Кем мне доля выдала скитаться по миру, Чётом или нечетом поставит на игру В чёрном или в красном изваляться – Крестями да пиками исколотые пальцы. Ни добра, ни худа от дороги не прошу. Белый снег за воротом, на небе белый шум. До ворот петровских не сбавляя ход. Мимо скачут всадники – четвёртый подвезёт.
Горячий песок, просачиваясь сквозь пальцы, позволяет точно определить, в какую сторону дует ветер. Легкий бриз свежести слишком остро чувствуется на разгоряченной коже лица. Сознание играет с ним злую шутку, рисуя перед глазами мужчины чудные образы: тень ветвистых пальм, чистейшая родниковая вода и тишина, которой так давно не хватало на душе. Олег открывает глаза и понимает, что стоит посреди оазиса. Зеленый цвет травы слишком больно режет по глазам, а звук прохладной воды так и манит к себе. Ему кажется, что он в бреду, ведь только такое оправдание он находит на свои дальнейшие поступки. Мужчина быстро снимает с себя одежду, оставляя оружие рядом с берегом, и ныряет в воду. Вода дарит успокоение и охлаждает разгоряченное тело. Олег старается как можно дольше пробыть под водой, наслаждаясь этим чувством, но как только понимает, что воздуха в легких не хватает, всплывает. Сердце делает кульбит, когда, проморгавшись от влаги, Олег видит силуэт перед собой. Тонкие пальцы, украшенные золотыми украшениями, крепко сжимают оружие, направляя дуло на Олега. Тонкое тёмно-зеленое одеяние, доходящее до пят, скрывает за собой женский силуэт. Лёгкая ткань прикрывает лицо силуэта, и единственное, что Олег может рассмотреть — темно-карие глаза. В голове Волкова стучит лишь одна мысль: «сейчас он умрёт». Его собственная беспечность с минуты на минуту способна погубить его. Волков завороженно смотрит на то, как силуэт перезаряжает оружие и направляет дуло на него. Инстинкты кричат о том, что он должен бороться, обезоружить, сдать врага властям. Но инстинкты словно сломались, из-за чего тело, словно камень, стоит на месте, не двигаясь. — ابحث عني, — женский голос, словно патока растекается по его сознанию. Выстрел Олег просыпается с криком. Сердце в груди стучит с бешеной силой. Рука прикасается к месту, где должно быть ранение от пули. Олег смотрит на это место и понимает, что там пусто. Нет ни крови, ни дыры в груди. — Волче? — мужской голос окликает Волкова, и остатки сна уходят на второй план. Олег снова возвращается в реальность. Понимает, что снова находится на пыльном холодном полу полуразрушенной глинобитной хижины, в которую они с отрядом забежали, прячась от террористов, окруживших их в кольцо. — Всё в норме, — Олег трёт глаза рукой пыль пустыни чувствуется на губах и скользит взглядом по маленькой комнатушке, — Как у нас дела? — обращается к мужчине, сидящему напротив. Того часто путали с Волковым: смуглая кожа, те же тёмные волосы, борода, схожая комплектация тела. Только глаза тёмные. — Если не считать того факта, что мы в западне, то всё гуд, — усмехается мужчина и осторожно поднимается, чтобы взглянуть в окно, — Хотят взять живыми, суки, — он садится обратно на пол, опуская винтовку на колени. — Прорвёмся, Ярый, — Олег начал понимать, что вся эта вылазка была обречена на провал с самого начала, — Бывало и хуже, — их слишком быстро взяли в кольцо, из-за чего пришлось бежать. Они потеряли по пути несколько бойцов, а сопровождающего и след простыл, когда стали слышны первые выстрелы. Волков не сомневался, что тот предатель. Такое уже бывало. — Слышь, голубки, — отзывается третий из их компании, — Не знаю, как вы, а я тут подыхать не собираюсь, — мужчина поправляет рукой светло-русые волосы, пачкая те кровью, и тихо матерится, испытывая боль. Слишком глупо подлез под пулю и теперь понимает, что с такой кровопотерей осталось совсем немного, — Перед тем, как эти суки нас окружили и вырубили связь, я успел подать нашим сигнал, — усмехается мужчина, — Скоро здесь будет громко, — стоит только это произнести, как вокруг начинают слышаться взрывы, — Кажется, твоя лиса снова забрела на минные поля, а, Волче? — мужчина смеется и крепче сжимает в руках автомат. — Красава, Пташ, — единственное, что успевает произнести Волков перед тем, как крышу их убежища сносит взрывной волной.***
— Пташ в рубашке родился, — произносит медбрат, когда после долгой и изнурительной перестрелки и дороги обратно на базу, Волков заходит в медчасть, чтобы узнать, как дела у его друга, — Даже заражения не было. Везучий сукин сын, — густые рыжие брови хмурятся, когда мужчина делает ещё одну затяжку, — Уже просится обратно на поле. — Пусть отлежится хоть недельку, а там посмотрим, — Олег тяжело вздыхает, — Если будет рваться, можешь привязать к койке, — последняя фраза заставляет Волкова улыбнуться. Птицын настоящая фамилия Пташа был хорошим мужиком, живущим по справедливости и не скрывающим своё недовольство, если кто-то поступал не по совести. Птицын был отличным снайпером, который подписал контракт во второй раз. — Добро, — произносит медбрат, выбрасывая сигарету в урну, — Было приятно поболтать, Волче, — тянет руку Волкову, и тот в ответ её пожимает, — Но нужно возвращаться к моим не маленьким, но очень капризным пациентам, — усмехается и скрывается за дверьми санчасти. Волков поднимает голову вверх, смотря на безоблачное небо. Ему кажется, что оно ни капли не изменилось с того самого первого дня, как Олег приехал сюда. В Сирию. В край бесконечных пустынь, палящего солнца и наследия древних культур, которое вот-вот может исчезнуть с лица Земли из-за кучки радикально настроенных террористов. Он решил поехать в Сирию почти сразу же после окончания службы в армии. Помнит, как Серёжа, крепко обняв, не хотел отпускать его в аэропорту, когда регистрация на рейс вот-вот должна была закончиться. Они созванивались каждую неделю. В палаточном городке была парочка мест, где кое-как пробивалась связь. Рассказывали последние новости друг другу. Сережа с воодушевлением рассказывал про новые идеи развития соцсети, а Олег как начал привыкать к такому жаркому климату и что подружился здесь с парочкой обалдуев, как и он сам. Волков не стал рассказывать Разумовскому, как еле выжил, проходя через акклиматизацию в первую неделю нахождения здесь. Олег был уверен, что обладает крепким желудком и хорошим иммунитетом. В детдоме болел очень редко, а если и заболевал, то через день был как огурчик. Он провалялся почти две недели в полубреду с нескончаемой рвотой, головокружением и температурой под сорок. Его не переводили в медчасть, акклиматизация была у многих «первачков», поэтому медработники базы приносили лекарства каждому болеющему к постели. За эти две недели Волков существенно похудел, щеки впали, а мышцы, нагнанные во время тренировок, ссохлись. А привычный блеск в глазах начал напоминать нездоровый и чуть ли не бешеный. Потом стало полегче. Он начал потихоньку возвращаться в форму и через какое-то время наверстал упущенное. Закаленное жарким климатом тело теперь могло легко выдерживать тяжелые нагрузки, длинные броски под адски палящим солнцем в амуниции, которая весила почти столько же, сколько и сам Волков. Теперь его можно было легко спутать с местными жителями городка, находящегося через несколько километров от военной базы. Волков отрастил бороду, чтобы было легче затеряться среди гражданских, а, и до того, смуглая кожа приобрела более тёмный оттенок загара. С одной такой очередной вылазки Волков притащил маленького раненного фенека. Маленькая пустынная лисичка по случайности забежала на минное поле и после того, как наделала шума на базе, выбежала на дорогу перед машиной Волкова и его команды. Они решили проверить, кто же там захотел на рожон залезть на базу. Лисенок дрожал и скулил от боли. Все уже решили, что зверька спасти не удастся, слишком сильно поранился от осколков. Но Олег решил попробовать помочь зверушке. Она чем-то напомнила ему Разумовского: тот же хитрый взгляд и рыжая яркая шерстка. На базе выжившему лисенку дали имя Акиль, что в этих краях означало разумный. Зверек стал жить в палатке Волкова, периодически гулял на территории базы и за ней, но всегда возвращался к человеку, который его спас. Палаточный городок их базы в первые дни навевал Волкову воспоминания тех дней, когда они с ротой и командиром жили в палатках во время учений. Только здесь кровати и обустройство шатров получше: деревянные двухэтажные кровати, на которых лежали тонкие матрасы, санузел, установленный внутри, даже кое-какой душ, который спасал во время слишком жарких дней. Волков усмехается, вспоминая, как Пташ, веселый и гордый собой, забежал в шатер с криками «добытчика встречайте!», держа в руках старенький, потрепанный жизнью вентилятор. Тот, к огромному сожалению, проработал недолго, но всё же какое-то время спасал их в знойные от жары дни. Волков проходит мимо отведённых зон для тренировок. Некоторые новички, несмотря на знойную жару, упражнялись на брусьях, периодически споря между собой, кто сколько сможет отжаться. Он заворачивает в сторону столовых, откуда исходит безумно аппетитный аромат, и организм, который слишком долго был оторван от нормальной еды, начинает подавать недвусмысленные знаки. Волков сейчас готов съесть слона и закусить маленьким барашком. — Есть хорошие новости по поводу нашего пропавшего сопровождающего, — мужской голос вырывает Олега из иллюзий о приятном и вкусном ужине. Волков поворачивает голову и видит довольное лицо Свята. — Рассказывай, — голод сразу уходит на второй план, когда другие инстинкты начинают затмевать сознание. Кровавое помутнение накрывает ненадолго, Олег уже привык сдерживать это ощущение во время спокойной и размеренной службы здесь, но вот когда они в поле – лучше под руку ему не попадаться. — Та, что рассказывать, здесь лучше это видеть, — усмехается мужчина и кивает в сторону одного из ангаров, где периодически они держали в плену языков, — Пойдем, Волче, будет весело, — Свят нравился Волкову. Они почти сразу же спелись и стали неразлучными друзьями. Ярый был безбашенным и неунывающим никогда человеком, словно ему всегда пятнадцать, а не тридцать с хвостиком. На родине его ждала семья: прекрасная и любящая жена и двое маленьких дочек, которых он любил всем сердцем и хотел дать им намного больше, чем дали ему родители когда-то, совсем давно. Он был отличным снайпером и хорошим другом, — Я к маменьке родной, с последним приветом, — Свят весело напевал себе под нос, когда они заходили в ангар. Его привычка петь песенку из старого советского фильма во время налетов сначала вводила в ступор, а потом Олег начал ощущать некий флер в этом. Слишком правильно она вписывалась в такие моменты, — كيف حالك, صديقنا العزيز? — Ярый подходит к сидящему на металлическом стуле арабу и с силой сжимает плечи тому. — هل هناك أي شيء تريد أن تقول لنا? — Олег опирается на стол, стоящий рядом, где лежала парочка ножей. Видимо, забрали во время обыска, — أو هل تعتقد أن شعبنا كان أغبياء لدرجة أنهم لم يتمكنوا من وضع اثنين زائد اثنين معا? — Волкову жалко смотреть на сопровождающего. Тот, видимо, слишком быстро бежал, чтобы сдаться им, что из-за случайных падений во время бега счесал себе щеки и разбил губу. Такое бывает в их мире. Олег не сомневается, что одно из падений зацепило и парочку ребер. — لا أفهم ما الذي تتحدث عنه يا أخي., — араб кривится от боли и смотрит на Олега. — أخي. كيف أحب ذلك عندما, خوفا على بشرتك, تبدأ في تذكر روابط الدم , — Свят обходит вокруг и становится лицом к сопровождающему, — أكرر مرة أخرى, الذين لم تتحول لنا في لوكم كانت تدفع لك? — мужчина начинал злиться, и Олег полностью поддерживал его в этом. Ему самому не нравилось то, как местные начинали трястись за свою шкуру только тогда, когда уже всё пылало и обратного пути не было. — لم أخبر أحدا بأي شيء., — араб продолжал отнекиваться, и это начинало действовать на нервы. — فليكن. منذ أن كنت ابنا صالحا لله, أعتقد أنه سيرحب بك بكل سرور بين ذراعيه , — Олег перезаряжает пистолет и направляет дуло на горе-сопровождающего. Одним предателем больше, одним меньше. — إذا قتلتني ، أنت لن تعرف أين تلك الكلاب البوليسية لك هي. — мужчина усмехается, будто знает, что его жизнь пощадят, чтобы узнать более конкретную информацию. Как же Волков не любил эту часть своей работы.***
— Если это засада, я первым делом, как вернемся на базу, пристрелю этого кретина, — Свят в бинокль рассматривает место разворачивающихся событий и тихо материться про себя, видя парочку террористов, которые что-то в спешке грузят в грузовик. — Но для начала нам нужно проверить всё, — Олег смотрит в свой бинокль, стараясь как можно тщательней разузнать обстановку, — Странно, конечно, что руководство ничего не знает об этой экспедиции. Что им никто не сообщил, — они пошли вдвоем, чтобы не привлекать большое внимание и чтоб было легче затеряться среди террористов. — Есть вероятность, что МИД дал добро на это при наличии своего сопровождения, — мужчина убирает бинокль в карман и устраивается поудобнее на разгоряченном от солнца песке, — Поэтому нашим не сообщили и не стали запрашивать подмогу. Меня больше интересует, какого хрена эта экспедиция тут забыла? — Я думаю, мы это сможем узнать только тогда, когда найдем эту группу. Если она есть, — Волков тоже прячет бинокль в карман и берет в руки автомат, — И если из них кто-то выжил, — Олег пожимает плечами, когда видит, как Свят закатывает глаза. — Я поражаюсь твоему оптимизму, Волче, — мужчина надвигает сильнее ткань на лицо и вот местный житель очередного поселения рядом с базой, — Пойдем? — Итоги вылазки следующие, — Олег делает глоток воды и смотрит на командира. Они со Святом около часа назад вернулись на базу, — Один трехсотый, которым является профессор кафедры востоковедения МГИМО, два двухсотых в лице охраны, которая была приставлена к экспедиции от нашего МИДа, — Олег переворачивает отчет о вылазке, написанный, правда, на коленке, и который позже надо будет оформить должным образом. Но лучше хоть что-то, чем ничего, — Поселение террористов было малочисленным, больше похож на перевалочный путь, — Олег слышит, как хмыкает командир, и поднимает глаза на мужчину напротив. — Олеж, — мужчина лет пятидесяти, снимает очки с лица и кладет те на стол, — А что насчет кучи двухсотых террористов? Или запроса Свята о ракетном ударе? — на лице командира играет улыбка. — Иван Васильевич, — Олег чувствует себя маленьким мальчиком, — Так получилось…— нет, он действительно вернулся в детство, когда они с Сережкой влезли в драку и стояли у директора детдома в кабинете, слушая, как их отчитывают за плохое поведение, — Мы не хотели сообщать о серьезности ситуации, так как информации было слишком мало и она могла быть ложной. Думали справимся своими силами, — Волков замолкает на мгновение и смотрит на командира. Иван Васильевич стал для Олега кем-то вроде кумира и человеком, на кого он бы хотел равняться. Добрый, понимающий и просто прекрасный руководитель, который держит всю их базу в ежовых рукавицах. А они ж с пацанами те ещё обалдуи, и нервы треплют периодически Васильевичу знатно. Как он никого из них не пристрелил, до сих пор остается загадкой. — Ладно, — усмехается командир, — Продолжай. — Профессор сейчас в госпитале. Мы запросили вертолет в столицу. Ранение несерьезное, но есть вероятность того, что ему могли нанести увечья, которые могут усугубить состояние внутренних органов, — Олег вспоминает, как во время транспортировки у профессора была выражена явная отдышка и бледная кожа, — Существует вероятность сломанных рёбер. Плюс парни диагностировали у него легкий сердечный приступ, — Олег вспоминает, в каком виде они нашли профессора и как тот, словно за соломинку, схватился за Свята и не отпускал его руку до последнего, пока его не уложили на больничную койку, — Профессор утверждает, что с ним было ещё три человека. Один парень и две девушки, — Волков отчётливо помнил, сколько обречённости было в голосе профессора, когда он просил найти девочек, которых забрали. Зная менталитет обитателей данных мест, оставалось лишь просить всех известных богов, чтобы с теми всё было в порядке, — Парни сейчас пытаются восстановить файлы с камеры, которую нашли у профессора, чтобы выудить фотографии пропавших. Стоит только произнести эти слова, когда в кабинет командира заходит один из связных, неся в руках распечатанные фотографии экспедиции. Связной уходит, а Олег подходит ближе к столу и всматривается в фотографии: на одной профессор вместе с каким-то молодым парнем рассматривают карты, на второй – молодая девушка позирует на фоне одного из оазисов. Олег обращает внимание на третье фото, и его словно бьет током. Он резко дёргается подальше от стола и пытается успокоить бешено стучащее сердце. Командир вопросительно и непонимающе смотрит на Волкова, но ничего не спрашивает ожидая. Твою мать. Только не это.