Мир и Костëр

— Ты мой самый лучший, невероятно талантливый напарник! — говорит Милк, положив руку на чужое плечо. Яму хотелось отпрыгнуть, зарычать и что-нибудь разбить, но он только зло усмехнулся, отвечая простым лаконичным "спасибо". Милк всегда был таким, на протяжение всех их совместных путешествий и сражений. Добрый до невозможности, яркий, блистательный — настоящий кумир для всех вокруг. Даже драться с ним во время спаррингов было немного неловко — Яма постоянно преследовало ощущение, что он какой-то монстр, ни за что избивающий невинного старичка или глупого щенка. Но, конечно, радости от хорошей драки это не уменьшало: Милк умел сражаться и делал это с полной отдачей. Идеальный светлый образ в голове Яма нарушался одной очень неприятной чертой. Милк, кажется, любил вообще всех, но только образ Дарк Чоко выделял в особенности. Яму этого Дарк Чоко хотелось по стене размазать до состояния муки, так, чтобы Милк не признал своего кумира; не заслуживает этот злодей такой чистой фанатичной привязанности. Ям не был для Милка особенным, и когда ему в очередной раз на это указывали, моментально впадал в ярость.

***

Они перебирались через Гигантский Ледяной хребет, держа курс на Снегопадную деревню. Сложная неоднородная местность и невероятно холодная и изменчивая погода не позволяли кому-то кроме закалëнных бойцов оставаться в этих местах надолго, поэтому в своём путешествии напарникам ещё не встретилось ни одного печенья. Ночевать всегда устраивались ещё до захода солнца, заранее подбирали самое безопасное место и таскали дрова для костра. Спали по очереди: приоритетом было поддержание огня. Когда костëр был разведëн, Милк с довольной улыбкой вернулся на своë место, привычно притираясь к фиолетовому боку. Они часто делали так, чтобы греть друг дружку, а Ям к тому же имел повышенную для обычного печенья температуру. Вокруг страшно выл ветер, а метель временами заносила столпы снега в их неглубокую пещеру. — Не могу дождаться встречи с жителями деревни, — доверительно шепнул Милк. — А вдруг они тоже видели Дарк Чоко? Тогда они, может, знают, куда он подевался потом... — Снова ты об одном. — Но ведь это просто невероятно! Дарк Чоко будто живой герой из книги, который всегда... — Милк, я сейчас проломлю головой стену пещеры, если ты не прекратишь. Ям разозлился, как это всегда бывает, мгновенно. Кому захочется в сотый раз выслушивать о каком-то стрëмном печенье от своего друга? Милк, конечно, пропустил его слова мимо ушей, продолжая рассказ: — ...всегда приходит на помощь нуждающимся! Может, он умеет летать? И он точно умеет чувствовать, когда кому-то нужна помощь, иначе как он всегда оказывается в нужном месте в нужное время... — Ты видел его раз в жизни! — не выдержал Ям. — Тебе откуда знать, что он везде успевает? — А как может быть иначе? Это же сам Дарк Чоко. Костëр трещал горящими брëвнами, а Ям гневно сжимал кулаки. Вот-вот он сорвëтся и выбьет из напарника всю дурь. — Что с тобой, Ям? — Милк отодвинулся и с беспокойством заглянул другу в лицо. — Ты вдруг стал горячее. Что-то случилось? Ям в ответ посмотрел с такой злобой и яростью, что любой другой уже давно уполз в самый дальний край пещеры. Милк же только тепло улыбнулся, кладя свою холодную ладонь на чужую макушку. — Иди сюда, — он надавил сильнее, почти роняя Яма себе на колени. — Так тебе станет прохладнее? Ям молчал, и Милк, хмыкнув, отвëл взгляд: — Знаешь, проходить через все эти трудности одному было бы очень грустно. Спасибо, что остаёшься рядом. Из нас с тобой получилась отличная команда! Из непроглядной снежной пелены на мгновение выглянула луна. Вместе с отблесками костра она пробежала по лицу Милка и исчезла, оставляя за собой какое-то странное призрачное ощущение. Ям терпеть не мог все эти тонкие лëгкие мысли, которые даже поймать толком не получается, но разозлиться не смог. Милк сидел и гладил его по волосам, другую руку в успокаивающем жесте уложив на плечо. Он молчал какое-то время, но потом продолжил свой монолог про кумира, и рука на плече одновременно с этим незаметно пришла в движение. Ям прошёл через ад ведьминой печи, родился буквально из огня, но никакой жар той каменной утробы не мог сравниться с липким чувством злобы и зависти не к печенью даже, а к какому-то выдуманному образу, который его друг лелеял больше, чем что угодно в реальном мире. Ям не был для Милка особенным, он просто попадал под всепрощающий свет своего напарника, как сотни других печений, которые они встречали по пути. Ям зажал уши ладонями. Так, пока ничего не слышит, он может представить, что нет в мире никакого Дарк Чоко, нет вообще никого, кроме них, и вся земля создана только чтобы они бродили по ней и Милк улыбался каждой новой долине, каждой реке, а Ям привычно рушил деревья своей булавой и каждый вечер зажигал им единственный на всём материке костëр. Чтобы они сидели, как сейчас, и Милк болтал об их приключении и о Яме, а глаза его чтобы всегда глядели не куда-то вдаль, в попытках разглядеть тëмный силуэт, а прямо сюда, на Яма, ловя его ответный счастливый взгляд.