***
Лучший подарок для художника — это принятие его творчества, а для работяги — зарплата и хорошая обстановка дома. Дима, как не странно, чувствовал себя художником-работягой, потому что нужда во всём этом у него была больше, чем в воздухе. Он никогда бы не подумал, что во время работы он будет занят не тем, что он рисовал, а что волновало его дома. Может это было вызвано сломанным графиком сна и нарушенным утренним ритуалом с завтраком, может дело было в том, что сегодня он не увидел двух котят, которых он обязался перед самим собой подкармливать. Может всему виной был тот порыв рисовать Августа, но об этом он думал в последнюю очередь. В конце концов, кого-кого, а винить практически незнакомца было бы очень странно. Которого он сегодня, слава всему, не видел, и кажется, не увидит до конца дня. И так, за ожиданием обеденного перерыва парень пробыл за работой где-то часа три, вырисовывая на стене тучи, с большой скурпулезностью каждую тень, пока не услышал звук походки на туфлях. Дима даже не смел сомневаться в том, что это скорее всего была Мария. Одета она была сногшибательно, по меркам среднестатистического жителя Петербурга. Красный идеально выглаженный костюм, подчеркивающий стройную фигуру, чёрный топ-корсет, отделанный кружевом и вышивкой такого же цвета, туфли на высоком каблуке и солнцезащитные очки. В сравнении с достаточно холодными и неброскими цветами вокруг Мария выделялась слишком сильно, но её это, видимо, вообще не смущало. Вчера точно так же выглядел и Август. Также уверенно и статно, по сравнению с окружением вокруг. — Здравствуй, Мария, — Дима доброжелательно улыбнулся и спрыгнул со стремянки, чтобы пожать девушке руку, но та никак не отреагировала и так и продолжила стоять на месте, совершенно игнорируя художника перед собой. — Мария?.. — спросил он уже тише. Мария так же без слов отошла подальше от граффити, выглядя, как тот самый критик, который одним только взглядом говорит, что он тут самый главный, а вокруг него плебеи и жалкие отбросы. Дима не хотел переходить на подобные сравнения, но иначе описать слегка повернутую набок голову и прищур было не в его силах. Несколько раз она задерживалась на нём самом, на что тот отвечал неловким недоумением и интересом одновременно. Он чувствовал себя слишком неловко от того, как пристально Мария вглядывалась в практически законченные тучи и отражения ангела и почти не двигалась. Парню уже казалось, что это будет длиться вечно, пока девушка наконец не прекратила пялиться на стену и перевела взгляд на него. — Дим, скажи честно, у тебя всё нормально? — спросила Мария, скрестив руки на груди. Выглядила она при этом максимально возмущенно и недовольно. — Д-да! Вроде всё хорошо, не жалуюсь. — А мне кажется, что тебе что-то очень мешает работать. Она решительно двинулась к парню, снимая по пути очки. Сложив их и схватив парня за руку, девушка отвела его подальше от граффити. — Понимаешь, в этом, — она указала очками на стену. — Не чувствуется душа и отдача. Здесь нет… Грации, понимаешь? Ты же художник, ты же понимаешь, к чему я? Дима секундно поморщился от последней фразы, но, собрав всю волю в кулак, он аккуратно скинул чужую руку с своей, не акцентируя внимание на собственном недовольстве ситуацией. Очень сомнительной, к слову. — Ну, это естественно, она же не зако- — Я не про это, Дим. — перебила она, поставив к губам парня руку. — Не пойми неправильно, но даже в твоих скетчах чувств больше, чем… В этом. Да, она подразумевает, что чувств в ней предостаточно, но такой эмпатичный человек, как я, понимает, что здесь нет ничего, уж извини. Дима был, мягко говоря, ошарашен. Вот и называется, затирал вчера про чувства во время работы, а сегодня ему предъявляют за их отсутствие. Дима конечно никогда не жаловался на проблемы и поломки мыслительных процессов, но было странное желание после этого сходить провериться. — Я исправлю. Обещаю, это не займёт много времени. — вымучил из себя парень. — Очень на это надеюсь, — с сомнением потянула Мария, надев чёрные очки. — Сегодня ты свободен. Лучше… отдохни, разберись в делах и приходи завтра. Всё в рамках работы, понимаешь. Парень проводил девушку глазами, полными сомнения. Ему только что посоветовали реально разобраться в накопившихся делах или сходить провериться?***
Если состояние Димы последние два часа можно было как-то охарактеризовать, то это было бы всего одно слово. Сомнение. Именно оно, да. Было в этом слове и состоянии нечто такое, что отдавалось под рёбрами немыслимой тяжестью. От неё так и хотелось избавиться, но от любого действия, ведущего к такому исходу, становилось только хуже. Нет, Дима не был из тех, кто завидовал другим или особо ярко реагировал на чужое мнение. В конце концов, он в первую очередь был творцом своей жизни, её капитаном и водителем, но… Твою мать, что он сделал не так? Обычно, при общении с клиентами Дима всегда придерживался трёх правил: 1. Клиент должен чётко знать, чего он хочет; 2. Он (Дима) должен обсуждать любую проблему с клиентом и быть готовым всё исправить; 3. Обе стороны должны говорить друг с другом нормально, через рот. Дима знал, что Марии было нужно — философичное, отражающее суть чего-то высшего, важного и, самое главное, выполненное в рекордные сроки. «Выполнить-то выполню», — сказал он тогда в разговоре. — «Но без точной идеи возникнут проблемы.» «Тогда нарисуй то, что в твоём понимании важное». «Важное?» «Именно. Важное.» — смело заявила Мария, разведя руки в стороны, как делали обычно актёры в театре. Возможно, девушка реально была права, когда сказала, что в том, что он делал не было души. Что было такого важного и леденящего душу в работе с ангелом? Дима бы наверное ответил, что копьё — это идея, которая может даже в момент полного отчаяния вытащить из тьмы и направить в правильную сторону. Возможно, он бы сказал, что благодаря свету можно не только спастись, но и умереть. Но это только «наверное», а где же было чёткое и понятное объяснение проблемы? От одних только этих вопросов первые два пункта были разбиты в пух и прах, а о третьем и говорить было нечего. Нет души — нет контакта — нет смысла. Это всё, что понял парень из того разговора. До ушей Димы донёсся очередной штрих карандаша по бумаге. Он отвлёкся от размышлений о высоком, но перед глазами тоже не было ничего хорошего. Не то. Абсолютно. Вот вроде и поза была динамичной, и выражение лица умеренно живым, а парню наоборот показалось, что со скетчем что-то не так. Это был уже десятый, мать его, рисунок, и это точно не было тем, что Дима обычно делал. Как минимум он не прыгал с идеи на идею и не использовал грубые, отрывистые линии. Он даже обычно не давил на карандаш, а тут словно праздник какой-то. Он уже два часа сидел в кофейне неподалёку от отеля и пытался понять, что с ним не так, в то время как работа, на которую он пялился издалека, была не закончена и откровенно злила. Дима очень давно не испытывал подобных эмоций. Обычно он здраво воспринимал критику, какой бы необъективной она ни была, но в этот раз всё было иначе. Он, откровенно говоря, был готов забраться хоть на Эверест, чтобы ему сказали, в каком месте он просчитался и теперь сидел и ломал голову. И главное — почему? Из-за Марии? Да, она явно была не из робкого десятка, но парень имел иногда дела с таким хамлом, что некоторые нежные натуры могли расплакаться. На их фоне девушка была просто божьим одуванчиком. Во всей этой свистопляске, иначе Дубин не мог это описать, он даже не заметил, как за окном постепенно начинало вечереть, а на улице показался чёрный лимузин. Парень изначально не особо обратил на него внимание, но практически сразу после остановки из машины почти выпрыгнула девушка в официальном костюме и забежала в кофейню. На ломаном русском она начала что-то объяснять баристе, пока та пыталась успевать за мыслью возбужденной посетительницы, но для Димы это уже ничего не значило. Практически сразу со стороны водителя вышел седой высокий мужчина с бородой, направляясь к вышедшему за девушкой мужчине. Август. Диме на мгновение показалось, что это была галлюцинация. В конце концов, кто бы мог поверить в то, что такой человек мог остановиться и выйти именно здесь? Очевидно не Дубин, который теперь опустил голову, вцепившись взглядом за пустую страницу скетчбука. Бумага имела приятный, чуть пожелтевший цвет и с вкраплениями природных материалов. Для скетчей он был идеален, но на пустоту смотреть было сродни пытке, так что Дима потянулся за карандашом и ластиком. Кто там говорил, что Дима странный? Игорь? Вроде он, потому что никто, кроме него, так и не осмеливался сказать подобное прямо. Так вот, Дима Дубин странный, целиком и полностью. Судя по прекращению потока английской речи, девушка всё-таки объяснила, что ей было нужно, а кофейня вновь наполнилась звуками кофемашины и характерным приятным запахом. Даже дышать стало намного легче и парень выпрямился, увлечённо рисуя мужчину по памяти. Дима даже не заметил, как рядом со скетчем Августа в похожем на прошлый, но другом официальном костюме нарисовался и седой охранник с суровым выражением лица, и суетливая девушка, которую парень изобразил весьма схематично, но черты и по костюму можно было понять, что это была именно она. Улавливать эмоции и изображать их. Наверное, это было действительно тем, что Дубин умел делать одновременно безупречно и ужасно. Первое полностью выражалось в рисунках, а второе — в общении. Минутной вспышки ярости Юли или ехидства Игоря было достаточно, чтобы запомнить именно эти выражения лица и изобразить на бумаге, как воспоминание. Прекрасная способность, но навязчивое желание повторить эмоции Августа начинало откровенно напрягать. Дим, вы даже толком не знакомы, успокойся. Звук карандаша по бумаге прекратился в тот самый момент, когда волосы иностранца были заштрихованы, а Дима понял, что за ним наблюдали. И кто-то уже какое-то время сидел рядом с ним. Сколько уже раз он не мог поверить в происходящее за день? Дима, честно и откровенно, хотел бы взять тайм-аут, потому что сидящий рядом с ним Август — это верх, апофеоз. —… Мистер Август? — Дмитр’ий. — мужчина кивнул в знак приветствия, с интересом поглядывая на скетчбук, который Дима машинально закрыл и накрыл рукой. — Какая неожиданн’ая встр’еча, не так ли? — Да, пожалуй… — ответил парень, наблюдая за тем, как благородно Август закинул одну ногу на другую. — Я не застал Вас на работе сегодня. Признаюсь, это было sehr traurig для меня, но, в конце концов, мы встретились вновь и мне Interesting to know, что вы делаете здесь? — Да, действительно… — ответил парень, неловко почесав шею. Дима понятия не имел, что Август сказал в середине своей речи, но по интонации парень мог предположить, что это было нечто печальное для мужчины. А ещё он задал вопрос. Дима, ну, чего молчишь? — У меня… — «не жизнь, а катастрофа» — Произошли некоторые проблемы на работе, вот и сижу здесь, рисую посетителей и прохожих. Для практики, так сказать. — И делаете это втайне от них? — … Виноват, но я, честно, не хотел Вас отвлекать, мистер Август. Вы явно занятой человек, а возникать перед глазами со своими просьбами было бы… не вежливо. Мужчина понимающе кивнул, но от ощущения взгляда хищника Дима не только не избавился, оно только прогрессировало и сконцентрировалась на руке, которая покоилась на скетчбуке. Парень, уловив будущую тему для разговора, глубоко вздохнул и посмотрел на Августа в вопросительном жесте. В принципе, Дима был готов к тому, что иностранец заинтересуется рисунком его самого, и парню даже было не так стыдно его показать, как некоторые другие. И лучше Августу не знать, что Дубин нарисовал его ещё вчера буквально из-за ничего. — Дмитр’ий, позволите взглянуть? — Д-да, конечно… — пробормотал парень всё ещё немного смущённо и протянул скетчбук. В момент передачи их пальцы случайно столкнулись и Дима почувствовал лёгкий удар, чем-то похожий на ток. Очень странные ощущения. Но ещё более странно было наблюдать за тем, как Август, статно одетый, в чёрных перчатках и очках держал в руках потрепанный скетчбук и просто смотрел на рисунок себя. Губы мужчины снова тронула улыбка, но Дима был готов поклясться, что она была другой. В ней чувствовалось тепло и радость. Мимолетные эмоции, но парню было настолько приятно их увидеть, что он и сам не удержался от улыбки. — Dat is geweldig, у Вас явно талант, Дмитр’ий, — парень снова понятия не имел, что сказал Август, но одной интонации было достаточно, чтобы смутиться ещё больше, чем до этого. — Как и та р’абота, что у вас получается. I don't understand что их не устр' оило. Дима был готов встать и пожать Августу руку. Это было то, в чём он нуждался весь день. Поддержка. Не такая, какую могут дать друзья, а со стороны. Конечно, считать знакомого незнакомца лучшим критиком было не очень честно, но кого это вообще волновало? Уж точно не Диму. Он впервые за день наконец немного успокоился, чтобы более трезво оценить ситуацию. — Да… Это сложно объяснить, но… — Парень по привычке снял очки, чтобы протереть их. — Мария — дочь хозяина отеля, которая меня наняла, сказала, что в моей работе нет… ничего. Что она не живая, проще говоря. — «Не живая»? — с сомнением спросил Август, явно не ожидая подобную формулировку для описывания граффити. — В ней нет смысла. Нет того, что нужно по смыслу и чувствам, но что именно от меня нужно — не понятно. Мне самому толком ничего не объяснили и отправили отдыхать. Послали переделывать, проще говоря. — Эта Maria, действительно так сделала? Дима кивнул. Он и не думал лукавить в данном вопросе, рассуждая вслух. — Нет, но за время работы я понял, что и как работает. Есть типаж заказчиков, которым нужно здесь и сейчас, и неважно, каким образом это получится. Они сначала на всё соглашаются, а потом резко передумывают и тебе ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Обычно я от таких заказов отказываюсь сразу, но в этот раз… Всё просто пошло не по плану. Именно. Всё пошло не по плану с самого начала. Прочитав бы он запрос Марии раньше, то хотя-бы понимал, что от него примерно требовалось. По крайней мере, смеха от этой ситуации было бы больше, чем усталости и дня самопожирания. Именно самопожирания, потому что назвать это рефлексией язык точно бы не повернулся. А ещё он, кажется, слишком много сказал. Ещё и лишнего. — Извините, иногда меня заносит на монологи вслух. — поспешил извиниться Дима, заметив задумчивый взгляд иностранца на себе. — Je mag jе , не вижу в этом проблемы. — Август сдержанно кивнул и начал пить свой напиток. Парень почти сразу догадался, по наличию льда и кофе на донышке стакана, что напитком был холодный американо. Дима в это время ломал голову. В мыслях так и крутилась идея с рисованием людей, но не так, как до этого — прохожих. Было необходимо сконцентрироваться на чем-то определённом, одним. Одним. Одним… Думай, думай, Дима. Парень в очередной раз не заметил, как начал пялиться. И опять на Августа. Объективно, такого человека, как он, Дима бы рисовал с удовольствием, и это вовсе не было лукавством. У мужчины были те самые черты лица, сравнимые разве что с греческими богами, бюсты которых ему доводилось рисовать во время учёбы в университете. И тут до него дошло. — Модель… Точно, модель! — осознание встретило Диму с невероятным воодушевлением. Ему так и хотелось выкрикнуть «Как я сразу не догадался?!», но всё же сдержался. Даже странный взгляд от седого охранника, суетливой девушки, Августа и баристы абсолютно его не смутил, что было особой редкостью. Скромная натура Димы просто не могла дать разрешение на чувства в такой обстановке и с таким окружением, но ему резко стало на всё так плевать. Он переделает граффити. Обговорить это с Марией не будет большой проблемой, если та увидит, что парень загорелся этой идеей полностью. Да даже если нет, Дима был готов доделать то, что есть, но добавить тех самых чувств, ту самую «грацию». И всё это благодаря Августу, чёрт возьми! «Осталось только её найти… Или его… Надо будет сделать пост в группе, а ещё лучше поискать по запро-» — Дмитр’ий. — Прервал поток мыслей Дубина мужчина, вцепившись в чужую руку, случайно одарив её ударом тока. Он приподнялся с кресла, последовал примеру Димы, но выглядело это скорее так, как будто хищник готовился к захвату жертвы. — Что вы подр’азумеваете под «моделью»? Приплыли. Иностранец спрашивал у него, у Димы Дубина, кто такие модели. Почему-то в голове крутилась мысль о том, что Август прекрасно всё знал и понимал, но желание выразить свои мысли вслух было больше. Как бы это не пугало самого парня, предпочитавшего лишний раз промолчать. — Мне нужен человек, которого я смогу рисовать на постоянной основе и который будет достаточно коммуникабельным для работы, потому что мне это важно. Прежде всего модель должна получать удовольствие от работы, а я… Буду ей платить. Именно здесь парень и вспомнил, из-за чего предпочитал бесплатные плэнеры. Деньги. Всё упиралось именно в них, а Дима, увы, не имел влиятельных родителей или друзей и не обладал тысячами долларов для реализации своих творческих порывов. Это неподъёмная роскошь, но кто знает, вдруг это единственный способ перейти на новый уровень сейчас? Дима был готов рискнуть. Даже если эта идея до жути странная, как и всё в последнее время в его жизни. Не плевать конечно с высокой колокольни, но желание попробовать крепко вцепилось и не собиралось так просто уходить. Парень испытывающе посмотрел на Августа, который, наконец, отстранился от его руки и вернулся к своему явно привычному состоянию. Только губы растянулись в улыбке, больше похожей на ухмылку. — Деньги мне ни к чему. — сказал Август внезапно, сев обратно на стул. — Что? — не понял парень. —Рисуйте меня.