Ненавижу войну, но тебя я люблю

Рядом рухнул исторгнувший дух и стрелою врага поверженный друг. Фэн Синь проводил упавшего взглядом, мысленно взвыл, опечален, но и обрадован был в то же время: убит не Му Цин, да и принц очевидно жив, вон, сражается в самом пекле, куда бы не стоило лезть никому. Знали бы люди, как ненавидел Фэн Синь войну. Смерти без счёта, раненые и пленные, вечная битва без отдыха или покоя. Всё это слишком! Как могут так ненавидеть друг друга люди, чтобы за какую-то территорию воевать, когда они ведь могли бы просто договориться, позволить использовать их плодородные земли, а может, помочь чем!.. Нет, конечно, ему было известно, чем обусловлено наступление этого дня, но причина боли изменить не могла. Когда кончился день, он увидел Му Цина, покрытого кровью: чужой и своей. Фэн Синь ненавидел это. Как смешно, что потом, вознесясь, они стали богами войны. Спустя несколько сотен лет они овладели искусством войны, как никто из смертных, и потому получили то, о чём когда-то, наверное, все мечтали. И храмы, дворец, помощники или люди, которые верят в них, всё это было Фэн Синю не столько приятно, сколько казалось бременем. Бог войны, который ненавидит войну. Му Цин выглядел, как обычно, и только наполненный горечью взгляд говорил, что и он чему-то не рад. Фэн Синь не мог узнать, что не так, они ведь рассорились в край, и теперь назывались чужими. Только не мог он, к тому же, не видеть ночами в нечастых снах, как просто сидит рядом с Му Цином, и оба молчат, вспоминая своё. Не Фэн Синь мог не знать, что Му Цин видит то же, не замечать, как туманится взгляд, когда на оружие ложатся вновь ничуть не дрожащие руки, как битвы огонь не горит, полыхая. Быть может, никто из них не любил войну. Сражения были с нечистыми силами. Не раз и не два не по воле Фэн Синь волновался, если на землю валился Му Цин, и доподлинно было Фэн Синю известно, что так же в груди замирает сердце товарища, если упасть повелела судьба и ему. Даже без любви они оба боялись, просто по старой памяти. Однажды Фэн Синь, после битвы открыв глаза, обнаружил себя в незнакомой кровати. На ранах полученных были бинты, в углу комнаты тёмной маячил привычный такой силуэт. Ох, как ругался Му Цин на него! Мол, не смей больше так рисковать. А Фэн Синь лишь спросил, заранее зная ответ: — Почему? — Я люблю тебя, сволочь, — Му Цин закатил глаза. Не понять было, шутит ли он, и Фэн Синь улыбнулся в ответ. — Ненавижу войну! — Ненавижу войну, — громко и хрипло сказал-повторил Фэн Синь, перехватив чёрных глаз взгляд Му Цина, — но тебя я люблю. И было так странно, когда вдруг они оказались рядом. Му Цин называл их чужими, Фэн Синь кричал, что Му Цин — дурак, в ответ называемый глупцом, идиотом, только в душе они оба понять оказались друг друга получше прочих способны.