Семейный психолог. Дорого.

Да, давно я себя не чувствовал так... Так. Я знаю Прайса уже достаточно давно, чтобы понимать его настроение и состояние даже по дыханию. Он зол. Не просто зол, а очень-очень-очень зол. Практически в ярости. И я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать - орать он не будет. Чем больше он звереет - тем чётче, резче и тише его слова. Сейчас он молчит, ждёт. Мы облажались, Джонни. Я - облажался. Мерзкое, признаться, ощущение - чувствовать себя новобранцем, застуканным с сигаретой после отбоя. Новичком, просравшим оружие. Виноватым. Я, знаешь ли, отвык. На меня НЕ орут. Меня НЕ отчитывают и мне НЕ выговаривают за огрехи. Потому что я НЕ ошибаюсь. Обычно. Но как всегда, когда дело касается тебя - всё идёт по пизде мешалкой. Я знаю, что у нас не было вариантов. После того, как меня сорвало с резьбы и я чуть не покалечил тебя (я отказываюсь, я запрещаю себе думать об этом! А ещё о том, что мог убить..) ты, в поисках решения, хоть какой-нибудь подсказки, позвонил Джонатану.И не дождавшись ответа - расхерачил телефон. И ты смог сам. Смог дозваться, достучаться до меня - такого. Найти то, что выдернет меня из цепких лап кошмара наяву. Позывные. Я, как всегда, откликнулся на твой запрос связи... Это сильнее меня, Джонни. И мы оба это знаем. Теперь это знают трое. Прайс примчался, как только смог дозвониться до нас - на мой телефон. Хорошо, что тот не запаролен на прием звонка. Я не представляю, сколько всего передумал в своей голове Джонатан, когда увидел пропущенный от тебя - и не смог связаться с тобой. С нами. Потому что мой телефон вообще стоит обычно на "беззвучке", и  ты его просто не слышал. Прайс привёз необходимое. Подсказал, что и как лучше сделать - и ему ли не знать, ведь именно он не единожды вытаскивал меня. Оттуда. И, когда понял, что всё будет нормально - уехал. А вот сейчас... Сейчас мы у него. НЕ в служебном кабинете, что уже удивительно (нет). Я всего несколько раз бывал у Джонатана дома, да и он сам здесь редкий гость. Но он вызвал нас и привёз сюда. И я уже догадываюсь - зачем. А ты? Мы сейчас не на службе - но оба вытянулись по стойке "смирно". Ты (как всегда) слева от меня. Губы плотно сжаты, сопишь рассерженным ёжиком, но хоть тихо, и то хорошо. Прайс - не я, с ним ты стараешься не нарываться. Странно, как долго до меня доходило, что нарываешься ты только со мной. Нарвался таки. Доволен? Чтоб тебя, Райли. ЭТО могло закончиться совсем не так хорошо, блядь! - Саймон Райли! ТЫ понимаешь, что всё могло закончиться не так хорошо??!! Ох ты ж... Нихрена себе у меня в голове эхо!! А, нет. Это Прайс. Тихо. Отчётливо. Взбешённо. Больно. Началось. - Саймон.. САЙМОН! Вздрагиваю. Ччёрт, кажется я опять выпал... Да блядь же! Включаюсь полностью. Рилл косяк серьёзный. По факту - он обязан меня отстранить до получения бумаги от служебных медиков о допуске. Но мы завтра ещё в отпуске и ... Джонатан привычно берёт всю ответственность на себя. На себя одного. Вот просто - бляяяядь... - Капитан! Капитан, сэр, это моя вина! Сэр! Ну конечно, кто б сомневался - достойный рыцарь, защитник сирых и убогих, прекрасный воин из клана МакТавишей не позволит наезжать на бедного меня, даже если наезжает непосредственный начальник. Даже если за дело. Особенно – если за дело. Ты встопорщился, ещё больше вытянулся, приготовившись толкать в мою защиту несусветную дичь, полную самобичевания и меня-оправдания. Ну да. Разбежался. Прайс даже не поворачивает головы, рявкая своё капитанское: - Отставить, сержант! О. Нет, не так. О!!!!! Джонатан перешёл на официоз?! Вот теперь и меня проняло. Значит, хана нам полная. Пиздец нам, Джонни. Ты ещё трепыхаешься, по своему обыкновению идя напролом и на нарушение прямого приказа. На кончике твоего языка сейчас 666 чертей и все со своими аргументами. В мою, что характерно, защиту. Прайс не даёт тебе ни малейшего шанса использовать это воинство. - Сержант! Молчать!! Ещё одно слово – и к вам персонально будут применены конвергентные меры физического воздействия! Соразмерные вашему проступку и психологическому возрасту! Ох-ре-не-ть. Вот теперь мы оба вылупились на Прайса глазами ёжиков, случайно забредших на ярмарку БДСМ – всё вокруг такое большое, заманчивое и интересное, но слегонца напрягающее в самом центре наших маленьких розовых брюшек. Капитан с заметным трудом берёт себя в руки. Дышит на счёт 4-8. Сверлит тебя капитанским взглядом. Осознаёт наше впечатлённое молчание – и распрямляет уже сошедшиеся в невербальной угрозе широкие плечи, выпрямляет спину, поднимает голову, склонившуюся в готовности к атаке. Невольно отмечаю, насколько он хорош сейчас – этот тайфун разъярённого возмездия. И привычно отсчитываю секунды тишины – три, два, оди... Я - как всегда! – прав: - Капитан, сэр! Разрешите обратиться! А вот это… Вот которое Вы про меры воздейст... Долбоёб ты, Джонни. Дол-бо-ёб. Прайс не выдерживает. - Соуп! Ко мне! О, вооот МакТавиш. Вот теперь ты услышал. Сейчас ещё и почувствуешь. Прости меня, Господи! Я уже знаю, что именно будет дальше. И я не сделаю ни шага и ни одного движения! Я просто буду стоять и благоговея взирать! На процесс воспитания. Ага. Благодарю тебя, Господи, за милости твои, коими Ты жалуешь меня! Я стою прямо и почти не дыша. Бросаешь на меня быстрый взгляд, пытаясь считать мои эмоции (размечтался!) и получить совет/инструкцию/подсказку… Ну уж нет. Сегодня мой день. Я, правда, своё тоже получу… Но – потом! А пока дайте мне насладиться заслуженным зрелищем!!! Ты, почти растерянный от происходящего и от отсутствия моего в происходящем участия, делаешь шаг к капитану. Прайс прям, суров, и непререкаем: - Сержант, два шага вправо! (кошусь в ту сторону – точно, там диван) Круугом! (поворачиваешься к нам своей аппетитной задницей спиной) Снять штаны!! Вот на последней команде ты стопоришься (я не осуждаю тебя!!), зависаешь, поворачиваешься к Прайсу с вопросом на губах – но не успеваешь. - Сержант! ВЫПОЛНЯТЬ! Один твой вид в эту секунду с лихвой возмещает мне ВСЕ твои подколки и доёбывания за ВСЁ время нашего с тобой знакомства. Ты не веришь? Зря! - Соуп, - капитан разворачивается к тебе, делая один длинный шаг и оказываясь вплотную к дивану. – Я собирался начать разговор с основного виновника произошедшей хуйни! – взгляд в мою сторону. – Но ты не оставляешь мне выбора. По-другому тебя не заткнуть и ты не услышишь! Вот сейчас до меня доходит, что: первое - мы все в гражданском. На Прайсе удобные широкие жёсткие брюки-карго, из любимых, цвета хаки и с кучей карманов. В которых всегда что-то тяжёлое. И поэтому брюки всегда на ремне. Знатном таком. Офицерском. Подаренном капитану нашим пилотом – Николаем. Советский такой, кожаный, армейский ремень. Боже… Я с трудом сглатываю, когда до меня доходит – второе! - смысл движения Прайса, уже вытягивающего (с трудом) ремень из шлевок. Он отчётливо ловит моё движение… - Райли! – предупреждающе выставляет в мою сторону палец, хорошо хоть указательный. Прости, Джонни. Я честно потом сам намажу твою жопу «Спасателем»!! Будь это кто угодно другой… Но это – Прайс. Джонатан Прайс. Он стажировал тебя давным-давно. Он принимал тебя в SAS. Он спас твою задницу на первой же миссии, подарив шикарный подарок на твой в неё день рождения – жизнь. Он потом не раз, не два и не три спасал тебя, как и многих (всех) из нас. Тебе очень. Очень, сука, хочется возразить. Но это – Прайс. Ох, Джонатан. Услада моих глаз и восторг моего сердца! Интересно, если я подарю тебе на Новый год коробку твоих любимых сигар – то ты поймёшь, что я сейчас чувствую??! Диспозиция не изменилась, а вот композиция – да. Капитан стоит с ремнём в руках, спокойный и неотвратимый, как налоговая декларация. По твоим щекам горит алое, ты скован и обречён. Руки, сжавшиеся в кулаки от понимания, медленно, ощутимо тяжело распрямляются. Грудь ходит металлическим прессом, вышвыривая воздух из закаменевших лёгких. Голова склоня… Хер там плавал!! Я безошибочно улавливаю момент окончательного принятия – твой ирокез гордо поднимается вверх, пока крепкими чуткими пальцами ты уверенно приспускаешь брюки вместе с бельём. Грёбаный же ад. Прости меня, Господи, ибо я грешен! И вверх поднимается не только твой ирокез… Прайс сейчас – земное воплощение Немезиды, спокойный и неотвратимый. Это меня непередаваемо радует. Если б он хоть на секунду посмотрел на тебя иначе… Я понимаю, что с трудом давлю в горле рык. И сам охуеваю. Вот так, Райли. И это – теперь тоже ты. Сознание уходит в чистый дзен. Тебя. Будут. Пороть. Благие защитники небесные, дайте мне, грешному, сил и терпения.. Ни ты, ни тем более я – до последнего не верим. Никак. Но капитан молча указывает тебе вниз. Ты, упрямо наклонив голову, опускаешься на колени и крепко ухватываешься руками за спинку шоколадно-бархатного дивана. Прайс невозмутимо-делово оглядывает твою позу, оценивая устойчивость, подходит чуть ближе, проверяет, насколько ровно стоят на ковре твои колени… И ровным командирским речитативом, каким зачитывает на брифингах полученные разведданные, информирует : - За отсутствие мозгов в твоей голове! – первый удар ложится поперёк твоих белоснежных ягодиц алой молнией, споря цветом с горящими щеками… - За несвоевременную инициативу! – вторая полоса рождается в каких-то миллиметрах от первой, мгновенно расплываясь у меня в глазах… - За непродумывание возможных последствий! – третья продолжает ряд искусным росчерком китайской туши, завораживая своим совершенством - За отсутствие знаний основ медпомощи при ПТСР! – тон капитана не меняется ни на йоту, продолжая перечисление допущенных тобой проёбов - За несдержанность в стрессовых ситуациях! – успеваю озадачиться, пока гладкая черная кожа прочерчивает очередной след на твоём мягком месте для записей - Повлёкшую за собой порчу имущества! – до меня добирается воспоминание о расхераченном тобой телефоне - И потерю связи с командованием! – ну да, Джонатан там реально на нет тогда изошёл... Блядь! - За отсутствие чувства самосохранения! – ох, этот удар явно вышел сильнее, чем предыдущие. Любит тебя кэп. - За причинение вреда сослуживцу! – опп-па, а вот это уже подло, Джонатан… - И за общий неизлечимый долбоебизм! – финальный аккорд, легший взрезом лопнувшей кожи, уходит в долгую коду. Тишина, распарывающая горло и кожу на моих ладонях… Что?! Неверяще расслабляю кулаки, непонимающе смотрю на следы, алыми лунками протянувшиеся вдоль линий жизни… Поднимаю на Джонатана взгляд, в котором, кажется, он видит всё и даже больше. И – совершенно по-отечески!!! – добродушно усмехается мне в ответ. И – подмигивает! В комнате повисает Тишина, отсчитывающая мгновения твоего ожидания. Тишина, отмечающая осознание окончания. Тишина, собирающая и помечающая грифом «исправлено» все твои косяки. Капитан удостоверяется, что ты проникся. Что ты осознал окончание воспитательного процесса – и не вскакиваешь, ожидая, пока тебе разрешат подняться. Капитан с нескрываемым сожалением глядит на твою воспитанную жопу – и так же ровно командует: - Встать. Одеться и оправиться. Первую помощь получите позже от напарника. Вернуться в строй! Ты очень гордый, мой Джонни. Истинный сын Шотландии. Упрямый как тысячи ослов - или кто там у вас вместо них. Ты принял отпущенное наказание с достоинством и не посрамил свой клан. Ни. Одного. Звука. Бляяядь. Дождавшись выполнения приказания Прайс продолжает, как и не прерывался: - Саймон Райли! ТЫ понимаешь, что всё могло закончиться совсем не так??! И до меня, как до жирафа, наконец доходит... Джонни. Вот правда - лучше б он меня выпорол.