это не так уж и важно. Вглядывается вдаль. В темноту. Красный свет постепенно отдаляется от станции. Он пропустил. Пропустил рейс, на котором сейчас Макото. Видимо, гипотеза оказалась неверной. Осознание этого оставляет чувство безысходности. Сердце постепенно успокаивается, сбитое дыхание стабилизируется. Всё смотрит, но поезд ушел далёко - далёко прочь. Сколько придётся ждать первого визита Макото после учёбы никто не знает. Нагито понимает, что это будет невыносимо. С ума сойдёт. Правде в глаза взглянуть не может никто, в слезах расплывается ночь. Опустившись на колени, холод пробирает до дрожи. Плакать нельзя. Ручьи слез согревают ледяные щеки. Тихие всхлипы нарушают ночную тишину. Плакать нельзя, но как хочется прокричать: ''Со мной останься!..” Но перед глазами мелькают воспоминания вчерашнего вечера, их разговора по телефону. Он же должен быть рад за Макото, так почему...? Позади. Где - то далеко - далеко слышен звук поезда. С приближением транспорта звук становился всё громче. Нагито оборачивается на приближающийся поезд. Сколько бы не пытался вытирать слезы, они всё равно шли. Поезд останавливается на станции. Двери открылись. Парочку человек потихоньку начали выходить. Нужно убедиться. Нагито бежит вдоль поезда, заглядывая в окна. Может быть он перепутал поезд, может быть Макото не спит и, если он в этом поезде, то увидит его. Если... Если... Никого не видно. Сколько бы Нагито не вглядывался в окошки — не было результата. Чужие лица стали сплошным мылом, будто белый шум на радио или телевизоре. — Комаэда - кун! Пробегая мимо одного из вагонов, Нагито резко тормозит. Ему ведь не послышалось? Он возвращается к тому месту, откуда услышал голос и, увидев стоящего Макото у выхода, тот чуть ли не расплакался. Плакать нельзя. Нагито в который раз вытирает слезы, ощущая как глаза уже болят. Наверное, они жуть какие красные от слёз. — Как ты здесь оказался? И... Что такое? Комаэда - кун, почему ты плачешь? Плакать нельзя, но чувства не сдержать и хочется прокричать... Макото даже не успел сойти с поезда, как Нагито запрыгнул в него. Длинные руки обхватили чужое тело, заключив в крепкие объятия. Макото опешил. Он совсем не ожидал такого, что сначала замер, дар речи потерял. — Пожалуйста, со мной останься..! Нагито прижимается к чужому телу, он наконец вернул себе то тепло, которого ему так не хватало. Руки поменьше уместились на плечах, слегка их сжимая.