К чему приводят видеоигры

      Это была глубокая ночь, когда все разошлись по своим комнатам и видели десятый сон, кроме разве что Инумаки, играющего в шутер-игру, и Юту, пытающегося уснуть поблизости, обнимая своего парня поперёк талии. Оккоцу не мог уснуть по двум причинам: первая — это издаваемые звуки стрельбы и некоторые фырканья со стороны Тоге, которые первому казались очень умилительными. Вторая — Юта всё ещё смущался делить одну постель и испытывал из-за этого невероятное волнение. Только недавно подростки начали иногда заходить друг к другу на ночёвку, а случилось это из-за ситуации, когда Инумаки слишком сильно перестарался с проклятой речью — и от боли в горле не спасал даже любимый спрей. Юта тогда весь день провёл в комнате Тоге, который его обнимал, сильно сжимая плечи при очередном приступе кашля, так они и пролежали целую ночь. С тех пор они всё чаще захаживали друг к другу на ночь — и сегодняшняя не стала исключением.       Тоге снова ворчливо промычал и яростно начал печатать в телефоне. Юте стало интересно, что или кто смог так разозлить его любимого, и он чуть приблизился к чужому экрану, увидев чат-игры и сообщение, принадлежавшее Инумаки, оно гласило: «Ты совсем долбоёб? Иди учись играть против ботов, сын шлюхи. Бб конч». И экран неожиданно погас. Честно, Юта иногда удивляется, насколько Тоге может быть агрессивным в играх, ему бы не хотелось, когда-то с ним столкнуться как сокомандники. Отбросив телефон, Инумаки перевернул Юту на спину, вызвав у того удивлённое «О», ложась на крепкое тело, руками обняв за плечи, он словно злой кот засопел в шею.        — Хэй, ты чего? — спросил Юта, поглаживая одной рукой напряжённую спину, а второй — перебирая золотистые волосы. Ответом снова послужило сопение, и в голове Юты пронеслось сравнение со злым котом, поэтому захватанный приливом нежности он чмокнул Тоге в макушку.       — Расскажи. Мне же всегда интересны твои истории, связанные с катками в игре.  Тоге приподнялся, садясь на бёдра Оккоцу, и выдохнул, готовясь рассказать историю.        — «Моя команда оказалась полнейшим дном», — начал жестикулировать Тоге — «Я им говорил взять хиллера, а эти идиоты взяли фланг. Им говоришь, нужна помощь в центре, а они идут на левый фланг...» — жесты с каждым словом становились всё агрессивнее и агрессивнее, для Юты под конец рассказа они превратились в неразбериху.       — «Ты ничего не понял?», — снисходительно улыбнулся Тоге.        — Нет, я…       Весь поток оправданий Инумаки прервал своим нежным поцелуем в губы. Всё-таки как такого краснеющего от неловкости Юту не поцеловать? Вот и Тоге не знал.  Оккоцу моментально начал отвечать, почти так же медленно и томно, иногда языком проводя по нижней губе. Рука зарылась в светлые и невероятно мягкие локоны, которые моментами Юта легонько сжимал у основания, вызывая удовлетворённый стон из уст своего заклинателя.       — Всё хорошо? — спросил Юта, оторвавшись от мягких губ, и направил свой взор синих, словно океан глаз, в фиолетовую ослепительную бездну — Оккоцу был готов там ослепнуть.       — Тунец, — прошептал Инумаки в шею Юты, начиная покрывать её нежными поцелуями и иногда зубами подхватывая кожу.  Стон сам сорвался с губ Оккоцу. Шея всегда была чувствительным местом, и Тоге это знал. Заклинатель использовал самые разные способы поиздеваться над этой молочной и уже покрытой его засосами шеей. Широко лизнув языком, пройдясь от кадыка до подбородка, а потом поцелуями покрывая линию челюсти, вызывая всхлип у Юты.        Оторвавшись от шеи возлюбленного, Инумаки открылся замечательный вид: невероятно смущённый Юта, который прикрывает свои глаза рукавом домашней кофты. Шея вся в метках, а грудная клетка быстро вздымается. Чем дольше Тоге смотрел на возлюбленного под ним, тем сильнее в трусах становилось теснее. Сидя на бёдрах Оккоцу тот почувствовал твёрдый бугорок, который можно было почувствовать даже сквозь штаны. Юта решился убрать руку от глаз, чтоб посмотреть, почему заклинатель остановился, и сразу же увидел хитрую ухмылку, которую обрамляли две метки, а в фиолетовых глазах была искра, не предвещающая ничего хорошего.       — Тоге, что ты задума…       Инумаки вильнул бёдрами, выбивая стон из любимого рта, но Оккоцу крепко схватился за бёдра, не давая первому повторить задуманное.       — Горчица? — волнительно спросил Тоге, всматриваясь в синеву глаз под ним.       — Да-да, я в порядке, просто очень хочу тебя поцеловать, — на выдохе прошептал Юта и потянул заклинателя на себя, чтоб оставить первый мокрый поцелуй на правой печати и второй поцелуй на левой, а потом аккуратно прикоснулся к губам, сплетаясь с чужим языком, на котором была третья печать. Оккоцу никогда не признается себе, что его слишком возбуждают эти печати, он готов их расцеловывать каждый день, если не вечность. Метки слишком хорошо сочетались с глазами Инумаки, предавая невероятный шарм.       Ладони у Юты были грубые и покрытые мозолями от постоянного использования оружия, и, ощущая их сейчас на своих рёбрах, которые нежно двигались вверх-вниз, Тоге застонал в поцелуе. Оккоцу аккуратно подмял заклинателя под себя, и руки второго, словно змеи, сразу же обвили искусанную шею.       — Тебе не жарко? — шёпотом спросил Юта, — Мне просто невероятно, — после этих слов он снял с себя белую кофту, откидывая её куда-то в сторону.       — Л-лосось, — смущение расползлось по всему лицу, а слюна слишком громко сглотнулась от такого вида. Хотелось покрывать это тело мягкими поцелуями или просто проводить руками по прессу, рёбрам, впалому животу, обвести каждый ореол языком — от этих мыслей возбуждение становилось сильнее. То, как Инумаки смотрел на Юту, заставило второго залиться небольшим румянцем, но сразу же, взяв себя в руки, он принялся стягивать чужую футболку, откидывая её туда же, куда полетела вещь Оккоцу.       — Вижу ты совсем в нетерпение, — проворковал тот на ушко заклинателю, прикусывая мочку, а потом коленом надавливая на чужое возбуждение, заставляя Тоге издать тихий, сдержанный стон. — Не сдерживайся. Люблю твой голос.       Юта начал дорожку поцелуев с груди, проводя языком по затвердевшим соскам и до края шорт. Всё это сопровождалось тихими стонами Инумаки, услаждающими слух Оккоцу, второму казалось, что он готов был кончить только от этих восхитительных звуков. Ему слишком нравилось дарить удовольствие возлюбленному, слышать и чувствовать, как сердце бьётся в бешеном ритме, как крепкие руки цепляются за волосы или плечи, оставляя красные отметины. Одна рука потянулась к краю шорт, а вторая рука придерживала Инумаки за поясницу, чтоб проще снять ненужную сейчас одежду. Сразу стянув шорты и трусы, откинув их в неизвестном направление, Оккоцу готовился начать покрывать лёгкими укусами бёдра — слишком уж соблазнительно те выглядели, чтоб оставить их в целостности,— но чужая стопа упёрлась тому в грудь, не давая осуществить задуманное, и Юта вопросительно приподнял бровь, смотря на Тоге.       — «Сними свои штаны тоже» — жестами сказал Инумаки и фыркнул. Оккоцу тихо засмеялся, получая в ответ нахмуренные брови, но потом приблизился к лицу заклинателя, шёпотом сказав:       — Хорошо — губы коснулись горячего лба Тоге.       Встав с кровати, Юта под взгляд фиолетовой бездны повторил со своими штанами то же самое, что и с шортами. На самом деле это было очень смущающе и хотелось прямо сейчас прикрыться, но то, каким пожирающим взглядом его окидывал Инумаки, заставило его потерпеть. От взгляда Оккоцу не ушло, что, как только он разделся, член Тоге стал ещё твёрже.       Инумаки затянул возлюбленного снова на кровать, прижимая того к изголовью, и быстрым движением достал смазку из прикроватной тумбочки, уже собираясь смазать собственные пальцы, но Юта остановил его — теперь была очередь Тоге приподнял бровь в немом вопросе.       — Завтра миссия, — ответил Юта. Заклинатель понимающе кивнул и передал бутылёк. — Нет-нет, Тоге, у нас у обоих завтра миссия.       — Икра, — выругался Инумаки и забрал лубрикант, хотя уже успел положить его на место.       — Не ругайся. И не убирай смазку обратно, она нам пригодится сейчас, —остановил его Юта. Тоге вопросительно посмотрел на Юту и передал обратно бутылёк.       Смазав ладонь вязкой и прохладной жидкостью, Оккоцу чуть ближе придвинулся к юноше, чтоб рукой сразу ухватить два члена. Инумаки уткнулся ему в шею после того, как Юта сделал первый взмах вверх-вниз, чтоб как-то сдержать стон, а заклинатель подцепил зубами кожу между плечом и шеей, оставляя бордовую метку. Комнату наполнили стоны юных магов, а воздух пропитался возбуждением. Рука Оккоцу набирала темп, а стоны под ухом лишь подогревали его. Было приятно ощущать горячею кожу Инумаки и как он своими ногтями царапал ему спину, оставляя красные полосы, а постоянные укусы в районе шеи вызывали у Юты стоны, чему сам Тоге ухмылялся.       Кульминация была всё ближе, и заклинатель без зазрения совести стонал на всю комнату, возможно, они могли кого-то разбудить, но это сейчас мало волновало обоих парней. Тоге окончательно поглотило возбуждение, и он умоляюще зашептал:       — Юта… Юта…       — Тише, тише, — проворковал тот и поцеловал манящие губы обладателя, который уже не контролировал себя.       Подцепив нижнюю губу, Юта провёл языком по подбородку и повёл к шее. Инумаки закинул голову назад, чтоб обеспечить лучший обзор. Язык прошёл по кадыку, ощутив, как его обладатель тяжело сглотнул, а потом закончил путь в ямочке между ключицами. Оккоцу осыпал поцелуями ключицы, оставив по багровому пятну на каждой.       — Ты готов? — прошептал Юта на ухо и получил отчаянные кивки. — Тогда давай.       Юноши со стоном излились в кулак. Их сперма перемешалась, запачкав простыни и руку. Сердца бились в унисон, а дыхание пыталось вернуться в норму. Потные тела упали на простыни в обессиленном состоянии. Синие глаза, словно бескрайний океан, в котором таилось спокойствие, были направлены в ослепительную фиолетовую бездну, они не знали, сколько так смотрели друг на друга с глупой влюблённой улыбкой на лице, но через какое-то время Юта, словно кот, нуждающийся в ласке, прижался к телу Тоге, обнимая ногами и руками. Запустив руку в чёрные как смоль волосы, он начал их пропускать сквозь пальцы, а потом послышалось умиротворённое дыхание в шею — обычно это означало, что Юта уснул, и Инумаки в последний раз взглянув на любимое лицо, отдался царству Морфея.