In My Feelings

      Он об этом переживал.       Он, конечно, не тот, кто ведёт тренировку, но зато контролирует процесс вместе с Джошем.       Утро туманное, роса ещё покрывает траву.       Его лицо красное, он наблюдает, как двое подростков борются врукопашную. Его глаза двигаются от одного к другому и обратно. Тонкий слой пота начинает поблёскивать на его лбу.       — Похоже, кто-то покалечится, — себе под нос бубнит он.       Старший подросток — точно и более сильный — прижимает младшего к земле, упираясь коленом тому в спину. Несколько одобрительных возгласов слышится от болеющих за победителя, в то время как другие подбадривают проигрывающего к защитной атаке. Джош ничего не говорит, но пристально смотрит на них. Пронзительный звук, изданный беззащитным Бандито, приводит его в бешенство.       — Достаточно, — вдруг произносит он, — отпусти его.       Старший подросток поднимает растерянный взгляд и отходит, поднимая руки в защитном жесте. Тайлер, стиснув зубы, подбегает ко второму.       — Ты в порядке? — он шипит, помогая ему подняться.       — Тайлер.       — В порядке, — подросток странно смотрит на него и отступает назад.       — Тайлер, — повторяет Джош.       Тайлер оглядывается по сторонам, обнаруживая, что окружающие уставились на него с недоумением и раздражением.       Зачем он сделал это? Он что, не знает, что это тренировка? Никто не травмируется на самом деле. Для этого есть соответствующие протоколы.       Он прочищает горло, поднимаясь с земли. Пятна от травы остались на его коленях. Он возвращается к Джошу, чувствуя себя котом, у которого шерсть на загривке встала дыбом.       — Что это было?       — Извини, — бормочет Тайлер. Такое ощущение, что всё, что он теперь делает, — это извиняется. Боже. — Думаю, мне просто нужно не участвовать в этом или типа.       — Или типа.       Нахмурившись, он отряхивается и запихивает свои руки в карманы. Это происходит в одно мгновение — то, как он выстраивает оборонительную стену. Он становится всё более и более враждебным в последнее время, особенно, по отношению к Джошу.       — Пошёл ты, Джош. Не проси меня вообще, блядь, ни о чём, если собираешься вести себя вот так. Ты знаешь, что мне тяжело.       Он разворачивается и идёт прочь, в сторону лагеря, пока Джош не ответил ему что-либо.       Он не понимает. Возможно, и никогда не поймёт.       Но эти звуки, боже, как хорошо Тайлер помнит их. Часами он слушал, как Бандито — возраста старшеклассников — избивали ни за что прямо напротив его камеры. Они боролись до последнего издыхания. Он, ломая себе психику, слушал, как этим детям, которые точно не знали ничего, отрезали языки за неподчинение.       Большинство из них были схвачены, взяты в отдалённых лагерях или похищены из предыдущих отрядов спасения. Отряды спасения постоянно приходили за ним. Тайлеру интересно, есть ли у них здесь, в Тренче, кладбище для всех, кто погиб, пытаясь вырвать его из крепкой хватки Демы. Хотя он не вполне уверен, что там было бы что хоронить.       — Тайлер, — начинает Джош, догоняя его и с бега потихоньку переходя на шаг. — Ты знаешь, что я не это имел в виду. Я не пытаюсь быть мудаком.       — Тогда почему ты ведёшь себя, именно как он? — огрызается Тайлер, распахивая заслонку медицинской палатки. Последнее время только здесь он чувствует себя в безопасности. Внутри никого. Внутри никого, потому что они не получают травм, которые не были бы смертельными. У Бишопов свои правила игры — они ловят, чтобы убить.       — Я просто говорю, что тебе нужно… — Джош ныряет в палатку вслед за ним, — я не знаю… говорить мне, когда ты собираешься…       — Собираюсь что? Выйти из строя? — зло кричит Тайлер. — Запаниковать? Мне жаль, если мой опыт пыток в Деме мешает твоему идеальному сказочному лагерному расписанию, Джош, но я не могу просто отбросить это в сторону, чтобы ты мог спокойно себе дальше играть лидера.       После этого тишина повисла на несколько минут. Между ними расстояние в один шаг, они стоят, прожигая друг друга взглядами.       — Отдохни, ага, — прерывает молчание Джош. — Ты, чёрт возьми, прекрасно знаешь… — он замолкает, не договорив.       Тайлер ничего не говорит.       — Ты не думаешь, что я пытаюсь внедрить тебя? — продолжает Джош. — Ты не думаешь, что я хочу, чтобы ты был рядом?       — Я больше не знаю о тебе ничего, — бесстрастно говорит Тайлер, отворачиваясь и садясь на одну из кушеток.       — Могу сказать то же самое и о тебе. Половину времени я даже не понимаю, с нами ты или против нас.       Вот оно.       Тайлер поджимает губы.       — Пошёл ты нахуй, — выплёвывает он, потому что знает, что это правда. — Я бы посмотрел, как бы ты хотя бы день продержался на моём месте. Ты и часа не продержишься.       — Делая что? Сражаясь с Нико? Естественно, что нет, — издевается Джош. — Он так добр к тебе, что я бы подумал, что у вас с ним что-то было.       Рот Тайлера открывает и закрывается. Он понятия не имеет, что отвечать на такое. Как ему объяснить это?       — Послушай, я не знаю… это типа что-то, связанное с гордостью, самоуважением… но я никогда не смотрел на тебя, как на своего подчинённого, Тайлер, — серьёзно говорит Джош. — Ты всегда был моим равным. Мы управляли вместе. Мы были одним целым.       Были. Не есть. Не в настоящем времени. Тайлер слишком сломанный для этого сейчас. Он равный, но не часть целого.       — Ладно. Извини. Извини, — он скрещивает руки на груди. — Что я должен сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой, Джош? — Он ложится на кушетку, уставившись в потолок палатки. Он бы хотел в том положении, в каком он сейчас, оказаться в гробу. В двух метрах под землёй.       Джош так и стоит, нахмурившись. Между движениями проходит много времени, но кажется, что секунды. Время пролетает так быстро, когда они вместе. В одну минуту они переплетены, а в следующую Тайлер задыхается от рук, которые не принадлежат никому, и его затаскивают в Дему с именем Джоша на губах.       Джош подходит к кушетке, забираясь на неё, хотя места совсем немного. Их тела естественным образом соприкасаются друг с другом. Все модные куртки и объёмные толстовки. Они лежат бок о бок. Это молчаливое извинение. И обмен. Несколько листьев порывом ветра задувает в палатку. Осень приятная. Тайлер любит осень.       — Я позволил им умереть, Джош.       — Знаю.       Тайлер поворачивает голову, он так сильно хочет подставиться под прикосновения Джоша. Он не хочет больше ничего, кроме как свернуться калачиком в его объятиях.       — Мне жаль, — его голос срывается. — Ты знаешь, что мне жаль.       Они снова лежат в тишине какое-то время. Ветер снаружи заставляет палатку шуршать. Слабые крики доносятся со стороны тренировочного блиндажа.       — Как ты вообще можешь даже пытаться меня простить? — хрипит Тайлер. — Даже я не могу простить себя.       — Потому что люблю тебя, — говорит он, наконец поворачиваясь к нему.       Тайлер морщит и прикрывает ладонью лицо, потому что он точно не хочет, чтобы Джош видел, как он плачет. Он шмыгает носом, уткнувшись в свой рукав.       Джош обнимает его впервые за несколько месяцев. Искренне. Тепло. Слишком тепло, слишком много слоёв, но как-то подвинуться невозможно. Они не могут. Волосы Тайлера уже отрастают, и он вздрагивает, чувствуя, как пальцы Джоша расчёсывают их. Он подумывал о том, чтобы сбрить их, но теперь он скорее получит пулю в голову, чем сделает это.       На самом деле он бы мог умереть сейчас и быть в порядке.