Куан

      «Часы остановились…»       Куан понял это не сразу. И даже не тогда, когда достал их по просьбе Дуу-дуу, чтобы поиграть с ним. Парящему дендро плесеннику нравилось ловить солнечных зайчиков в траве, отображаемых от позолоченной крышки. Подул промозглый, гнилой ветер со стороны зоны Увядания, притаившейся у подножия холма с северной стороны.       — Дуу-дуу, — плесенник качнулся в одну сторону, затем в другую, — ду-у-у-у.       Используя рывок, концентрируя дендро энергию в одной точке, плесенник бросился вперёд за промелькнувшим на обугленном пятачке земли солнечным зайчиком. Куан лениво ведёт запястьем из стороны в сторону, вслушиваясь в шелест травы и пение птиц над головой. Тень из-под навеса приятно холодит кожу. Куану пришлось снять накидку из плотной, непромокаемой ткани и подстелить на землю под построенный кем-то совсем недавно навес из широких листьев кустарника.       Дуу-дуу катается по земле, выдавая утробные, мелодичные звуки, так похожие на стрекотание цикад. Куана всегда раздражало их брачное пение, что эхом проносилось по межгорью Цинцэ, уносимое ветром вместе с удушливо сладким запахом глазурных лилий.       «… пахнут домом они, горьким счастьем и сладостью меда»       Отчего-то вспомнилась строчки из сборника стихов о горах Тяньхэн, произнесенная глубоким, спокойным голосом его создателя и отца, Властителем камня. Луковица, спрятанная в мясистых, спирально образных листьях, гниёт, источая сладкий, медовый аромат. Выросший среди молчаливых гор и воды, Куан не знал должен ли так пахнуть отчий дом. Комната, точнее узкая каморка, которую Куан снимал у Аль-Хайтама за обрубки нефритовой руды, пахла старой книжной пылью и грибами руккхашава, так похожие на море кучащих облаков.       — Ду-у-у-у-дуу, — плесенник переворачивается в воздухе, плавно опускаясь рядом с Куаном. Его воздушная, сотканная из тонких нежно зелёных лепестков, шляпка раздувается, как колокол медузы.       Куан щелкает затвором, открывая часы. Рука его мелко задрожала. Пальцы сжали корпус часов, меся железо, как глину. Лопнуло стекло. Одна из стрелок болезненно вспорола кожу, а спиральная пружинка отскочила куда-то в сторону. Дуу-дуу поспешил поймать её, но остановился, создавая вокруг себя купол из дендро энергии. Заверещал напугано, пряча глазки-пуговки за полами своей воздушной шляпки. Концентрированная, ядовитая гео энергия, волнами исходила от Куана, проникая глубоко в землю. Покрытая травой земля, деревья и находящиеся в пределах пяти чжан покрылись каменной коррозией. Задело и зону Увядания, зацепив не успевших спрятаться плесенников, превращая те в камень. Упала рядом с Куаном птица, разбиваясь на неровные куски.       — Ду-у-у-у-ду-у-у? — от плесеннивека волнами исходило беспокойство. Благодаря кинутому Куаном щиту, плесеннивик не обратился в камень.       — Прости, — Куан мотает головой, — не было в моих планах напугать тебя, друг мой, — на его лице появляется беспечная улыбка.       Куан разжимает ладонь, рассматривая сплюснутые, изогнутые детали. Часы не могли сломаться так просто, только не эти.       — Дуу-дуу?       — Ты прав, — выбрасывает испорченные детали куда-то себе за спину, не чувствуя то мнимое чувство свободы, что должно было охватить его тело по истечению контракта, — нужно спешить. Не хочу объясняться перед стражей Лесного дозора.       Куан поднимается на ноги, выбираясь из-под каменного навеса. Отряхивает накидку. Тянется за приросшим к земле походным рюкзаком. Все его исследования, наработки и карты можно было теперь легко пустить по ветру. Он так и не смог подобраться к Апепу, одному из древних Драконов Владык, который смог выжить и затаиться среди бескрайних пустынных песков после битвы с Изначальным. Информацию о драконе Куан собирал по крупицам, изучая древние книги и свитки. Апеп затерялся во времени, превратившись в детскую сказку, легенду, как и некогда, древнее самих гор и морей, дракон Аджаха, что был создан из элементарного кристалла, держателя сил и воспоминаний земли.       Вся его работа, на которую Куан потратил около тридцати лет, больше не имела никакого смысла. Все экспедиции и научные открытия. Да из его диссертации можно сложить одну тысячу двести три журавлика и смело загадывать желание. Куану не было жаль потраченных лет. Прожитые года в гармонии самим с собой стоили этого.       Контракт всё ещё действует. Куан быстро приходит к этому выводу, прислушавшись кружившей в воздухе гео энергии. Раз небо над головой всё ещё синее, а воздух чист.       — Ду-у-у-у-ду-у?       — Мне нужно вернуться домой.       — Ду-у-у-у-ду-у?       — Нет, друг мой, — опровергает слова дендро плесенника Куан, — не в Сумеру.       — Ду-у-у-у-ду?       — Море красных песков? Не знал, друг мой, что ты считаешь меня одним из тех невежественных пустынных людей.       — Ду-у-ду-у-у?       — Когда я говорил, что считаю генерала махаматра одним из тех «невежественных пустынных людей»? Не переиначивай мои слова, прошу, — Куан щелкает пальцами плесенника между глаз.       — Ду-у-ду?       — Увы, но мы не можем навестить твою семью, — качает головой Куан, — но обещаю тебе, когда мы вернёмся из города контрактов, то проведём в лесу Мотийимы парочку недель, если не больше.       — Ду-у-у-у-у-ду-у?!       — Нет, ты не ослышался, друг мой, — Куан пытается улыбнуться, сжимая в пальцах лямку рюкзака до скрипа ткани. — Город контрактов. Ли Юэ. Мне нужно туда.       — Ду-у-ду?       — Не знаю, — качает головой. Отросшая челка падает на глаза. — Отец ждёт меня. Там.       — Ду-у-ду-у?       — Не знаю, — повторяет озадаченно. — Отец любит, — Куан не знает, как проще донести мысль до своего маленького друга, — заставлять других делать что-то за себя. Например, оплачивать свои покупки. Моракс умеет создавать золото не из чего, прямо из воздуха, но при этом не имеет кошелька. Разве это не забавно? — он не ждёт какого-либо ответа на свой вопрос.       Куан ступает вперёд, по мерцающей на солнце коррозии. Та скрипит под его ногами, рассыпаясь пеплом. Плесенник торопится за ним, используя дендро энергию. Цепляется мягким тельцем за предплечье юноши, подстраиваясь под его уверенный, тяжелый шаг.       Если идти без отдыха, — начинает размышлять Куан, — и сна, не отвлекаясь, то можно будет ступить за земли Ли Юэ уже через две недели. Осталось только выбрать нужный и самый короткий путь: до Разлома и каменного леса Гуюнь, к горе Тяньхэн. Это займет ещё неделю. Все зависит от погодных условий.       — Ду-у-ду? — выдаёт робко плесенник; закруглённый кончик его мягкой шапки щекочет Куана под подбородком.       — Ты прав, друг мой. Нам незачем так спешить. Не сейчас, — чешет плесенника под мягкой мордой, — не теперь. Мы должны предупредить друзей о нашем путешествии. Они же будут волноваться. Конечно, будут. А это ещё два дня пути, — угрюмо.       Моракс определенно чего-то хотел от него, используя столь радикальный способ, как сломать один из артефактов, якорь, что являлся печатью скрепившим их контракт. Часы невозможно было украсть, потерять или передать кому-то другому.       Куан бросает рюкзак на землю и надевает накидку, застегивая под горлом с помощью золотой броши. Натягивает капюшон, пряча под ним свои костяные рога, что венцом украшали голову. Складывает пальцами печать концентрации, заставляя вспыхнуть прикрепленный к ремню брюк гео глаз бога, используя вшитые в подкладку накидки бумажки с письминами сокрытия и маскировки.       — Держись крепче, — просит он дендро плесенника, перекидывая через плечо лямку рюкзака.       Дуу-дуу верещит громко, зацепившись за ткань накидки. Используя гео энергию, Куан подпрыгивает вверх, отталкиваясь подошвой своих ботинок от призванных, мерцающих бледно красным, камней. Куану приходится придерживать край капюшона двумя пальцами, чтобы его не сорвало с головы. Цепляет на плесенника щит, чтобы тот, упавше, не разбился. Перепрыгивая с камнями на камень, они медленно подбирались к городу, к центру науки.       Закатное солнце слепило глаза. Дуу-дуу умоляет Куана спустится вниз, на землю и продолжить дальнейший путь обычным, человеческим способом. Куан смеётся.