Часть 4
23 июня 2024 г. в 04:01
— Он ведь женат.
Я не хотел, чтобы в мой голос прокралось осуждение. Вообще ничего комментировать не хотел. Но, к счастью, Северус не сердится.
— Я осведомлен.
— А она знает?
— Полагаю, речь о его жене. Да. Драко тоже, в несколько меньшей степени. Он в курсе, что я уже давно близок с его отцом и следую его указаниям. Нарцисса знает… обо всем. На публике это не освещается, но и Люциус, и Нарцисса заводят любовников. Брак по расчету был запланирован еще в студенческие годы, их родителями. Разные спальни, почти полное отсутствие общения вне дома. Сомневаюсь, что эти двое хоть раз делили ложе после зачатия Драко.
— И ты все это время с ним?
— Как ты можешь догадаться, его связи поспособствовали — Люциусу удалось избежать той же участи, какая постигла других Пожирателей. А до того его особо не волновало, что я шпион. В принципе это мало как могло навредить. Если бы Воландеморт раскрыл мою истинную приверженность, Люциус бы разыграл карту невежества. В то же время падение Темного Лорда гарантировало бы ему успешный выход из ситуации благодаря тому, что его близкий друг оказался в стане света. Кто одержит победу, значения не имело, лишь бы он оказался на нужной стороне. — Северус отследил пальцем круг по ободку маленькой чайной чашки. — Да. Все это время.
— Он привлекательный мужчина.
— Предполагаю, что так. Не самая важная для меня черта. Я прекрасно осведомлен о собственных физических характеристиках. Чужая внешность меня мало волнует. Будь он непривлекательным, я бы все равно позволил ему удержать меня. Потому что он хотел этого. Он был первым, кто пожелал… Единственным, кто вообще пожелал.
— У тебя есть другие друзья? Кроме меня.
— Люциус. Люциус и ты. Если ты действительно считаешь меня другом.
— Он тебе не друг. Если бы это было так, ему бы в голову не пришло причинять тебе вред.
— Ты не прав. Независимо от того, как он может или не может со мной обращаться, он мой друг. Даже Лили не могла спасать меня, в то время как он — мог. Я жил с ним. Он выяснил, как на самом деле обстояли дела в моем родном доме, так что, по сути, спас меня.
— Ты всего лишь променял одного тирана на другого.
Северус уставился на меня.
— У меня не было ничего. Полукровка из обнищавшей семьи. Регулярно побиваемый родным отцом. Меня лишали еды. Мне отказывали в базовых и элементарных человеческих потребностях. Ты спал в чулане, я — в собачьей клетке. «Уроды не удостаиваются чести пользоваться мебелью, как нормальные люди». От этого меня спас именно он. Что бы Люциус ни делал… Не важно, бьет он меня или настаивает, чтобы я распоряжался ограниченной суммой из самостоятельно заработанного, или высказывается о моих недостатках. Всё это в любом случае лучший уровень жизни, чем тот, что могло бы быть в противном случае. — Он сцепляет зубы до скрежета.
— Северус.
— Не смей говорить со мной так, как будто тебя это вообще волнует. Я не позволю тебе выдавать оценку тому жизненному выбору, какой мне пришлось сделать.
Я использую эту паузу, чтобы обновить чай в его кружке. Шахматная доска вообще давно забыта.
— Ты самый храбрый человек, которого я когда-либо знал.
Комплимент выбивает его из равновесия.
— Я не позволю тебе дурить мне голову своей идиотской ложью.
— А я и не лгу. Ты же умный. Уверен, тебе известно, что храбрость — это не одиночный бросок в опасной ситуации. Тебе через многое пришлось пройти.
Он резко отстраняется. Всклоченные волосы прилипают к лицу, и я улыбаюсь ему:
— Ты тяжело работал над тем, чтобы обеспечить себе лучшую жизнь. — Я добавляю мед в его нетронутый чай. — Но она может быть еще лучше. Не останавливайся на достигнутом. Ты не должен бороться с этим один. Я буду рядом в той степени, большой или малой, в какой ты захочешь. Не оставайся с человеком, который относится к тебе хуже, чем ты заслуживаешь. Брось его. Прекрати эти отношения.
— Я не вернусь к тому, что было раньше.
— А кто об этом речь-то заводит. Ты взрослый человек. Не ребенок, вынужденный оставаться на родительском попечении. У тебя есть дом. Работа. Ты еще достаточно молод, чтобы самостоятельно принимать решения о своей жизни, если нынешнее положение дел не по душе. Тебе вовсе не нужен смотритель.
Я тянусь, чтобы взять его за руку и сжать его ладонь. Он не отзывается на жест. Его кожа холодная и липкая.
— Я твой друг. И волнуюсь о тебе. И если в одиночку поговорить с ним ты не решаешься, я с радостью составлю тебе компанию. Могу даже под мантией-невидимкой, чтобы он о моем присутствии не знал. Мне бы не хотелось отпускать тебя одного, поскольку, думаю, он мог бы пожелать сделать тебе больно. Это твоя жизнь. И я не могу заставить тебя расстаться с ним. Но я знаю, что ты бы стал счастливее, если бы сделал это.
— Не могу.
— Почему?
Он изучает свой чай.
— Наша связь длительна. Мы обременены знакомствами. Он всегда был рядом, чтобы помочь мне сориентироваться в социальных перипетиях. Единственное, что не позволило мне потонуть. Когда я полагался на него, он меня спас. Недостойно просто предать его таким образом.
— Северус. Я знаю, что ты верный человек. И насколько близко к сердцу ты принимаешь обязательства. Но ты не предаешь его. Ты ему вообще ничего не должен. Друзья помогают друг другу — таковы нормальные и здоровые отношения. То, как он обращался с тобой, и близко не стоит. Война окончена. Ты имеешь право быть счастливым. Пожалуйста.
— Для меня загадка, почему вам так небезразлично мое благополучие. Мистер Поттер, это вы настаивали, чтобы мы изредка встречались за чашкой чая и партией в шахматы. Я же отчетливо помню, что приложил руку к тому, чтобы ваши школьные годы были не самыми легкими. Неужели причина в том, что гриффиндорские попытки «освободить» меня покоя не дают?
— Потому что я люблю тебя, Северус. — Он прищуривается. — Серьезно. Ты столько раз мне жизнь спасал. Был единственным, кто относился ко мне просто как к Гарри Поттеру вместо «мальчика, который выжил». Без всякого там поклонения героям. Может, ты не всегда отличался справедливым подходом, но ты все же заботился о моем благополучии. Неужели сама мысль, что я мог бы полюбить, настолько невероятная?
— Никакого желания быть твоим псевдо-родителем.
— Прекрасно. Потому что у меня нет желания рассматривать тебя в качестве родительской фигуры.
— Не улавливаю твою мысль. — Его глаза почти превращаются в щелки.
— Моя любовь не схожа с тем, как дети любят своих родителей. Я люблю тебя, как мужчина может любить другого мужчину.
Его плечи каменеют.
— Ты не смеешь издеваться надо мной, мальчишка!
— Северус. Я не издеваюсь. И даже отношения с тобой завязать не пытаюсь. Мне хватило бы просто быть тебе другом. Но я хочу убедиться, что ты понимаешь — это не какой-то миф, что кто-то может захотеть от тебя большего.Не обязательно это должен быть Люциус, или даже я. Ты вообще не обязан с кем-то быть. Но не оставайся с тем, кто тебя унижает, лишь потому что сомневаешься в наличии других вариантов.
Он поднимается с места.
— Мне пора идти.
Мне удается схватить его за руку раньше, чем он окажется у двери.
— Северус, я не буду настаивать, чтобы ты оставался. Возможно, это дурная спешка с моей стороны, но я правда не издеваюсь. Мне хотелось, чтобы ты знал. Без каких-либо ожиданий, что из этого что-то выйдет. Я просто хотел сказать, что если бы рядом с тобой был я, тебе бы не пришлось мириться с дурными вещами. Я бы не подумал обращаться с тобой, как с грязным секретом. Я бы хотел, чтобы все знали.
— Я ухожу.
— Ладно, Северус. Пожалуйста. Позаботься о себе. И ты всегда желанный гость.
Он не стал отвечать.