Осознания, о которых лучше не знать

— Нет, ну ты представляешь? У меня в действительности сложилось ощущение, что меня не слышат. — девушка делает аккуратный глоток свежезаваренного чая, проверяя температуру.  — Не все люди гениальны так же как ты. — судья перед ней лишь пожимает плечами. — Хотя, признаю, и среди них есть талантливые личности. — Что, уже нашел нового любимого актера? — Фурина хитро щурит глаза, а затем театрально прикладывает руку ко лбу, изображая вселенскую мученицу, — Так скоро после моего ухода со сцены! Неужели меня столь легко забыть? Вы разбиваете мне сердце, месье.  — Извините, но я предпочитаю не изменять собственным фаворитам. — Невиллет мягко улыбается, принимая условия игры. Под заинтересованным взглядом девушки, обходит журнальный столик, вдыхая родной запах ее волос, оставляет легкий поцелуй на макушке. — Восхитительная актриса, знаете ли.  — Вот так вот? — она резко разворачивается так, чтобы следующий поцелуй пришелся в губы. — Получается, мне придется очень постараться, чтобы вернуть Ваше расположение? — встает, тут же оказываясь прижатой к мужскому телу. Шляпа, оставленная на столе в ходе активного жестикулирования, как и остывающий чай забываются. Подобные чаепития стали неотъемлемой частью дворца Мермония еще несколько столетий назад, когда Фурине, сгорающей на тот момент от одиночества, окончательно надоели разногласия с единственным в ее долгой жизни спутником. Вне зависимости от частоты их встреч днем, или напряжения, возникшего в ходе конфликта, они приходили в эту комнату, специально оборудованную для подобных неофициальных разговоров, дабы обсудить все произошедшее за день. На самом деле эти встречи действительно помогли им понять друг друга, что привело к значительному спаду количества споров. Сейчас, будучи обрученной, Фурина с улыбкой вспоминает как тогда, через пару дней после суда, Невиллет пришел в ее новое жилище с вопросом о том, почему она не явилась на чай. Они проговорили всю ночь, и ее судья чуть не опоздал на назначенное утром заседание. Она улыбается в поцелуй, когда эти мысли посещают ее разум.  В предвкушении свадьбы, она становится все более и более нервной, что сильнее всего ощущают актеры труппы, с которой она сейчас работает и, конечно же, ее будущий муж. С каждым днем девушка берет на себя все больше обязанностей в организации торжества, напрочь отказываясь передавать их кому-то другому. Невиллет, сколько ни пытался выступить помощником, так же был отклонен ввиду большого объема работы. Таким образом, все его участие сводилось к выбору цветовой гаммы, утверждению меню и прочим мелочам, которые без него решиться бы не могли. Пара, удобно расположившаяся на диване, между тем перешла к ленивому обсуждению недавно прошедшей серии краж.  — Кстати… — задумчиво начинает Фурина, детальнее рассматривая кольцо на безымянном пальце. — Попалась недавно на глаза книжка со свадебными традициями еще во времена Эгерии. Не знаю зачем, решила прочитать. — она кидает взгляд куда-то вверх, где по ее расчетам должно было находиться лицо возлюбленного. — Представляешь, они вообще не говорили прямо, там были странные намеки какие-то… — она неразборчиво мычит, вспоминая еще детали, — О, а еще жених должен был пройти какое-то сложное собеседование с отцом девушки, а уже потом наступал этот помолвочный период. И на это время невеста вообще не должна была выходить куда-то одна, одеваться скромнее и в обществе помалкивать! — девушка разводит руками и ерзает какое-то время, удобнее устраиваясь на груди дракона.  — Идете наперекор всем установкам, леди Фурина? — посмеивается мужчина, наощупь находя руку невесты. — О да, приду завтра в глубоком декольте и буду кричать какие все идиоты. — она улыбается, чувствуя приятную вибрацию, вызванную его смехом, крепче сжимая ладонь. — А если серьезно, то с нашим приходом к власти все и изменилось.  — Серьезно? Мне казалось, что когда я впервые вышел в люди, все традиции уже укоренились. — растеряно вопрошает даже приподнявший голову Невиллет. — Ну, на момент нашей первой встречи, мне было дней десять от силы, ни о каком знании этикета и речи не шло, что уж говорить про тебя. — пожимает плечами, мол, что поделать. — Эгерия вообще странная была.  На самом деле, при упоминании прошлого гидро архонта, даже Фурина, всегда громко и ясно выражающая свое мнение, предпочитает помалкивать. И даже не потому что не находит слов или боится оказаться без аргументов. Просто упоминание богини все еще вызывает бурю, сносящую все на своем пути, раздирающую старые, едва заживающие раны внутри нее. Эгерия кажется ей безответственной, легкомысленной и откровенно глупой, несмотря на то, что сама Фурина лично с ней знакома никогда не была и своего прошлого как океаниды не помнит. Долгое время после исполнения пророчества девушка не могла избавиться от мыслей о том, как могла бы жить, будь прошлая архонт чуточку умнее. Размышления о том, как поступить стоило и каким оказался бы исход, съедали ее, утягивая обратно в пучину собственных страданий, не давая жить новой жизнью. Пропадала концентрация, а сама девушка, словно переставала существовать в этом мире, могла просидеть глядя в одну точку несколько часов, если не весь день, безмолвно роняя слезы, вновь и вновь прокручивать вариации минувших событий.  — Фурина? — поцелуй где-то в районе виска вкупе с беспокойным мужским голосом, выводит ее из размышлений. Вновь чуть не попала в вереницу мыслей.  — Прости, — виновато шепчет она, окончательно возвращаясь в реальный мир. — Я надолго пропала? — прячет лицо где-то в изгибе его шеи, тут же чувствуя сомкнувшийся купол рук за спиной. Так спокойнее. — Нет, в этот раз ты быстро вырвалась. — он, привыкший к подобному, лишь кидает тяжелый взгляд куда-то в небо, успокаивающе целуя свою будущую супругу. — Ты умница. — Спасибо. — они сидят в тишине еще какое-то время. Когда Фурина полностью успокаивается, приходится заново вспоминать диалог. — Так вот, Эгерия, если подумать, очень странная. — Ты знаешь мое отношение к архонтам, дорогая, — он тяжело вздыхает, мысленно проклиная объект их разговора в очередной раз. — Она не то что странная… — запинается, подбирая нужное слово.  — Больная она, Невиллет, больная. — не выдержав заканчивает за него девушка. Он лишь кивает. Невиллет, будучи элементальным драконом, по сути своей архонтов переваривать не должен. Первая познанная им эмоция – ярость, всепоглощающая, необъяснимая ярость, настолько сильная, что молодой дракон мог подумать, что лишь она способна испепелить этот мир. Эта злоба внутри него нарастала день за днем, не утихающая ни на секунду она заставляла его ощущать себя никем и всем одновременно. И, как ему казалось, успокоить этот необъятный водоворот не способно хоть что-то в этом бренном мире. И тогда пришла она. Такая же по своей форме, как и он, человечная. От Фурины исходила странная аура, не такая, к какой он привык в своей пещере. Фурина храбрилась перед ним, лепеча что-то о приказах и обязанностях, но сама она пахла страхом. Невиллету стало интересно. Ураган внутри него на мгновение словно успокоился, и он, презирая ее, пошел за ней, поклялся ей в верности. За пятьсот лет ей удалось несколько раз перевернуть его мировоззрение, пусть идея судить каждого узурпатора крепко сидит в его голове до сих пор. Фокалорс, вернувшая по праву принадлежащую ему силу, окончательно разогнала успокоенные Фуриной тучи. К Эгерии же отношение его не менялось веками, то ли потому что никогда он не был с ней знаком, то ли от переодически всплывающих в голове сцен плачущей из-за пророчества Фурины. — Никогда не понимал причины ее поступков, если честно. — наконец выдыхает он, вновь обращая внимание на доныне страдающую от последствий девушку. — Да она вообще больная была по ощущениям. — Де Фонтейн тянется за оставленным на столе десертом, намереваясь заглушить боль любимой сладостью. — Нацию себе создала и красиво ушла в закат, сбросив все на Фокалорс и меня! — чайная ложка ударяет о блюдце, выражая обиду за жующую девушку. — Чего еще можно ожидать от узурпаторши? — где-то за окном начинает покапывать легкий дождь, а ладонь неосознанно сжимает ткань рубашки, в которой осталась снявшая все сковавшие вещи Фурина. Девушка отправляет в рот очередной кусочек торта, смакуя его вкус. Сосредотачивается на приторности десерта, различая в бисквите нотки ванили, кажется. Если подержать десерт во рту чуть дольше, крем раскрывает вкус шоколада, слегка горьковатого, негой растекающегося по языку. Проглатывает. Просто не обращает внимание на возникающие в голове мысли, которые так или иначе не связаны с сегодняшним десертом.  — Погоди-ка… — ложка застывает в воздухе, а глаза расширяются, когда она все же цепляется за очередную мысль. — Что такое, моя леди? — уж было задремавший Невиллет, удобнее садится, встречаясь с будущей супругой взглядом. — Если бы она не сделала океанид людьми, не было бы Фокалорс, которая не создала бы меня… — сама она в своей мозговой деятельности тут же возбуждается, начиная рассуждать. — Можно ли считать ее моей… — она запинается, не зная, какое подобрать слово. — бабушкой? За окном гремит молния, нарушая повисшую между ними тишину. Невиллет, поистине пораженный тому, насколько способна все перевернуть девушка рядом, как и факту того, что подобное вообще может прийти ей в голову, просто не находил цензурных слов. Следом юдекса посетило иное, крайне неприятное осознание. Получается ли, что они с Фуриной сейчас активно обсуждали и осуждали семью его будущей жены? Более того, буквально через пару месяцев и сам дракон породнится с презираемым им богом, пусть и мертвым? Он медленно моргает долгие пару секунд, пытаясь уложить подобную информацию в голове. Из уст практически вырывается нецензурный вопль, но заливистый смех рядом заставляет замолчать в еще большем непонимании. — Извини, я просто… — она все еще не может успокоиться, давясь то ли воздухом, то ли собственными слезами. — Я просто представила наше свадебное застолье, будь они живы сейчас. — наконец поясняет, вызывая нервную улыбку даже у него. Улыбка переходит в смешок и вот, они вместе смеются на фоне громящего неба. Дождь скоро закончится, Невиллет точно знает. — Пойдем спать, думаю, на сегодня хватит с нас чая. — наконец выдыхает девушка, убирая чашки на специально оборудованную полку.

***

Их кровать, как и во всем дворце, была мягкой. Она обволакивала, словно убаюкивая лежащего. Невиллет, потерявший всякое желание спать, действительно надеялся, что на него мягкая текстура шелка вкупе с гусиным пухом в подушках подействует так же эффективно как и на Фурину, но вот, увы, битый час ворочается, прокручивая в голове недавние слова девушки. Кидает на нее взгляд, удостоверяясь в том, что ненароком не разбудил ее своими размышлениями или ерзаниями. Она, крепко прижавшись к нему, шепчет что-то невнятное, но спит спокойно, что не может не радовать его. Неожиданный порыв нежности накатывает на него волной, и он, не сдержавшись, оставляет невесомый поцелуй на ее щеке, крепче прижимая к себе. Он определенно задаст ей интересующие его вопросы, а она, скорее всего, посмеется в ответ, но все пояснит. Представляя это, он невольно улыбается, чувствуя себя несомненно самым счастливым драконом в мире. Сон наконец утягивает его.