Испания или Багамские острова?

Сколько Кэйа себя помнит, всю жизнь он живёт в приюте. Самое первое его воспоминание о том, как к нему пристаëт высокий, под два метра ростом, старший мальчик и забирает полдник. Кормят в приюте и без того плохо, а теперь Кэйа грозится остаться без еды совсем. С минуту он смотрит, как его обидчик уходит и, особо не думая, хватает его за ногу и кусает изо всех сил. Парень при укусе кричит так сильно, словно его не четырëхлетний мальчик укусил, а настоящий крокодил. Друзья хулигана пятятся назад, сам он с силой отталкивает Кэйю и кидает в него булку с соком. Полдник прилетает больно в глаз, но главное, что еда снова у Кэйи, и он не останется голодным. Откуда у него такая смелость, Кэйа не знал, но как оказалось позже, поступил он правильно. Тот задира больше не приставал к нему (хотя, на памяти Кэйи, это было в первый раз), даже наоборот, проходя мимо, он либо кивал, либо, когда был в хорошем настроении, даже здоровался. Кэйе позже расскажут, что он первый, кто посмел дать отпор старшему, и он не дурак, поймет сам, что его вроде как зауважали. От своих ребят Альберих узнаёт, что его уже-не-обидчика зовут Стефан Агетман, и Кэйа иногда сидит в его комнате со старшими. В раннем возрасте он узнаёт, что такое сигареты и алкоголь и даже пробует на вкус (откуда это богатство у старших, он не знал, ну а спросить не посчитал нужным), но ожидаемого удовольствия не получает. Кэйа смотрит, как старшие быстро становятся пьяными, и начинают вести себя странно, глупо, развязно, и у него автоматически появляется неприязнь к пьющим людям. В тот день, пятилетний Кэйа уходит, на что Стефан машет рукой, мол, иди, мне всë равно. Через год Агетмана забирают, и Кэйа думает, что его приемные родители либо слепые, либо глупые. На прощание он словно передает титул Кэйе, говорит ему пару наставлений, а своим друзьям наказывает, что бы слушались Альбериха. Стефан снова смотрит на маленького, хлопает его по плечу и уходит. Кэйа чувствует смешанные эмоции по этому поводу. За год он понял, что Стефан вообще-то не такой уж и плохой, просто в приюте надо уметь виживать и давать отпор, ну а если ты тряпка, то уж извини, терпи все издевательства и ходи голодным. Стефан на самом деле очень ранимый, и Кэйа хорошо помнит тот момент, когда был день-кино, и воспитатели включили какой-то сопливый фильм. На грустном моменте Стефан чуть ли не единственный шмыгнул носом, а когда Кэйа посмотрел на него, тот отмахнулся, типо у него просто насморк. Хотя Альберих помнит его красные глаза. Был момент, когда два мальчика, лет семи дрались перед обедом, тогда Агетман встал рядом, сказал им, чтобы они перестали драться, и драчуны тут же разошлись. Кэйа помнит, как когда-то он заснул в комнате старших, а когда проснулся, увидел, что Стефан спит на полу, а сам Кэйа, очевидно, на его кровати. После знакомства с Альберихом, задира стал лучше. Кэйа точно знать не мог, потому что не помнит, каким был Стефан до знакомства с ним, но отчего-то он в этом уверен. Сейчас Стефан уходит. Кэйа просто смотрит ему вслед, и думает, что мог бы назвать его своим другом. Альберих оборачивается, сзади стоят двое из свиты Агетмана. —Пойдешь смотреть телек? Там счас мелкие, но мы их прогоним. Кэйа отрицательно машет головой. —Ну как знаешь. Они уходят, а Кэйа, недолго думая, бежит к окнам, выходящим на двор. Он успевает вовремя, Стефан ещë не уходит, нянечки что-то говорят его новым родителям. Альберих не окликает его, но Агерман отчего-то чувствует резкую потребность обернуться, и на расстоянии десяти метров видит в окне Кэйю. Он улыбается ему и машет на прощание, родители что-то говорят ему, и втроем, они уходят. Кэйа думает, что рад за друга, и никакие его родители не слепые, и не глупые. За последующие несколько лет Кэйа создаëт себе компанию. Его главными, так сказать, замами, остаются первые знакомые, друзья Стефана — Тимми и Керри, братья-близнецы. Скоро обоим стукнет восемнадцать, когда Кэйе только десять. Год назад он берёт в свиту девчонку —Лизу. Просто потому что она очень умная, симпотичная, и Кэйа считает её своей старшей сестрой. Пока что их только четверо, но Альбериху больше для счастья особо и не надо. Кэйа растëт. Сам не замечает, как становится тем, кого презирал, но зато получает одобрение старших. Он забирает еду у младших, говорит, чтобы всë добро, что приносят их приемные родители отдавали ему и его свите. Это приют, тут особо нет выбора, ты либо задира, либо жертва, либо просто ребëнок. И последнее звание ты получаешь только если ты некрасивой внешности девчонка(тебя никто не хочет), если попробуешь дать отпор обидчикам(не факт, что получится, но Кэйе же повезло), либо если ты ещë старше и тебя почему-то уважают просто так(такое редко). Если в приюте появляются новенькие, Кэйа тут как тут, уже устраивает допрос, мол, кто такой, сколько лет, почему тут, и по ответам ребëнка даëт ему роль. Если он отвечает хорошо, не боясь, то можно пока не трогать, если отвечает слишком дерзко, Кэйа смиряет того непроницаемым взглядом и при подходящей возможности унижает ребенка. Если отвечает тихо, боясь, то Кэйа говорит, что бы он его слушался, и всю еду отдавал ему. Ребëнок боится его, и не возникает. Кэйе почти тринадцать, когда в приют попадает Дилюк. Его первые друзья уже давно не здесь, сейчас его свита в новом составе, и тут уже не четыре человека, а пять, при чëм Кэйа из них почти что самый младший, но несмотря на это, главный. О поступлении новенького ему сообщает самый младший его свиты - Беннет, который обо всех узнаёт первым. Малышей он не обижает, и в принципе, самый адекватный из свиты. Попал в неё просто потому что хорошо играет в карты и сумел победить Кэйю два раза подряд. Дилюк проходит в комнату, ставит чемодан и пару сумок на пол, здоровается со своими сокамерниками, и выходит в коридор в поисках няни, но вместо этого натыкается на компанию Кэйи, в который он, конечно же, стоит впереди. —Как зовут, сколько лет, как сюда попал? —спрашивает Кэйа. Дилюк смотрит непроницаем взглядом карих глаз на Кэйю и говорит то, что первым делом приходит на ум. —У тебя глаза разные, круто. У меня у мамы такие были. А волосы ты краской красишь? А то мало ли они у тебя с рождения синие. Кэйа замирает. Смотрит на ярко-рыжую макушку, рассматривает усыпаное веснушками лицо, пока Дилюк смотрит куда-то вдаль. Обычно никто даже не заикается про то, что правый глаз Кэйи янтарный, а другой синий, а если кто-то и говорит, то плохое(за что потом, безусловно, получает и, поверьте, сполна). Дилюк первый, кто говорит об этой особенности, как о чем-то крутом. —Крашу раз в два месяца. Если ты не знал, никто не рождается с синими волосами. Дилюк пожимает плечами. —Ты так и не ответил на мои вопросы, —напоминает Кэйа. —Ты наверняка уже все знаешь и без меня, тогда зачем спрашиваешь? — поднимает брови новенький. —Мало ли что там говорят. Хочу услышать это от тебя. —Дилюк Рангдвиндр, тридцатого апреля исполнилось тринадцать, попал сюда, потому что мать погибла в автокатастрофе, а отец ушëл за хлебом, как только узнал, что она беременна. Кэйа переваривает пару секунд эту информацию и кивает. —Я свободен? Я ищу воспитателей, не знаешь, где они? — не дожидаясь ответа спрашивает Дилюк. —Нет, —отвечает Альберих. —Тогда я пошëл их искать, —Дилюк проходит пару шагов, но вдруг останавливается и оборачивается, —а тебя как зовут? —Кэйа. Альберих. Дилюк кивает и вновь уходит. Что-то в этом Рангдвиндре было такое, чего не было у других. Сколько бы новеньких Кэйа не встречал, Дилюк первый... Особенный? И дело даже не в огненных волосах, или в веснушках, которые были даже на его руках. Дилюк говорил то, что первым делом приходило в голову, а когда Кэйа напомнил о заданном вопросе, мальчик тут же ответил. И это первый раз, когда Кэйа просто не знает, в какую категорию его отнести.