***
«…Спасибо моим родителям за все, что дали мне в этой жизни. Вы всегда поддерживали и направляли меня, помогали советом. Мам, я люблю тебя. Пап, я иду к тебе и надеюсь скоро побросать с тобой мяч!..» Жизнь Теда представляла собой череду размеренных, распланированных этапов: школа, футбольная секция, учеба в университете, хорошая работа с перспективами в адвокатском бюро - словом, настоящая родительская радость. Иногда Тед ловил себя на мысли, что это все не совсем его, он будто персонаж игры, который отрабатывает определенный сценарий. Такие мысли отступали, когда Тед видел гордость в лучистых голубых глазах своей мамы. Она интересовалась любыми его успехами, причитая, как был бы рад отец и как жаль, что он не видит Теда сейчас. Маму Тед навещал почти каждую субботу. В один из таких дней его разбудил телефонный звонок сестры. Сквозь всхлипы и невнятное бормотание Тед разобрал: «Мамы больше нет». Не выдержало сердце. Ночью забрала скорая, но спасти не смогли. Все это Тед узнал намного позже, но не сразу смог осознать. Глаза оставались сухими, в груди разрасталась пустота. Для церемонии прощания нужна была мамина фотография, и Тед полез в комод в поисках подходящей. Взгляд зацепился за его собственную предсмертную записку. Деревянными пальцами Тед вычеркнул строки, предназначенные родителям, и забыл об этой глупости на долгие недели.***
«…Моему другу Чаку. Я знаю тебя тысячу лет. Помнишь, с чего все начиналось? Ты потащился на другой берег залива, пришлось играть в Аквамена и спасать тебя. Сколько с тобой пережили, не описать. Ты мне как брат, Чак (спасибо, что мы не в Алабаме, ха-ха)…» Уход мамы поломал размеренность жизни Теда. Это была не первая смерть, с которой он столкнулся, но чувство разбитости и растерянности не проходили. Когда после долгой болезни ушел отец, Тед взял на себя роль главы семьи, утешал маму и сестру, решал насущные вопросы. Сейчас же в смерть второго родителя верить не хотелось. Хотелось быть сильным, но отчего-то не получалось. - Тед, как ты справляешься? – спрашивали на работе, видя его подавленность. - Тед, ты в порядке? – интересовались коллеги, когда он начал забывать важные детали и опаздывать на встречи. - Теодор, зайдите ко мне, - вызвал начальник. - Вы пропустили важные… если бы это был единичный случай… понимаю ваши обстоятельства… развалили дело… не допустимо, - слова долетали до Теда будто издалека. Разве это сейчас важно? Собирая свои вещи в коробку, Тед, как и часто в последнее время, задавался вопросом, что находил раньше в своей работе. В чем смысл? Удовлетворение от оправдательных приговоров и интерес к новым прецедентам давно ушли, уступив место скуке и рутине. Тед собирался зайти на кухню, чтобы забрать свою кружку «Крутой адвокат», когда услышал приглушенное: - …наконец-то. Теперь меня повысят, дорогая! А этот маменькин сынок пусть катится… - Чак прервался в середине фразы. Гнусно ухмыльнулся, попросил перезвонить и продолжил, обращаясь к Теду: - Что? Ты еще и подслушиваешь? - Прости, братан, я что-то совсем расклеился, - Тед не хотел думать, что он услышал то, что услышал. Это ведь не про него говорит его лучший друг, верно? - Ты думал, так приятно быть вечно в тени? Слушать, какой ты замечательный и идеальный во всем? Я так заколебался, ты бы знал. Какой Тед распрекрасный, подружись с ним, Чакки, он далеко пойдет! Да что в тебе такого особенного, я за столько лет и не понял, только смотришь свои заумные киношки и читаешь задротские книжки. Нихрена не сделал, а повысили все равно тебя! – продолжал Чак. – А сейчас ты жалок, «братан». Тед не выдержал, и в Чака полетел кулак. Кружка, подаренная лучшим другом, разлетелась на куски. Когда Тед дома искал бинты и перекись после безобразной драки, увидел записку. Чака вычеркнул со злостью.***
«…Моей сестре Люси. Я старался быть хорошим братом, надеюсь, получилось. Теперь ты в надежных руках, передавай привет Джо! Он мировой мужик…» Вот уже второй месяц Тед жил в доме своей сестры и ее мужа. Об отвратительной драке стало известно многим в адвокатских кругах, работу найти не получалось. Собственный дом был в залоге у банка, его пришлось продать. Казалось, жизнь развалилась на куски, но Тед не прекращал попытки собрать ее, как паззл или конструктор. Все, к чему он привык, будто осталось в далеком летнем вечере. Вспоминать об этом было больно, ведь там был Чак и еще была жива мама. Люси явно тяготилась его присутствием, было видно, что брат стесняет молодую семью. После каждого неудачного собеседования Тед становился все более угрюмым, сестра и ее муж перестали беспокоить его вопросами. Тем больше удивился Тед, когда одним вечером Люси вернулась после встречи с подругами и с порога набросилась с криком: - Ты! Это твоя вина! Из-за тебя мама…Видела тебя с каким-то парнем! Вы целовались! Конечно, она не могла пережить такого позора… В тот вечер было сказано много ужасных слов. Тед не оправдывался, он и вправду в ту пятницу познакомился с приятным парнем, целовался с ним на крыльце бара и с радостью записал его номер. Эта часть его жизни никак не вписывалась в понятный уклад, привитый родителями, потому делиться своими предпочтениями с родными Тед не спешил. И не зря, получается. Спешно собрав вещи, что первыми попались под руку, Тед ушел из дома. Поезд метро вез Теда вдаль от дома сестры, от всего, что он когда-то любил. В рюкзаке обнаружилась злосчастная записка. Огрызком карандаша Тед вычеркнул строки для своей сестры. Ей наверняка будет противно, если он к ней когда-нибудь обратится.***
Тед не помнил последних нескольких дней. Он скитался по незнакомым улицам города, находил ночлег в хостелах, не знал, когда в последний раз мылся и ел. Бродил без цели и не замечал ничего вокруг. В груди была не просто пустота. Какая-то страшная, неведомая горечь и темнота клубились внутри. Было противно смотреть на себя, противно ощущать, что он все еще здесь. Все, все, что случилось – это только его вина. Он подвел маму, родителей, подвел сестру. Опозорил их, очернил, это он убил свою маму. В безымянном кафе Тед прихватил газету и бездумно листал ее, сидя в вагоне метро. Какой-то пассажир заглянул через плечо: - О, смотри-ка, еще двое! Что ж им не живется, - сказал молодой парень, который ехал на сидении рядом. Тед не заметил, когда тот подсел. - Чего? - Ну, мост этот. Вот тут новость у тебя, слышал, власти планируют закрыть часть моста для самоубийц на реконструкцию, чтобы предупредить новые жертвы, - тыкнул в заголовок парень. - Какой мост? – соображалось медленно, но главное Тед услышал. – Где он? - Да на той стороне, за заливом, - ответил парень, не подозревая, какую подсказку дает. – Честно, никогда не понимал, что движет такими людьми. Все ведь можно решить. Услышав это, Тед горько рассмеялся. Наверняка он выглядел ужасно, да еще и вонял. Но этот комментарий что-то всколыхнул. - Ага, как же, все. Знаешь, иногда человек оказывается в полном дерьме. - Все так. Но подумай сам. Ты жив, здоров, и уже знаешь, как плохо бывает, - бросил парень, будто что-то о нем знал, и выскочил в закрывающиеся двери. Тед долго думал, прослеживая схему станций метро до того самого моста. Ехать нужно было до конечной. Решившись, сложил газету и засунул ее в карман рюкзака. В том же кармане обнаружилась потертая исчерканная записка. Тед совсем позабыл о ней. Развернул листок, прочитал. Впервые за много дней посмотрел на свое отражение в грязном стекле вагона. Тед издал невнятный звук, скомкал записку в кулаке и вышел на ближайшей станции. «Человеку, которого я люблю. Мы еще не знакомы, а может, уже встречались. Мне хотелось бы тебе сказать: ты замечательный. Сейчас я еще не знаю, кто ты, но верю, что радовался каждой минуте с тобой. Ты делал мою жизнь ярче, лучше, ты понимал меня как никто. Спасибо, что был всегда рядом. Я тебя люблю».