Последняя любовь

В своих тревожных снах я видела ее — смерть. Сквозь заросли ядовитого плюща она тянула свои кривые иссохшие руки, пытаясь схватить меня и утянуть в пучину ада. За ее спиной всегда виднелась толпа гневающихся мертвецов, что истошно кричали, вытаращив свои безжизненные и пустые глаза. От нее веяло холодом и звериным страхом. Она заставляла смотреть прямо на нее, не отводя взгляда, — и я смотрела. Тысячу раз я хотела убежать, спрятаться от нее подальше, не видеть и не слышать, однако жить мне хотелось сильнее, и потому я старалась стойко выдерживать все ее колкости в мою сторону и игнорировать все слова. В ее зрачках кадрами проносилась моя жизнь — нелегкое детство, подростковый период и последние пару лет жизни, в которых я лежу, прикованная к больничной койке. Несмотря на ее пронзительный, доводящий до ужаса, смех, я твердо стояла на ногах и терпела все ее выходки, ведь я понимала, что только так смогу отстоять свое желание жить дальше. Я балансировала между двумя пропастями — жизнью и смертью. Почти два года мне приходилось каждый день бороться за жизнь, но смерть не отставала ни на шаг, каждый раз наступала на пятки и не пропадала из вида. Думаю, некоторые бы на моем месте давно сдались бы, поддавшись соблазну скорой и безболезненной кончины, но не я. Хотя, если честно, я не знала, почему цепляюсь за эту жизнь. Мои прожитые годы нельзя назвать счастливыми, так как родителей я не знала, в интернате меня постоянно унижали и били, единственный родной человек отказался от меня, не дав даже шанса на то, чтобы прожить нормально. Но все же толику счастья приносил мне тот день, когда я впервые повстречала ребят из Лиги злодеев. Да, казалось бы, о каком счастье можно говорить, когда речь идет о злодеях, которые жаждут мести и смерти героев, но тем не менее, пусть и на коротки срок, я обрела семью и встретила свою первую любовь. — Чуйя, Гараки сказал, что у тебя снова было кровотечение, — голос Шигараки звучал так тихо, почти неуловимо. Он приходил каждый день, чтобы проведать меня, несмотря постоянную занятость, всегда находил время, пусть даже и на минуту, но он приходил. Вот что значит «мужчина». — Все в порядке. Я чувствую себя лучше, — едва улыбнувшись, ответила ему. Шигараки стоял у дверного проема и не решался подойти, будто бы боялся, что тем самым сделает только хуже, однако при нем я всегда старалась не показывать, как мне тяжело разговаривать, и всегда улыбалась, чтобы доказать ему это. Но парень мне не верил, он вел себя осторожно, будто от него зависело мое состояние. Шигараки разговаривал тихо, медленно передвигался, чтобы не создавать лишний шум, и сильно злился, если кто-то нарушал тишину и покой. — Как у вас дела? — спросила я, когда молчание затянулось дольше обычного. — Относительно нормально. Нам удалось убить несколько героев и еще несколько взять в плен, — ответил белобрысый, медленно подходя к кровати и садясь на самый ее край. — А ребята…как? — я попыталась привстать, чтобы лучше его видеть, но руки были слишком слабыми, чтобы удержать меня, и, если бы Шигараки не поддержал меня, я бы рухнула обратно на подушку, как мешок цемента. — Спасибо… Он помог мне принять сидячее положение, поправил подушку, чтобы удобнее было сидеть, и подсел чуть ближе, держа мою руку и нежно поглаживая большим пальцем. — Тога спрашивала, как ты… Они все скучают по тебе, Чуйя… — Шигараки сгорбился и опустил голову. Я видела сквозь белые волосы, как уголки его губ вздрагивают, и все тело дрожит. Он держался из последних сил, чтобы не заплакать. — Шигарки, посмотри на меня, — я с большим трудом протянула руку к его волосам, чтобы убрать непослушные локоны за ухо, но едва я смогла коснуться кончиками пальцев, как она дрогнула и упала на белую ткань. Томура заметил это и тут же обхватил ее своими большими, покрытыми множествами шрамов, ладонями. Теплые. И немного шершавые. — Прости… — За что? — спросила я, стараясь не застонать от резкой боли. — …за то, то не уберег тебя… — его голос предательски дрожал. Я видела, чего ему стоило сохранять спокойствие и не поддаваться эмоциям, но, как я узнала, Шигараки был не из тех, кому с легкостью удавалось скрыть истинные чувства. Особенно, если это касалось меня. По началу, я и не думала, что он способен на какие-либо нежные чувства, кроме злобы и ненависти к героям. Но спустя несколько месяцев, проведенных с ним, я поняла, насколько сильно ошибалась. Шигараки нуждался к теплоте и заботе, как и любой человек на земле. Едва ли кто способен был прожить жизнь, так и не узнав, каково это, когда к тебе относятся с любовью и нежностью. Отведав толику тепла, уже не сможешь быть таким, как прежде. И Томура не исключение. — Все будет хорошо… — прошептала ему в ответ. — А если нет? — Томура поднял на меня свои немного покрасневшие глаза. — Что, если не будет ничего хорошего? Чуйя, я не смогу…я не смогу без тебя. Чуйя… — терпение лопнуло. Шигараки отпустил мою руку и закрыл своими ладонями лицо. Он плакал. Мне больно было смотреть, как любимый человек плачет, сидя передо мной. В ту секунду я ненавидела себя, хотелось броситься ему на шею, несмотря на боль и бессилие, и утешить, но все, что я могла, — это лежать, корчась от боли, и просто наблюдать за тем, как Шигараки пускает слезы, прикрываясь руками. какая же я жалкая и ничтожная. — Пожалуйста, не плачь из-за меня. Я не стою твоих слез. — С чего…с чего ты взяла, что не стоишь? — голос стал громче. Ему хотелось кричать. Я видела это по его вздувшимся венам на лбу и дрожащим рукам. — Посмотри на меня, а теперь взгляни на себя. Я на грани смерти, а ты…у тебя большое будущее. Ты сможешь достичь своих целей и достигнуть вершины славы. — К черту! К черту будущее! К черту славу и цели! К черту все, если тебя не будет со мной рядом! — все же сорвался. Эхо его голоса отразилось от белых стен и врезалось в уши, заставляя меня немного зажмуриться от пульсирующей головной боли. Секунду спустя я почувствовала, что из носа пошла кровь. Ее было не так много, но этого хватило, чтобы вызвать дикий ужас у Шигараки. — Прости, Чуйя, прости. Я не хотел. Прости… Томура приблизился еще ближе, так что я чувствовала его горячее дыхание на своем лице. Он склонился, чтобы немного приобнять, но тут же отбросил эту мысль и принял прежнее положение. — Знаешь, — сказала я, спустя несколько минут молчания, — пусть даже я и умру, я никогда не забуду дни, проведенные с тобой. — Не говори так… — Я бы хотела сказать еще раз, что все будет хорошо, но ведь мы оба знаем, что это не так. Мое тело в каждым днем все слабее, он не справляется. Органы один за другим постепенно перестают выполнять свою функцию. Рано или поздно это должна случиться. Ты должен быть к этому готов… — Как…как можно быть готовым к такому? — Шигараки снова всхлипнул. Его алые глаза наполнились слезами, которые вот-вот готовы были скатиться по его щекам. — Я не смогу отпустить тебя… — Знаю… Мой милый мальчик, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Я бы очень хотела быть рядом с тобой, быть опорой для тебя. Прости, что вместо этого, тебе приходится каждый день бороться с мыслями о моей скорой смерти. Я сожалею, что не встретила тебя раньше. Не тебе нужно извиняться передо мной, а мне. Прости, любимый. Мы долго лежали, обняв друг друга. Было трудно, но все же мне удалось немного приобнять его и прижаться щекой к его груди. Говорить было не о чем, да и незачем. Мы оба понимали, что рано или поздно все закончится, но до последнего оттягивали этот момент. Незаметно для себя, я уснула под его объятиями и не слышала, как он ушел. Ночью я старалась уснуть, но ноющая боль в груди не давала погрузиться в сон. Такое уже случалось, поэтому я не стала тревожить Гараки и решила, что вскоре все пройдет. Но нет, боль лишь стала усиливаться. Не выдержав, я нажала кнопку, что находилась после кровати, и спустя минуту в палату вбежал доктор. — Чуйя, что такое? Где болит? — в его голосе слышалась тревога. Я попыталась объяснить, но слова застряли в горле. Боль стала адской. Мне казалось что в груди сделали сквозное отверстие. Вдруг разразился кашель. Кровь прыснула по белоснежной ткани, окрашивая ее в алый. — Срочно, медсестра, принесите морфин и гемостатики! Живо! — приказным тоном сказал Гараки. — Ничего, милая, сейчас все пройдет. Курогири, позвони Шигараки и скажи, чтобы явился. — Хорошо. Курогири, что по приказу Томуры оставался в больнице и сообщал о моем самочувствие, вышел из палаты с телефоном в руках. Через минуту в палату зашли уже двое: Курогири и переместившийся через портал Шигараки. — Чуйя, я здесь, слышишь? Я рядом. Кашель все не унимался, в глазах потемнело, я едва могла различить людей, что находились рядом. Каждый звук приносил мне жуткую головную боль, от чего я не могла принять нормальное положение. Сгорбившись и закрыв уши ладонями, я страдальчески стонала. Воздуха дико не хватало, плюс этот кашель. Медсестра, что ворвалась в палату, передала все необходимое Гараки и тот, не теряя ни Секунды, ввел препараты и стал ждать. — Почему? Почему не действует?! — закричал Шигараки, мечась из одного угла комнаты в другой. — Нужно немного подождать, — не без волнения в голове ответил доктор. — Сколько? Она задыхается, спасите ее, доктор! — Я ввел все необходимое, чтобы боль утихла, а кровь перестала идти. Еще пару секунд. — Ши.гараки… — хриплым голосом прошептала я, еле-еле сдерживая кашель. — Да, я здесь. Я рядом. — Мне ст.страшно… — слезы наполнили мои глаза. — Я боюсь… — Все хорошо. Слышишь? Я с тобой. Сейчас тебе станет легче, потерпи немного. Через пару минут я действительно почувствовала, что боль стала утихать, а кашель постепенно прекращался. Я смогла наконец вдохнуть полной грудью, хоть это было крайне тяжело. — Я забрязгала все кровью… — шепнула я Томуре, когда все прекратилось, и, удостоверившись, что моей жизни ничего не угрожает, Гараки с остальными удалились, оставив нас вдвоем, и только медсестре приказал поменять постельное белье. — Сейчас все уберут. Ты как себя чувствуешь сейчас? — Шигараки пересел на кровать рядом со мной, немного приобнял и прижал к себе. — Еще немного болит, но терпимо. — Даби с ребятами хотели прийти утром, чтобы проведать тебя. — Да, будет здорово. Я давно их не видела, — настроение немного приподнялось, и я улыбнулась. Медсестра быстро все удрала и удалилась, оставив нас. Долгое время я не могла уснуть из-за тревоги, что засела в груди. Томура же тихо посапывал, его грудь медленно поднималась и опускалась. Я смотрела на него до момента, пока солнце не взошло. (От лица Шигараки) Я проснулся от того, что услышал шорохи в коридоре, а после стук в дверь. Чуйя, кажется, крепко спала, поэтому я аккуратно поднялся и вышел из палаты. — Утречко, Томура. Как Чуйя? Она спит? К ней можно? — Тога сразу налетела на меня, не дав полностью отойти ото сна. — Веди себя тише, ты ее разбудишь, — шикнул я на неугомонную девку. — Как она себя чувствует после ночи? — спросил Даби, оттолкнув Тогу в сторону. — Ей удалось уснуть, а это главное. — Хорошо, мы тогда подождем, когда она проснется. — Ладно, — я вернулся в палату и сел напротив Чуйи. «Милая моя, поскорее бы ты поправилась. Я скучаю по тебе…» — я протянул руку к ее лбу, чтобы убрать локон. Коснувшись, я осознал, что он слишком холодный. Потрогав ее руки и щеки, я замер. — Нет… Нет. Нет. НЕТ. ПРОШУ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО! СРОЧНО, ПОЗОВИТЕ ДОКТОРА ГАРАКИ! ПРОШУ… Слезы хлынули градом. Все тело дрожало от страха и ужаса. Я не хотел в это верить. Моя девочка. Нет. Она не могла бросить меня. Пожалуйста, все что угодно, только не это. Не знаю, сколько времени прошло. Я сидел на полу в дальнем углу комнату и плакал. Моя девочка. Моя родная. Она умерла во сне, лежа у меня на груди, а я не заметил этого. Я не смог предотвратить ее смерть. Все вокруг говорили слова утешения, но что эти слова могут изменить? Ее нет. Единственный человек, который мне был дорог, которого я любил и буду любить, сейчас лежит бездыханная. Гараки сказал, что смерть настала внезапно. Она не страдала. Собрав всю волю в кулак, я подошел к ней. На ее лице была улыбка, такая, как когда-то при первой нашей встрече. Такая же нежная и милая. Глаза плотно закрыты. Я смотрел и надеялся, что она все же распахнут их и посмотрит на меня с прежней любовью, но нет. Она не шевелилась. Не дышала. И больше никогда я не смогу услышать ее до боли родной голос.