Очень странный кинк

***

Нет, насколько помнится Минги, фетишей у него в жизни не было. Он даже этого слова как такового не знал отнюдь, он готов поклясться. Правда. Честно-честно. Но, знаете, всё когда-либо должно случиться. Так что, случилось это, когда Минги совершенно случайным образом остался, мать вашу, с Юнхо. Не подумайте, что этот парниша был ему неприятен. Даже наоборот, Юнхо мог стать замечательной компанией на уютный вечер, особенно, когда дело касалось просмотра аниме с элементами ужасов… Только вот не в день, когда отключили электричество. Пока Сон старательно проделывает яму в диване, что будет явно в форме его фигуры, Чон рыскает по запылившимся полкам, в поисках неведомо чего, изредка отвлекаясь, дабы хоть как-то поддержать не особо информативный диалог. — Минки?.. — Бегло читая содержимое найденного блокнота, что, судя по переплëту, хранился довольно-таки долго, Юнхо заостряет на себе внимание. — Ты вчера весь светился, правда. Что стряслось? — Не успел Минги открыть рот, как парень вытянул указательный палец, тем самым прося дать минуту молчания. — Моя интуиция подсказывает мне, что вышел новый сезон какого-нибудь аниме, верно? — Старший всё также сосредоточенно изучает всяческие побрякушки, что попадались под руку, но резкая повисшая тишина заставила его поднять взор на друга. — Принцесса зависла. — Вздохнул он, опуская руку со всё ещё поднятым пальцем и приблизился к дивану, наблюдая за летающим в облаках Минги. Тот вздрогнул, когда пришёл в себя, да так порядочно, что непослушная чëлка в глаза полезла, но ослепление предотвратил всё тот же Чон, заботливо зачëсывая волосы назад, тихо хихикнув. — О чëм задумался? — Шоркая тапочками о пол, Юнхо медленно вернулся к своему занятию, а точнее — к разбору барахолки. — Я? — Переспросил светловолосый, принимая позу лотоса. — Мин, ты меня непомерно пугаешь. Позволь поинтересоваться, присутствует ли в комнате кто-то ещё? Или, быть может, я разговариваю сам с собой?.. — Плавно наклоняя голову в бок, Юнхо вопросительно оглядывает младшего. — Проклятье какое-то… Ну, извини уж! О чём задумался я?.. — И тут Минги опять задумался, гораздо больше. О чём же, всё же, мысли его были столь продолжительное время? Ответ одновременно прост и сложен: о руках Юнхо. О тонких пальцах, один из которых ему только что, словно по просьбе, тщательно продемонстрировали. Поближе бы только… Постойте, что?! Он что, спятил? Какие руки, чем он думает? На худой конец, ощущение сейчас складывалось таковое, что он сейчас и вовсе не думает. Ни одна клеточка мозга, если, конечно, тот в черепушке присутствовал. — Просто ворон считать начал. — Много насчитал? — Переходя уже на новую полку, что держалась на честном слове, ведь, насколько помниться, эту бедную дощечку мучил сам Уëн, проклиная создателей болтов, гаек, шурупов и гвоздей, по-доброму язвит старший. — Около двадцати?.. — Вскидывая бровь, отвечает на шуточный вопрос парень, ещё сильнее вводя Чона в заблуждение по поводу его адекватности. Минги в протухшей насквозь памяти вспоминал цифры, говорящие о длине ладони Юнхо. — Ми-и-ин? Всё в порядке вещей? — Хмурится Чон, но вдруг натыкается на то, что, видимо, всё это время и искал, забывая вместе с этим и выслушать ответ Сона, которого не последовало. У Юнхо в руках книга? — Изменяешь своим принципам? Ты книги на дух не переносил. — Пытаясь издалека прочесть название сие литературы, искренне удивляется Минги. — Ты не понимаешь! — Широко улыбаясь, шикнул Чон и прилëг рядом с другом, мечтательно барахтая ножками в воздухе, да так, что казалось, один из тапков в мордашку капризной принцессы всё же прилетит. — Помнишь мой пятничный ужастик? — Минги неуверенно кивает, ведь если говорить откровенно, то во всех фильмах и сериалах друга он запутался окончательно ещё месяца два-три назад. — Я спать ночами не мог, думал, почему она мужа-то кокнула… Способность, считай, потеряла, хотя на ней весь их род и держался! Да и потом, к чему были слова того старикашки? — С каждой секундой искривляя своё лицо в новых гримасах, которые для Сона напротив были очень даже забавны и милы, Юнхо вспоминал сюжет кино, перебирая уголок книги. Такая пустяковая манипуляция, но подсознание слëзно просило созерцать её, рассматривая каждую костяшку и складочку на пальцах. — Так вот, к чему я веду! Я тут узнал, что в одной из глав рассказа, по которому фильм и сняли, о реплике того фонового персонажа подробно написано. Чуть ли не смысл всего происходящего раскрыт. Я обязан это прочесть и понять! — Чон облизнул сухие губы, окончив свой монолог. Он будто гордился своей рассудительностью. Ну, а что ему мешало это делать? Законом не запрещено, библией тоже. — И про то, что я на дух книги не переношу, я бы поспорил… — Тихонько пролистав странички, старший протянул их Минги. — Вкусно ведь пахнут. — И вправду. Бумагой старой, как в школьной библиотеке, чаем зелёным, кремом… Кремом?! Побрал бы чëрт его за ногу, но Сон в наглую «пылесосит» аромат уже не книги, а кистей друга, которыми весь день восхищается без устали. — Цыц! У тебя нос щекотный, Минги-и-и! — Активно машет рукой и чешет ладошку Юнхо, когда младший еле дотрагивается его руки. — Прекращай, словно банный лист… Где же та страница? — Широко улыбаясь отгоняет Чон от себя Минги, хоть и нехотя, пока тот пытается сформулировать что-то вроде отмазки или шутки на собственные же глупые действия. Юнхо водит по строчкам кончиком пальца в поисках нужной, а Сон вновь заворожен плавными движениями руки, но весь этот чудодейственный гипноз заканчивается в то мгновенье, когда Минги замечает бессмысленное круговое вождение пальцем по бумаге. Он вопросительно глянул на Юнхо, а тот совсем расхохотался. — Видишь, я обвёл тебя вокруг пальца. — Звонко смеясь, старший тянется, чтобы дать Сону щелбан, но его кисть намертво перехватывают и целуют тыльную сторону горячей от старательно скрытых нервов ладони. И если бы Минги в будущем рассказывал кому-то о данном сюрреалистическом происшествии, то в начале повествования можно было бы гордо и безошибочно сообщить о метке «кинк на руки», как бы несуразно это не звучало. Губы Юнхо приоткрылись, неизвестно, правда, ради чего: возразить или… Похвалить? Поблагодарить? Что вообще можно сказать в таких ситуациях? Но он не успел произнести даже какую-нибудь пришедшую на ум нелепицу, как фаланга оказалась в согретом дыханием рту. Влажный язык младшего прошёлся по всем пальцам, от большого до мизинца, ощущая каждую костяшку, что выпирала чрез тонкую бледную кожу Чона. Парни, видимо, меняются местами, когда Юнхо теряется во времени, ничего не понимает и не слышит. Он способен только видеть и чувствовать. Видеть и чувствовать, как Минги любит его руки. Ещё хуже дела идут, когда Юнхо ощущает то, как резинку от домашних шорт вместе с боксёрами мучительно медленно стягивают вниз, будто испытывая его терпение, которое испарилось ещё пару минут назад… И Минги вновь клянётся, что это была проверка абсолютной латентности между ими обоими, ведь какого было удивление (в душе, правда, соболезнование и понимание) после увиденных стояков друг друга… Но этим вечером мы решили уступать младшим, то бишь нечего было лезть раньше времени, поэтому, раз сие спектакль был уже начат Минги, он его и закончит. А Юнхо кончит, шипя в собственную ладонь, что раннее тщательно вылизывал Сон… Но мы до этого ещё не дошли! Юнхо резко переворачивают на живот, невесть ради чего. Неприятное трение о лоскутное одеяло, материю которого Чон невольно сжимает в освобождённые от необычайных ласк Минги кулаках. Прикосновения в зоне бёдер заставляют немного подрагивать от предвкушения. Юнхо прикрывает глаза, остаётся слепое доверие. Он полностью отдаётся ощущениям. Табун мурашек прошёлся по его худощавому тельцу, когда парень ощутил чужое дыхание возле сокровенного места. Блять. — Мин-ки… — По слогам шепчет Юнхо. Холодный страх и тягучесть внизу живота. — Будь тише. — Сон одновременно полон спокойствия и тревоги. Тонкая грань. Какое к чёрту спокойствие, какая тревога, мать вашу?! Он вошёл языком в Юнхо. Для этого можно отдельный спектр эмоций придумать, ведь такого яркого ещё явно не существовало. Мышечное напряжение не трудно уловить. Младший скользит по разгорячëнным стеночкам, от чего Чона просто трясёт. — Минки, это неправильно… Это неправильно! — Он буквально хнычет. — Прекрати, это одна большая ошибка, господи… — И Сон действительно выходит из него, незаметно облизываясь. Слышится усталый вздох старшего. — Нет, Мин, ты издеваешься? — Юнхо поворачивается на него, стоящего в полном недоумении. — Ты попросил прекратить и я… — Это грëбаная точка невозврата! — Еле дотянувшись, схватил младшего за воротник Чон и вновь придвинул к себе. — Минки? Э-э-эй?.. Прости, я, может, слишком груб и… Сон Минги! — Вскрикивает Юнхо, неожиданно вновь ощутив донельзя приятные ласки. Минги со всей дури впивается пальцами в его зад, оставляя красные следы. В старшего проникает один палец, глубже и глубже, задевая простату и выбивая из него жалобный стон с ему самому неизвестными просьбами, фразами. В любом случае всё, что сейчас говорил Чон, его отрицательно качающаяся голова и скуление — всё это не имело значения, он сам жаждит продолжить. Минги вертит пальцем, сгибает, но даже так чувствует, насколько Юнхо тугой. — О Боже, Мин… Минги! — Вновь задевает простату. — Пожалуйста, хватит… — Но старший несмотря на собственные же слова сам насаживается на уже два пальца. Жмурится, утыкается лицом в подушку, приподнимается, выгибается, пытается увидеть стоящего за спиной Сона… А Сона действительно надо было видеть! Ох, это зрелище доступно отнюдь не каждому: у парня чуть ли слюнки не текут при виде задницы Юнхо. — Минги! — Взвыл Чон, когда третий палец вошёл в него. Он кончил не прикасаясь к себе. — Да, да… — Обессиленная тушка старшего окончательно приземляется на постель, сжимая испачканную простынь. Стоит ли молчать о том, что сам Сон тоже кончил прямо в бельë?.. Ну, а что поделаешь, когда у тебя такой сексуальный друг?! Минги молча садится рядом, неаккуратно поглаживая старшего по спине, иногда запуская руку под ткань, к вспотевшей, но чертовски красивой спине. Его опять тянут вниз за воротник, но на этот раз для поцелуя. Удивительно, но Юнхо не брезгует, когда его губы мажет чужой язык, что только что хозяйствовал в нём самом… — Слушай…– Молчание, что сопровождали лишь мокрые и безумно развратные звуки, прерывает Сон. — Юнхо, читай почаще книги. Правда. — И по новой берёт в рот его изумительные пальцы, на которые у него «точно нет фетиша».