Создатель себя

Город превращался в руины. Через пролом в Стене лезли всё новые и новые титаны. Обломки Стены породили хаос, опав на улицах, пробив крыши домов, некоторые из них похоронив под собой, раздавив людей, волей случая оказавшихся именно в месте падения очередной каменной глыбы. Многометровые чудовища ходили по городу, преследуя своих маленьких жертв с этими ужасающими улыбками безмозглых людоедов, живших примитивным инстинктом. Кричащие от ужаса люди оказывались в крепко сжатых гигантских кулаках и выпученными глазами смотрели на неумолимо приближающуюся жестокую смерть - широко раскрытые смрадные пасти, готовые сомкнуться своими гигантскими зубами на живой человеческой плоти. Посреди хаоса бежал мальчишка, ещё этим утром стремившийся вырваться наружу, за пределы Стен, и столкнуться с этими чудищами, лишь какое-то столетие назад чуть не истребившими человечество под корень. Оглядываясь по сторонам, он видел раздавленных и окровавленных людей, а по соседним улицам шагали титаны, и под их ногами дрожала земля, будто возвещавшая скорый конец света. На лице и во взгляде мальчишки, как и сопровождавшей его девчушки-ровесницы, отпечатались ужас и волнение. Они боялись, они страшно боялись, хотя за себя - лишь в меньшей степени. Путь детей лежал к родному дому, превращённому в руины падением куска Стены. Где-то там, зажатая между брёвнами, лежала мать мальчика. Сейчас дети будут пытаться поднять тяжёлое бревно, на которое навалилась вся тяжесть просевшей крыши, и не справятся. Обоих подхватит на плечи и понесёт в безопасное место, в сторону реки и кораблей, солдат Гарнизона. Мальчишка, на глазах которого монстр с противоестественной широкой улыбкой съест его мать, в будущем станет надеждой человечества на победу, а после - надеждой на спасение народа, ненавидимого всем остальным миром. Стал бы он тем, кем стал, если бы не пережитый детский ужас, не отвратительное чувство собственного бессилия, не захлестнувшая с головой ненависть? Взрослый Эрен смотрел на то, как Эрен-ребёнок плачет и кричит, вырываясь из крепкой хватки подхватившего его солдата, и тянет руку, будто, вырвавшись, он был способен одолеть чудовище, в пасти которого исчезает женщина, вырастившая и воспитавшая его, любившая его больше всех на свете. Взрослого Эрена не удивить подобным. Он переживал это множество раз. Множество дорогих ему людей исчезли в пастях титанов. Некоторые из тех, кого он считал друзьями и соратниками, предали его. Более того - оказались теми, по чьей вине ему и сотням тысяч людей пришлось пережить ужас нашествия титанов. Взрослый Эрен готов был идти на жертвы. Готов был губить невинных. Готов был обращаться с друзьями, как с мусором. Готов был погибнуть во имя цели, которая виделась ему великой. И всё же, взрослый Эрен имел чувства. Какая-то часть его всё ещё оставалась мальчишкой, который в приступе ярости бросался мстить за съеденных товарищей. В нём всё ещё жил тот мальчишка, который тогда, много лет назад, рвался спасти мать из лап титана, которому по определению не мог нанести даже мизерный урон. Да и не было для него сейчас понятия времени. Прошлое, настоящее и будущее - всё смешалось. Отрезок истории в тысячи лет назад и тысячи лет вперёд. Бессмысленный и беспощадный круговорот ненависти и убийств. Люди, гибнувшие тысячами и миллионами ради того, что не имело никакого смысла. Люди, чьи устремления обратятся прахом, как и страдания, как и тела, как и имена. Во всём этом круговороте Эрен твёрдо знал лишь одно: он был именно тем, кем должен быть. Тем, кем сам себя быть предначертал. Если он не будет тем, кто он есть - некому будет сделать то, что он делает. А это значит, что Бертольд Гувер, насмерть перепуганный подросток, только что вышедший из формы Колоссального Титана и увидевший, что в его сторону шагает уродливый неразумный титан, чьё лицо лишь сильнее уродует неестественная довольная улыбка, в тот день, в день прорыва Шиганшины, должен остаться жив. Поэтому Эрен поднимает руку и будто бы разворачивает титана в другую сторону, обводя мимо смотрящего на него широкими от ужаса глазами Бертольда. Ему кажется, что он чувствует кожей ладони нестерпимо горячее тело титана, направление движения которого слегка подправляет. В этот день Бертольд отделается испугом. Умереть ему предстоит через пять лет. Через ничтожный промежуток времени, не имеющий значения, когда прошлое и будущее объединяются в единую дорогу, по которой можно перемещаться вперёд-назад. Но есть ещё кое-что. Едва ли не более важное, чем спасение Гувера от преждевременной смерти. Эрен должен создать себя. Неразумный титан, некогда носивший имя Дина Фриц, шёл в сторону дома, раздавленного упавшим обломком Стены. Или это шёл Эрен? Грань собственных ощущений и ощущений титана словно бы размылась. Навстречу выбежал солдат Гарнизона по имени Ханнес. Сегодня он тоже не умрёт. Он не станет вступать в бой, вместо чего предпочтёт подхватить двух детей на руки и бежать, бежать, бежать как можно дальше. Следующие пять лет он будет изводить себя чувством вины за проявленное малодушие, за жизнь, которую не спас, а потом... ладно, сейчас важно не это. Важно то, что Ханнес, обомлевший при виде противоестественно улыбающегося титана, развернулся, подбежал к остаткам дома, сгрёб детей и бросился с ними наутёк. Важно то, что десятилетний мальчишка по имени Эрен бил его по спине, требуя отпустить, рвался на помощь застрявшей между тяжёлых брёвен матери. Важно то, что Эрен смотрел, смотрел не отрываясь, на всё, что происходило здесь, даже не думая отворачиваться. И Эрен же наклонился, разгребая завалы на пути к пище. Эрен подхватил в руку невесомое для него женское тело. Больше нет слабостей. Больше нет цены, которую невозможно заплатить. Они все, все - ничто перед историей и путями, которыми она идёт. Важны не отдельные люди, важна общность. Совокупность. Важно, что будет лучше для безликой, лишённой индивидуальности совокупности, чем для одного человека. Да даже для многих миллионов людей. Несмотря на это, Эрен чувствует горячую влагу, сбегающую по обеим его щекам. Он почти чувствует в своей руке, в своей гигантской руке, лёгкое, словно пушинка, тело. Он делает единственное, что может сделать для женщины, оказавшейся в его руке - протягивает вторую руку и при помощи обеих конечностей титана переламывает хрупкое тело, ведь он знает, по собственному опыту знает, что страшнее всего - быть не в руке этого существа, а в его пасти, в его нутре. По его лицу бегут слёзы, но он открывает рот. Он знает, что на него смотрит десятилетний мальчишка. Тянет руку и кричит: "Прекрати-и-и-и-и!", но его усилия тщетны. Эрен широко, очень широко открывает свой рот. Или же рот Дины Фриц. Или же уродливого неразумного титана, у которого нет и не может быть личности, которым управляет лишь инстинкт либо чужая воля. Гигантские зубы смыкаются, перекусывая тело пополам. Во все стороны разлетаются кровавые брызги. По лицу мальчишки-Эрена текут слёзы. Текут они и по лицу юноши-Эрена. Но это ещё не всё. Теперь другая цель стала важной и требующей непомерного усилия. Подросток-Эрен остервенело кусает, практически жуёт свою ладонь, пытаясь обратиться титаном. Один за другим, он отгрызает себе пальцы, выплёвывая их куда-то в траву. Но в этот раз ему не помогают ни боль, ни цель. Как пять лет назад, он остаётся бессильным наблюдателем. В тот день Эрену предстояло освоить Координату, научившись управлять неразумными титанами. И вновь ему помогли обстоятельства. Казалось бы, случайные. И лишь теперь взрослый Эрен понимал, что никакие они были не случайные... Ханнес кружил вокруг всё так же пугающе улыбающегося титана на УПМ. Он хотел вернуть свой долг, избавиться от чувства вины, съедавшее последние годы. Он ловко маневрировал и подрубал сухожилия на ногах монстра, и даже сумел заставить того опасть на колени. Наверное, впервые за прошедшие пять лет он чувствовал себя... почти счастливым. Он мстил! На глазах у Эрена он расправлялся с чудовищем, убившим его маму! Может быть, Эрен и вправду никогда не винил его. Но теперь и сам Ханнес, наверное, сможет себя простить. Эрен вновь хватается за руку неразумного титана и резко протягивает её вверх-вбок, помогая схватить ловко уклоняющегося человека, окрылённого чувством собственной полезности. Видит глазами титана выражение торжествующей улыбки, меняющееся на испуг. Снова держит дорогого ему человека то ли в своей руке, то ли в руке Дины Фриц, то ли в руке титана. Крепко схваченный Ханнес сучит ногами в тщетной попытке освободиться, его полный ужаса взгляд направлен на Эрена... нет, нет, не на Эрена, а на титана, на безмозглого титана, живущего лишь инстинктом либо чужой волей. Затем его взгляд падает вниз, на парнишку, остервенело кусающего собственную ладонь в тщетной попытке превратиться. Не смотри, говорит взгляд Ханнеса. Но парнишка всё равно смотрит. Как и тогда, пять лет назад. Эрен открывает рот титана и смыкает его зубы на нижней половине тела барахтающегося человека. Его ноги больше не сучат - они исчезают в титаньей пасти. В глазах Ханнеса отражается мгновение нестерпимой боли, прежде чем его глаза закатываются. Оба Эрена падают на колени в слезах. Оба рыдают и проклинают себя. Один - за то, чего не смог сделать. Другой - за то, что сделал. Но затем титаны приходят в движение. Позабыв о солдатах, они все бросаются в сторону улыбающегося титана, наваливаются на него и пожирают живьём, отрывая огромные куски. А тот всё так и продолжает улыбаться. Ещё одна несчастная душа обретает покой, закованная в этом огромном теле и наконец получившая освобождение. А Эрен стоит на коленях и рыдает, проклиная себя. Он сделал себя тем, кем должен был стать. Всё это было правильно. Всё это сделано во имя великой цели. И он продолжит убеждать себя в этом. Чтобы не сойти с ума и не сломаться.