зов тёмной матери.

стоило одному взору зацепиться за жёлтое сари, как в голове сарасвати раздался приглушённый шёпот, пробуждающий в жилах басу гневливые чувства. одного внимательного взора было достаточно, чтобы узнать в юной деве ту самую служанку, кою так четно искали драгоценная госпожа и младшая наследница басу в резиденции львиц. гонимая лишь страшной жаждой да гласом тёмным, сарасвати изящно лавировала меж людей, заполнивших общий зал храма махавидьи, преследуя служанку, точно львица жертву. один верный прыжок и крепкая длань перехватывает тонкое предплечье маленькой служанки. страх, промелькнувший в ясных очах напротив, вызвал особое удовольствие где-то в глубине естества басу. — только посмей открыть свои уста, – угрожающе прошипела на ухо служанке сарасвати, незаметно утягивая ту из сени колонны в сторону выхода. пробираясь по пустому коридору храма, сарасвати уже теряла связь в понимании того, где находится её сознание, а где сознание той, тёмной её стороны. басу более не слышала глас дивии в своей голове, кой звучал предостережением – умоляя не поддаваться эмоциям, да не совершать глупости. к сожалению, стоило сарасвати заполучить в свои длани сию деву, коя могла обрушить позор на голову её возлюбленной сестры, как в голове стало тихо, и лишь шёпот, ведущий её нынче к залу кали, пробуждал в её душе жажду. но не ту жажду, кою можно было утолить, испив вдоволь воды, иль набив желудок яствами. нет. её мучила иная жажда, вкупе со злостью, коя бурлила внутри сарасвати, оное чувство клокотало о том, что лишь кровь сможет утолить сию жажду. переступив порог зала тёмной матери, сарасвати совсем потерялась в гомоне гласа, кой так искусно дёргал за нужные нити в её душе: «убей её!». «пролей кровь, чтобы спасти бытие той, коя дороже всех на свете тебе!». «защити дитя, кое растёт в чреве твоей сестры!». «узри, моё дитя, она желает зла твоему рожу!». «сомкни длани на её шее!». «почувствуй, как забирая её бытие, ты вкусишь победу!». «убей её! ты же сего хочешь!». «отпусти себя!». «сделай то, что желаешь!». «убей!». за несколько ударов сердца длани сарасвати взлетели и вцепились в шею служанки, сильно сжимая оную, басу чуть склонилась к лику девы, кое уже начинало багроветь от недостатка воздуха, а в светлых очах мелькал животный страх пред ликом смерти. — гос…кх… – хрип сорвался с уст служанки, а длани цеплялись за длани младшей наследницы, пытаясь освободиться из стального капкана. кто бы мог подумать, что в сих нежных дланях, кои созданы для созидания картин, может нынче таится столько жестокой силы, способной отнять бытие у живого существа. — кто тебя послал? – яростный крик, в коем не было ни толики человеческих ноток, сотряс мандапа. — кому ты служишь? не заслышав ответа, сарасвати с неведомой силой вцепилась в краткие пряди девы и со всей силы ударила её голову об колонну, продолжая вопрошать вопрос, на кой жаждала заслышать ответ. тонкая кожа лопнула на челе служанки и алая кровь побежала по её багровому лику. алая пелена застилала очи сарасвати, она не чувствовала никакого сострадания к сему существу, внутри горела лишь жестокость, коя направляла её. очередной удар головы служанки о колонну обернулся для жертвы басу пробитым виском и сломанным носом. но сарасвати не собиралась останавливать, от очередного удара служанку спасло лишь то, что её слабый глас обронил речь о семье одной из дюжины – дикшит. получив желанный ответ, сарасвати отшвырнула умирающую служанку на каменный пол к стене, где была изображена разъярённая махакали. подняв безумный взор на фреску, сарасвати несколько ударов сердца созерцала её в благоговении, параллельно слушая в своей голове шёпот тёмной матери. невидимая сила направила сарасвати к алтарю, на коем – в свете слабых языков пламени от десятка свечей – возвышалась мурти махадеви кали в человеческий рост. она представала в облике статной женщины с синей кожей, иссиня-чёрными растрёпанными прядями, кои ниспадали ниже поясницы, с яростным выражением и тёмными, как сама ночь, очами. опустив горящий взор на нижнюю правую длань тёмной матери, ту, коя обычно была представлена в защитном жесте, она обнаружила калидасу – ритуальный нож. словно в прострации младшая наследница взяла в правую длань калидасу и медленной поступью подошла к служанке, коя издавала тихие хриплые звуки, её тело билось в предсмертной агонии. присев подле девы, сарасвати несколько ударов сердца созерцала её, прежде чем полоснуть лезвием по шее, где от пальцев басу уже расцвели фиолетовые пятна. кровь фонтаном вырвалась из хрупкого пристанища, окропляя не только каменный пол, но и всю сарасвати. тишину зала нарушил упавшая калидаса и шуршание одеяния сарасвати, коя держась за стену с фреской махакали, присела подле уже почивший служанки. вся злость и жестокость испарились, освобождая разум сарасвати из своих крепких объятий. кровавая пелена спала с серых очей и сарасвати узрела зал, кой едва озарялся мягким светом от свечей. её пустой взор упал на тело служанки и в сей момент за дверью стал доноситься едва уловимый шум. жуткая улыбка появилась на устах младшей наследницы басу. — пришло время сандхьи, – в пустоту прошептала сарасвати, — вот оно – начало конца. стоило ей произнести сии речи, как все свечи погасли – и зал махакали погрузился во тьму, наполненную лишь запахом крови и благовоний.