Хёнджин
Минхо и Сынмин ссорятся по дороге в кафе, куда они всегда ходят после того, как Минхо заканчивает работу, а Хёнджин и Сынмин - занятия. В этом нет ничего нового, они ссорятся чаще, чем не ссорятся. Хёнджин идет позади них и почти ничего не замечает. Он может сказать, что их спор связан с их радиошоу, и это все, что он хочет знать. Он не знает, было ли объединение их в пару гениальной или худшей идеей на свете; судя по всему, их шоу - самое слушаемое из всех студенческих радиопередач, а старшекурсника, который раньше вел его вместе с ними, забрали, чтобы он вел свое собственное ночное радиошоу на коммерческом радио. Просто половина причин, по которым люди их слушают, заключается в том, что они ссорятся хуже, чем разведенная пара, и именно так их рекламирует кампус после того, как один из слушателей действительно сказал им об этом в прямом радиоэфире. Это совсем не точное описание: Сынмин и Минхо - два самых страшных друга Хёнджина. Они не перестают спорить, когда заходят в кафе, но, по крайней мере, становятся немного тише, хотя несколько других студентов постоянно смотрят в их сторону, в их глазах зарождается понимание. Спор весьма своеобразен. Хёнджин не хочет прерывать их перепалку, когда подходит их очередь к стойке, но прежде чем он успевает сделать шаг вперед, Минхо прерывает разговор, поворачивается к баристу с с обеспокоенным видом и делает заказ сам. Это нормально и ожидаемо. Чего Хенджин не ожидал, и, судя по тому, как Сынмин открывает рот и готов сделать заказ, что также не ожидал Сынмин, так это то, что Минхо продолжает делать заказ. «Один большой американо с одним из этих зеленых травяных пирожных». Улыбка Сынмина становится немного нелепой. — Он имеет в виду кастеллу с зеленым чаем, — говорит он баристе, а бариста пожимает плечами и вписывает его в заказ, очевидно, решив, что ему платят недостаточно, чтобы спорить или возражать по поводу того, что Минхо исказил название десерта. Тогда Сынмин хмуро смотрит на Минхо. — Ты больше ничего не закажешь, хён?. — А что еще я должен заказать? — спрашивает Минхо, но его уши краснеют. Сынмин вздыхает. — Просто закажи, или я сделаю это за тебя, и я не позволю тебе платить за меня. Минхо вздыхает, как будто Сынмин действительно высказал реальную угрозу, и, сверкнув глазами так, что даже ранее невозмутимый бариста, кажется, занервничал, добавляет к их заказу. — Один из чизкейков в виде кошачьих лапок. Пожалуйста. Затем они оба поворачиваются, жутко синхронизируясь, и угрожающе долго смотрят на Хёнджина. —Что? — спрашивает Хёнджин, делает шаг назад так незаметно, как только может. Они пугают. — Тебе нужно сделать заказ, - ухмыляется Сынмин. — Ты задерживаешь очередь. Позади них стоят только две девушки, которые хихикают, услышав Сынмина, и застенчиво машут руками, очевидно, поклонницы радиошоу. — Если только ты не хочешь сам платить за свой заказ, - добавляет Минхо, задевая плечом Сынмина и улыбаясь Хёнджину так, что тот думает об опасности. Хёнджин заказывает американо и больше ничего, отвлекаясь на то, как Минхо и Сынмин шепчутся друг с другом, а Минхо, не задумываясь, протягивает баристу свою карточку. Сынмин держится за локоть Минхо, а другой рукой прикрывает рот, шепча Минхо на ухо, и они вдруг выглядят слишком уютно, слишком интимно. Они выглядят как героиня драмы. — Вы двое превратились из разведенной пары в настоящую пару, никому не сказав об этом? — выпаливает Хёнджин. Оба синхронно поворачиваются к нему. — Тебя роняли на голову в детстве? — спрашивает Минхо, очевидно, совершенно серьезно. — Минхо Хён?- спрашивает Сынмин. — Минхо Хён, который только вчера грозился засунуть мне в глаза свои использованные палочки для еды?. Хёнджин опускает это, но момент остается в его памяти, потому что после этого они оба не прекращают сохранять нехарактерную близость. Минхо закидывает ногу на колени Сынмина, не обращая внимания на то, что они находятся на публике. Большую часть времени, проведенного в кафе, Сынмин держит руку на плече Минхо. Когда они уходят, то идут в одном направлении, их руки касаются друг друга, потому что они идут так близко, совершенно противоположно тому, как они вошли в кафе. Только когда Хёнджин принимает ванну, он понимает, что технически никто из них не отрицал этого.***
Итак, двое друзей Хенджина, возможно, встречаются. Это нормально. И это могут быть Сынмин и Минхо, которые, по мнению Хенджина, с наименьшей вероятностью будут встречаться друг с другом. Не то чтобы это было плохо, просто Хенджин чувствует себя ошеломленным. Такое чувство, что это произошло из ниоткуда, но Хенджин не думает, что ему это почудилось. Он действительно думает, что он единственный, кто это заметил, что Минхо и Сынмин, возможно, стали самостоятельной маленькой группой, потому что после того дня в кафе он не может перестать видеть намеки на их отношения или какой-то космический сдвиг. Он проводит по меньшей мере три дня, гадая, не похитили ли их тела, прежде чем прийти к выводу, что это нелепо; гораздо более вероятно, как бы невероятно это ни звучало, что они встречаются. Минхо находится на заднем плане более половины селфи Сынмина, сделанных за последний год, и либо игнорирует его, либо корчит рожи, либо, очень редко, подыгрывает. На нескольких из них он смотрит на Сынмина с видимой нежностью, и это практически означает, что его сердце преподносится на блюдечке Минхо, который является самым цундере, которого Хенджин когда-либо встречал в своей жизни. Сынмин упоминает, что они часто ужинают вместе, что удивляет Хенджина; они оба, как правило, видятся как минимум два раза в неделю сами по себе, без участия кого-либо еще. У Сынмина, по-видимому, есть открытое приглашение позаниматься в квартире Минхо и Чана, хотя он не очень часто им пользуется, потому что, по его словам, это “слишком отвлекает”. Когда Хенджин спрашивает Сынмина, что он имеет в виду, Сынмин не отвечает; он просто слегка краснеет, избегая взгляда Хенджина. Хенджин был близок к тому, чтобы вытрясти из Сынмина ответы, но неожиданно появился Минхо и сказал Сынмину, что Сынмин должен ему обед, а Хенджин не может пойти с ним понаблюдать, потому что у него занятия. Хенджину это кажется неожиданным, но для них обоих это явно не ново, и это еще больше убеждает Хенджина в том, что что-то происходит. Его переломным моментом стал Минхо в их внеклассном танцевальном клубе, который ответил на телефонный звонок, когда они заканчивали занятия. Отвечая, он вытирает лицо. — Чего ты хочешь, Ким Сынмин?. Его голос звучит достаточно резко, чтобы одна из новых участниц клуба бросила на них настороженный взгляд. Она еще не знает, что Минхо звучит немного устрашающе, когда не терпеливо поправляет новичков, или что он предлагает действительно леденящие душу смертельные взгляды для тех, кто ошибается, но есть причина, по которой команда их клуба так хорошо выступает на соревнованиях. Она так и не узнала, что Минхо только звучит устрашающе, в душе он добр. Хёнджину пришлось узнать это нелегким путем, поэтому он ободряюще улыбается девушке. Она улыбается ему в ответ и снова бросает взгляд на Минхо, после чего необъяснимо краснеет. Когда Хёнджин бросает взгляд на Минхо, его застают врасплох. Минхо уже не вытирает лицо, и Хёнджин видит, что он тихо улыбается, глядя себе под ноги. Неудивительно, что девушка покраснела. — Я заеду за тобой, не говори глупостей, - говорит Минхо, потягиваясь так, что его бедро громко хрустит. —Мы рано закончили. Его брови сгибаются, когда он продолжает слушать Сынмина. — Успокойся, Сынмин. Все будет хорошо. Мы все знаем, как усердно ты работаешь. Хёнджин никогда не слышал, чтобы Минхо так открыто успокаивал его за все время знакомства, даже в танцевальном клубе. Даже с Чонином или Феликсом. Минхо кладет трубку, и Хёнджин даже не колеблется. Ему нужны ответы. —Что это было?. Минхо закатывает глаза. — Этот идиот довел себя до нервного срыва из-за одного из вступительных уроков, который он не прошел в прошлом году. — Так ты... — Собираюсь помочь ему с учебой, - вздыхает Минхо, но это звучит радостно. Чудак. Хёнджин не думает, что он был бы так рад помогать кому-то учиться, даже если бы встречался с ним. — Возможно, еще и покормим его как следует. — Это эвфемизм? — спрашивает Хёнджин, неосознанно понижая голос. Минхо моргает и хмурится. —Нет. Может, он и идиот, но заслуживает самого лучшего. Какое это имеет отношение к делу? Хенджин не успевает попросить Минхо разъяснить; Минхо вскакивает и начинает прощаться, оставляя Хенджина с новыми вопросами и по-прежнему без ответов. Феликсу приходится практически поднимать Хенджина с пола, настолько он погружен в свои мысли.***
В следующий раз, когда Хёнджин застанет одного из них без другого, он будет буквально на грани срыва, на этот раз уже по-настоящему. Наблюдение за Минхо ничего не дало, только еще больше укрепило его в мысли, что здесь что-то есть, потому что Минхо, конечно, добрый, но он никогда не был настолько откровенно добрым, особенно по отношению к Сынмину. Половину своего времени они тратят на бесплатные развлечения, споря не только со своими друзьями и знакомыми, но и с совершенно незнакомыми людьми, благодаря их радиопередаче в понедельник вечером. И вот теперь, видя, как Сынмин распаковывает обед, который приготовил для него Минхо, Хёнджин словно попал в параллельную вселенную. Судя по всему, Сынмин остался на ночь в квартире Минхо и Чана, записывая с их помощью какой-то проект для одного из своих курсов. Утром Минхо приготовил завтрак, а также принес Сынмину обед. Учитывая, что все они студенты колледжа, Хёнджин считает вполне оправданным называть это романтикой, не обращая внимания на то, что Чан также пользуется кулинарными способностями Минхо. Минхо нарисовал на записке для Сынмина одно из своих ужасных морщинистых лиц и написал что-то, чего Хёнджин не видит, но видит, как Сынмин улыбается, прежде чем аккуратно сложить записку и положить ее в карман, и ему хочется знать, когда все изменилось, потому что с точки зрения Хёнджина это очень похоже на отношения, причем отношения уже устоявшиеся. Чан, Минхо и Чонин сейчас не здесь: первые двое на стажировках или работе, а Чонин застрял на каком-то ужасном семинарском занятии, которое длится три часа подряд. Только их 00-line и Чанбин обедают вместе в одном из кафетериев, и именно поэтому Хёнджин чувствует, что может затронуть эту тему. — Сынмин, я когда-нибудь заставлял тебя чувствовать, что ты не можешь рассказать мне о чем-то?-спрашивает Хёнджин, стараясь не дуться слишком явно, когда в их разговоре наступает очередное затишье. Сынмин заканчивает жевать и смотрит на Хёнджина. — Нет. А что заставил тебя как думать?. — Ты и Минхо хен, конечно - ворчит Хенджин. — Опять это?- спрашивает Сынмин. Он совсем не выглядит задетым, что говорит о несостоятельности гипотезы Хёнджина. Может, их действительно похитили. Может, в них вселился одержимый. — Что ты имеешь в виду? —спрашивает Джисон, наклоняясь над столом. Сынмин не отвечает, спокойно наблюдая за Хёнджином с почти вызывающим выражением в глазах, словно ему втайне нравится наблюдать, как Хёнджин теряет рассудок, пытаясь понять, что существует в пространстве между Минхо и Сынмином. Хёнджин тяжело вздохнул. —Они все уже близки. — Ну, мы же вроде как поженились однажды, - озорно усмехается Сынмин. Он предпочел бы сейчас разжечь дерьмо. — А как еще мы могли развестись?. — Ты позволял ему висеть на тебе - замечает Хёнджин. Сынмин тщательно копается в еде, чтобы найти кусок курицы. — Ничего особенного. — А разве Минхо хён не называет тебя своей добычей? — спрашивает Джисон, ехидно ухмыляясь. Откуда такая перемена в сердце?. На мгновение Сынмин почти ухмыляется, но потом вздыхает и упирается подбородком в ладонь. — В этом семестре он буквально пытался измотать себя танцами. Он не хотел волновать ни тебя, ни Феликса, а я вижу его чаще всего, кроме Чан хёна, который и так достаточно занят. Теперь Феликс замолкает. —Нет, я знал об этом. На прошлой неделе один из танцоров танцевального клуба "сонбэ" набросился на него, потому что он смотрел на доску объявлений о прослушиваниях, и это один из тех, кто злится, что Минхо хён является президентом со второго курса, хотя он даже не самый старший. Казалось, он очень много знал о расписании Минхо хёна; это было немного жутковато. Сынмин становится почти угрожающе неподвижным. — Феликс, - говорит он, и его голос звучит почти нормально. —У вас есть список этих сонбэ из танцевального клуба?. Феликс моргает. — В смысле, я могу тебе его составить?. Сейчас их меньше, чем в прошлом году, потому что большинство из них выпустились, но... — Пожалуйста, сделай мне один, - говорит Сынмин, он приятно улыбается, но это слишком напоминает Хёнджину лицо Минхо, когда он угрожает кому-то, хотя он делает это в основном в шутку. Хёнджин не уверен, что Сынмин шутит. —Конечно — неуверенно говорит Феликс. Хенджин не может сейчас вернуть тему к Сынмину и Минхо, чтобы не выглядеть придурком, поэтому он ставит точку. Он также просит Феликса прислать ему список участников танцевального клуба "сонбэ", которые ненавидят Минхо, потому что он даже не заметил, что это было, и, конечно, Минхо-хен постоянно угрожает ему, но его лай жестче, чем его укусы, и он всегда задерживается, чтобы потренироваться с Хенджином, если Хенджин хочет, чтобы он это сделал. Однако большинство сонбэ ведут себя с Минхо устрашающе вежливо, уважительно и официально на следующем собрании танцевального клуба, и Минхо, и Феликс выглядят удивленными этим. Хенджин просто знает, что Сынмин что-то натворил. Другого объяснения нет. Минхо - один из самых страшных друзей Хенджина, но он открыто говорит о том, насколько он страшен. А Сынмин - нет. Сынмин найдет способ убить его и представить это как несчастный случай.Чанбин
Чанбин не верит Хёнджину. Он не верит, потому что это Минхо и Сынмин, а он провел слишком много часов, слушая, как они высмеивают друг друга по радио, чтобы весь мир слышал. Кроме того, он присутствовал при холодной войне, которая разразилась, когда Сынмин не понял, что у Минхо больше одной кошки, и он полностью уверен, что Минхо на всю жизнь затаит обиду из-за этого, что в некотором роде ставит крест на любой возможности романтических отношений. Это же не Ромео и Джульетта, в конце концов. Минхо не простил Сынмина, и до сих пор часто вспоминает об этом, хотя теперь Сынмин знает, как отличить котов Минхо. Минхо не прощает и не забывает, а когда дело доходит до Сынмина, он особенно не прощает и особенно не забывает. Чанбин не верит Хёнджину, но когда он приходит в учебную комнату, которую они забронировали до конца семестра, Минхо и Сынмин сидят спина к спине, прислонившись друг к другу, а не сидят на стульях, как положено, и Минхо задает Сынмину вопросы о юридических терминах. У Сынмина на коленях раскрыт учебник, и он, кажется, проверяет что-то в нем каждый раз, когда ошибается. Чанбин в замешательстве переводит взгляд с одного на другого. — Подождите. Хенджин был прав? Вы двое встречаетесь?. Он думает, что это была шутка, но он не уверен. Это звучит как искренний вопрос. Минхо фыркает. — Ты думаешь, я так легко соглашусь?. Сынмин переворачивает страницу в учебнике. — Задай вопрос поинтереснее. Ни один из этих ответов на самом деле не является ответом. Чанбин переводит взгляд с одного на другого, надеясь услышать что-то более убедительное, но они оба продолжают игнорировать его. — Привет, Чанбин хен. Я тоже рад тебя видеть, — сухо произносит Чонин с другого конца комнаты. Чанбин слегка подпрыгивает. Он даже не заметил, что рядом был Чонин, слишком увлеченный их местной разведенной парой, которая вела себя так, будто они поцеловались, помирились и в итоге снова обручились. — Привет, Чонин, - говорит он немного бесстрастно, на мгновение заглушая Минхо, который аккуратно заполняет пробелы, когда Сынмин не помнит всех частей его слов. Взгляд Чонина скользит между Сынмином и Минхо, а затем возвращается к Чанбину, прежде чем он закатывает глаза. — Ты пришел сюда посмотреть на аттракцион или позаниматься?. Чонину так повезло, что Минхо и Сынмин заняты его учебой. Чанбин не сомневается, что, несмотря на то, что Чонин - их макнэ, они бы набросились на него за это замечание. — Ты давно здесь? — спрашивает Чанбин, садясь на одно из мест поближе к Чонину и доставая свой ноутбук. Чонин перестает печатать. — Они были такими все время, пока я был здесь, а я пробыл здесь около часа. Чанбин морщится. — Это жестоко. Чонин качает головой, выглядя на удивление невозмутимым. — Джисон хен был здесь до меня. В любом случае, я должен попытаться закончить эту работу. Сегодня вечером Чанбин должен сдать анализ на пяти страницах, к которому он едва приступил. Он с легкостью погружается в работу и поднимает глаза только тогда, когда Феликс и Джисун приходят с напитками для всех. Фоновый звук, на котором Минхо задает вопросы Сынмину, успокаивает его, хотя он и задается вопросом, как Сынмину удалось подкупить Минхо, чтобы тот помог ему. Не может быть, чтобы у Минхо не было своей работы, и Минхо не совсем двойная специализация, но у Минхо есть и работа, и обязанности в клубе, и волонтерство. Он почти так же занят, как и Чан, просто не так явно об этом говорит. Чанбин работает над четвертой страницей, когда слышит громкий стук и испуганно поднимает голову. Сынмин с грохотом бросает учебник на стол, и кажется, что у него психический срыв, он запускает руки в волосы и дергает их. Минхо повернулся, все еще не совсем правильно сидя на стуле, всем телом повернувшись к Сынмину, как подсолнух к солнцу. Пока Чанбин выглядывает из-за экрана своего ноутбука, Минхо берет Сынмина за руки, останавливая его издевательства над своими волосами, и позволяет Сынмину переплести их пальцы в небольшом пространстве между их телами. Они общаются без слов, но когда Чанбин бросает взгляд на остальных, Джисон и Феликс наблюдают за ними без какой-либо скрытности, оба явно обеспокоены. Чонин переводит взгляд с одного на другого с тревожно-задумчивым выражением лица, но он спокойно возвращается к своей работе, когда замечает, что Чанбин наблюдает за ним, как будто знает, что ему не следует смотреть. Минхо рывком поднимает Сынмина со стула, тихо бормоча что-то о перерыве, и они вдвоем покидают кабинет, не взглянув на других присутствующих. Это нехарактерно для них, но все происходящее сегодня было странным. Чанбин решает, что не будет беспокоиться об этом, пока все не повторится. Один раз - это случайность, два раза - совпадение, а три раза - закономерность. Это только первый удар. Наверняка это просто явление голубой луны или что-то в воде.***
Это снова всплывает раньше, чем Чанбин ожидает, когда он находит Сынмина, протирающего глаза кулаками в углу библиотеки искусств, в которой он, кажется, почти живет, каждый раз, когда классная работа становится непосильной. Учитывая, что он специализируется в двух разных областях, у него обычно слишком много работы на уроках, поэтому он проводит в библиотеке больше времени, чем обычно. Чанбин не может просто оставить его там, не тогда, когда Сынмин сонно моргает, выглядя так, будто вот-вот заснет прямо на своих заметках. Сынмину требуется несколько минут, чтобы осознать, что перед ним кто-то сидит и что это тот, кого он знает, и он окончательно убеждается, что принял правильное решение. — Привет, хен, - говорит Сынмин, зевая во весь рот, что заставляет Чанбина сочувственно поморщиться. - Ты давно здесь? — Да, — сухо отвечает Чанбин. - Но мне почему-то кажется, что ты здесь гораздо дольше. Сынмин удивленно смотрит на Чанбина. — Все не так плохо. У меня есть еще три главы, и я могу попросить помощи с уроком математики. А Чан хен помогает с заданиями для одного из моих уроков. Он прерывается, чтобы снова зевнуть. Чашка с грохотом опускается на стол между ними. — Сынмин-а, я уже говорил тебе, что ты можешь прийти к нам домой, ты никогда не сможешь сосредоточиться в библиотеке. — А я говорил, что ты отвлекаешь. Здесь легче сосредоточиться, - устало говорит Сынмин. — Спасибо. — Не благодари меня, Ким Сынмин. Отдохни, мать твою, после того, как сдашь задание. Я помогу тебе с математикой завтра. Чанбин поднимает взгляд, и это действительно Минхо, мрачно смотрящий на кофе, который он собственноручно доставил Сынмину. Бариста надписал чашку ‘Сынмо’ и нарисовал рядом сердечко. Чанбин открывает рот, чтобы что-то сказать, потому что, очевидно, Минхо не заметил, что он здесь, и ему уже кажется, что он не должен быть здесь и слушать все это. Минхо прерывает его попытку; его хмурый взгляд переходит на Сынмина. — Ты ел? Сынмин невозмутимо моргает, глядя на него. — Я знаю, как позаботиться о себе, хен. Минхо вздыхает и кладет пакет, который держит в руке, на стол. — Не могу поверить, что ты пытаешься стать юристом с такими мозгами, если, конечно, они у тебя еще остались. — Ты не должен был, - говорит Сынмин, но он сияет, он уже полон сил, хотя был на грани того, чтобы заснуть. Чанбин еще больше чувствует себя незваным гостем; даже Сынмин, кажется, забыл, что он все еще здесь. — Тебе лучше съесть все до последнего кусочка, Ким Сынмин, — говорит Минхо, скрестив руки на груди. - И ты должен мне обед; я даже купил тебе один из твоих отвратительных травяных пирогов. — Хен — Сынмин тихо хихикает. — Я знаю, ты знаешь, как это называется на самом деле. — Ты не сможешь доказать это в суде, - говорит Минхо, закатывая глаза и, наконец, замечая Чанбина. Он моргает, глядя на Чанбина, а затем бросает на Сынмина предательский взгляд, развернувшись на пятках, уходит, прежде чем Чанбин успевает даже поздороваться. Чанбин смотрит на Сынмин, ожидая объяснений. — Не волнуйся, ты просто смутила его - улыбаясь, говорит Сынмин, проводя указательным пальцем по ободку кофейной чашки. Но это не совсем объяснение. Чанбин продолжает смотреть на Сынмина. — Это было очень по-домашнему, Сынмин. Как будто Минхо хён вдруг стал твоей ворчливой женой". Вместо того, чтобы отшутиться, плечи Сынмина напряглись, и он слегка покраснел. — Только не ты. Хенджин и так достаточно плох”. — Сынмин... — Оставь это в покое, Хен- резко говорит Сынмин. — Ты должен знать, как ты выглядишь — тихо говорит Чанбин. Ему это не нравится, и он не может винить ни Сынмина, ни Минхо, потому что это касается их обоих. Сынмин пожимает плечами, хмуро глядя на чашку. —Ты никогда ничего не говоришь, когда Чан хен и Феликс идут на свидание. Почему только мы? — Это совсем другое - протестует Чанбин. На самом деле все не так уж и плохо: все просто ждут, когда Чан наконец поймет, потому что он потрясающе умеет упускать суть, и он до боли очевидно влюблен в Феликс. Он не знает об этом, но весь остальной мир знает. Минхо и Сынмин не совсем таковы, они никогда не станут нежными и влюбленными как Чан и Феликс, но в них есть что-то очень похожее, по крайней мере, в этот момент. — Хён, пожалуйста, оставь это - говорит Сынмин, вытирая лицо руками. — Не стоит об этом говорить. Чанбин уверен, что это ложь, но расспросами он ничего не добьется, тем более когда Сынмин так упорно стоит на своем.***
Чанбин знает, что Хенджин может быть как сентиментальным, так и драматичным. Он думал, что Хенджин, обвиняющий Сынмина и Минхо в том, что они скрывают отношения от всех, делает из мухи слона, но после инцидента в кабинете и библиотеке поверить Хенджину стало намного легче. Ему не повредит, что почти каждый раз, когда он видит их наедине, они делают что-то нехарактерное для себя. Через несколько дней после посещения библиотеки он видит, как Сынмин тащит Минхо по кампусу, ругая его за то, что тот не позаботился о явно слабой лодыжке, в то время как Минхо пользуется тем, что Сынмин не может видеть его лица, и улыбается так нежно, что даже у Чанбина замирает сердце. На следующей неделе он обнаруживает, что они вдвоем пьют кофе и занимаются вместе, их ноги переплетены под столом, и Сынмин терпеливо слушает, как Минхо рассказывает о каком-то эссе, которое, кажется, он изо всех сил пытается изложить. На столе только одна тарелка, на ней две ложки. Неделю спустя в Instagram Сынмина появилась невероятно милая серия видеороликов, на которых Минхо играет с уличными кошками, а Сынмин на заднем плане дразнит его, говоря, что он будет хорошим отцом. Чанбин чувствует, что он близок к тому, чтобы влюбиться в Минхо по доверенности, и задается вопросом, знает ли Сынмин, что он не отключал звук в видео, когда публиковал их. Его переломный момент наступает на четвертой неделе, когда он видит Минхо, ожидающего Сынмина возле студии звукозаписи, которую он, Чан и Джисон выбрали, одетого для вечернего выхода в свет, в шелковую рубашку и аккуратно отглаженные брюки, выглядящего как модель в свободное от работы время. Чан позвал Сынмина в последнюю минуту, чтобы помочь им с некоторыми треками, над которыми они работают для своего микстейпа. Он даже не знает, откуда Минхо знает, что Сынмин здесь, потому что Сынмин не прикасался к телефону с тех пор, как зашел в кабинку, используя перерывы, чтобы выпить воды и выслушать их критику. Он не думает, что Минхо ждет Чана или Джисона, потому что он просто напишет им сообщение или постучит. Он делал это достаточно часто, чтобы Чанбин был уверен, что он просто тихо ждет Сынмина снаружи. Чанбин даже не знает, как долго Минхо здесь прождал; он вышел из кабинки только потому, что ему нужно было в туалет и немного размять ноги. - Что ты здесь делаешь? — Жду этого идиота Ким Сынмина, конечно - подтверждает Минхо, закатывая глаза. —Он должен мне ужин. — Он должен тебе ужин, - повторяет Чанбин, скрещивая руки на груди. Минхо слегка улыбается, крошечно и ласково. Чанбин не часто видел, чтобы он делал такое лицо, и уж тем более не для Сынмина. Ему хочется, чтобы здесь был кто-то еще, чтобы у него было доказательство, что у него не галлюцинации, что он слишком мало спал и слишком занят, пытаясь сделать этот микстейп идеальным. Его тупой мозг вспоминает, как Сынмин слегка хихикал, называя Минхо ярким примером ответственного отца. Он думает, что мог бы возненавидеть их обоих за то, что они могут быть такими. — Не совсем. Я сказал, что он не обязан, но он хочет отпраздновать прослушивание, которое я прошел. Он сказал, что если я откажусь, то он найдет способ похитить меня — говорит Минхо, выглядя странно взволнованным при мысли о похищении. —Это была первая относительно светлая неделя для нас обоих. Чанбин хотел бы знать, что происходит. Он даже не знал, что Минхо проходил прослушивание. —Ты прошел прослушивание?. Минхо пренебрежительно махнул рукой. — Не беспокойся об этом, это всего лишь подработка хореографом. Чанбин хочет знать, почему Сынмин знает, а никто другой не знает; он уверен, что кто-нибудь другой упомянул бы об этом, если бы знал. Он также задается вопросом, насколько это серьезная хореографическая работа, если Сынмин считает, что ее стоит отпраздновать ужином за его счет, а Минхо - что стоит нарядиться. —Почему ты не зашел внутрь?-спрашивает Чанбин. —Или, по крайней мере, не дал ему знать, что ты здесь?. —Не хочу его отвлекать. Да и ждать пришлось недолго. Чанбин чувствует, что Минхо врет, что не будет долго ждать, но это не его дело. Или, наоборот, его мучают вопросы, но он уже знает, что не получит на них ответов. —Я дам ему знать, что ты здесь, по крайней мере?. —Тебе не обязательно - говорит Минхо, но Чанбин уже сканирует себя. —Ты уже вернулся? —спрашивает Чан, моргая на Чанбина. —А ты знал, что Минхо хён ждал тебя? —спрашивает Чанбин у Сынмина. На лице Сынмина появляется удивление. —Правда?. В его голосе звучит восторг, а Чан и Джисон бросают на Чанбина тайные взгляды, выражающие в разной степени «что за хрень?». Чанбин тоже не понимает, что происходит. —Тебе нужно куда-то идти? — спрашивает Чан. —У нас забронирован столик - рассеянно говорит Сынмин. —Я не думал, что об этом стоит упоминать, мы все равно скоро заканчиваем. — Не позволяйте нам задерживать вас, если у вас есть бронь - говорит Чан, хмуро глядя на консоль. —Правда, Сынмин, ты должен был нам сказать. —Спасибо, хён! Пока! Я могу прийти в четверг, если вам нужно перезаписать, - задыхаясь, говорит Сынмин и практически выбегает из комнаты, даже не протестуя. — Я думал, они не встречаются, - шепчет Джисон, после того как Сынмин быстро уходит. Чанбин тоже так думала, но три раза — это уже закономерность.Феликс
У Феликса есть ключ от квартиры Сынмина на случай непредвиденных обстоятельств, потому что он самый любимый из их друзей по линии 00. Он знает, что он второй вариант для Сынмина, потому что Сынмин сказал, что человек, которому он изначально дал ключ, отказался им пользоваться. Феликс уверен, что за этим кроется какая-то история, но у него не было возможности спросить Сынмина об этом. Лицо Сынмина было слишком напряженным, поэтому он просто взял ключ и поблагодарил Сынмина за доверие. Технически, Чан и Минхо имеют общий запасной ключ от квартиры, которую делят Феликс с Джисоном, но сейчас это в значительной степени удобный ключ. Их хёны довольно часто навещают друг друга, и Феликсу нравится, что он может просто поворчать в групповом чате, а затем в тот же день застать Чана в их гостиной. Феликс не знает, хочет ли Сынмин, чтобы его ключ был действительно аварийным, или же он видит в нем лишь удобство, о ему нужно испечь для одного из мероприятий по сбору средств для танцевального клуба, которые они устраивают. В их квартире не работает духовка, потому что она старая, и он не то чтобы ругается с Чаном, но пытается немного выбить Чана из колеи, поэтому он не может пойти и испечь в квартире хёнов. Чанбин и Хёнджин по-прежнему живут с родителями, а Чонин - в какой-то нелепой студенческой квартире, так что Сынмин - его лучший вариант, если только он не хочет связаться с кем-то еще из танцевального клуба. Или выяснить, когда Чана не будет в их с Минхо квартире. В подъезде к квартире Сынмина выключен свет. Феликс уверен, что на сегодня он закончил занятия, а когда он написал Сынмину сообщение ранее, тот сказал, что собирается остаться дома. Может быть, он решил вздремнуть? Феликс снимает обувь и тихо заходит в гостиную Сынмина. Он не ожидал увидеть голую задницу Сынмина. Он не ожидал увидеть Сынмина с кем-то, прижатым к стене гостиной, тихо стонущим, чьи-то ногти впиваются в плечи Сынмина, на обнаженной спине Сынмина уже видны глубокие красные борозды. Сынмин слегка поворачивается, и Феликс замечает лицо его партнера. Это лицо кажется ему ужасно знакомым, хотя Феликс никогда раньше не видел на нем такого выражения. Феликс вскрикивает и тут же закрывает глаза, хотя он и так уже крепко зажмурился. Это изображение, в котором он совершенно не нуждался, и кажется, что оно выжжено на его сетчатке. Он сожалеет о каждом своем решении, которое привело его сюда. Он слышит ругательства и какие-то звуки, о которых изо всех сил старается не думать. —Что ты здесь делаешь? —Сынмин вскрикнул. — Я хотел позаимствовать твою кухню, чтобы испечь— признается Феликс, его голос пронзителен и в равной степени наполнен досадой и шоком. — Я уйду, подожди… — Мы одеваемся, — прерывает Сынмин. — Подожди; —Ты поранишься, пытаясь уйти с закрытыми глазами. — У вас есть своя рабочая кухня. Или ты мог бы пойти в нашу квартиру, Ёнбок. — Минхо-хён! шипит Сынмин Так это действительно Минхо. Феликсу искренне хочется раствориться в полу. Минхо почему-то кажется совершенно невозмутимым, но Феликс отказывается открывать глаза, чтобы проверить, одеты ли они. - Он, наверное, уже заметил меня, не так ли? —Да — пискнул Феликс. Он просто не хотел верить, что это был Минхо, потому что это казалось таким невероятным. Сынмин бормочет что-то невнятное, а затем стонет в следующий момент. —Твои локти - это оружие, Хен. “Хорошо”, - удовлетворенно говорит Минхо. - Не будь таким грубым. — Как это произошло? —спрашивает Феликс, все еще прикрыв глаза, прислушиваясь к шороху одежды и тихим ругательствам Минхо. —Ты... Голос Сынмина звучит так резко, как он никогда не слышал. «Снимаю стресс, Ликс». Тогда фырканье, должно быть, принадлежало Минхо, и Феликсу немного жаль, что он не может видеть лица Минхо, потому что это одна из самых подлых вещей, которые он когда-либо слышал от Сынмина. Если бы Сынмин сказал ему это таким тоном, он бы точно расстроился. Он знает, что это неправда, потому что знает множество секретов Сынмина, даже если Сынмин ему об этом не рассказал, но он не знает, знает ли Минхо, что Сынмин лжет. Сынмин может быть очень убедительным, когда захочет. — Лучше это, чем незнакомец, — ровным голосом говорит Минхо, отдавая в ответ столько, сколько может. Феликс побеждает. Он знает достаточно о Сынмине и понимает, что это должно было причинить ему боль, даже если Сынмин сам на это настроился. Тишина, последовавшая за этим заявлением, кажется слишком неловкой, но Сынмин прав. Феликс недостаточно бывал в этой квартире, чтобы ориентироваться в ней вслепую. — Мы приличные люди, - наконец говорит Минхо. Феликс медленно, по очереди, открывает глаза. Они приличные, это точно, но едва ли. Даже если бы он не видел засосов, было бы совершенно очевидно, чем они занимаются: одежда и волосы растрепаны, лица покраснели. —Ты можешь печь здесь - говорит Сынмин, выглядя удивительно спокойным, учитывая все обстоятельства. —Только не сегодня. Можно завтра?. — Хорошо, завтра - слабым голосом произносит Феликс. —Я пойду. Он вдруг осознает, что все не так, как он думал, даже больше, чем очевидное Минхо и Сынмин — друзья с привилегиями. Он хочет разобраться с ними сам, и знает, что кто-то из них попытается ему перезвонить, но он сует ноги в ботинки и откладывает это.***
Когда Феликс уходит с последнего урока за день, Сынмин ждет снаружи, держа в руках напиток из дорогого кафе, куда они ходят только тогда, когда хотят побаловать себя. —Что? — спрашивает Феликс, и он знает, что он короток, но после того, что он обнаружил, у него есть причины для этого. Он избегал Сынмина всю последнюю неделю, и кажется, что Сынмин наконец это заметил. Он испек пирожные на кухне Сынмина, пока Сынмин был на уроке, и решительно решил не печь печенье, потому что он все еще расстроен Чаном. — Для тебя, — говорит Сынмин и продолжает держать напиток, пока Феликс не заберет его. — Одна из тех карамельных штучек, которые тебе теперь нравятся из-за Чан-хена. Феликс напрягается. —Не поднимай эту тему. — Так вот из-за чего ты злишься, — холодно замечает Сынмин. Он совершенно не удивлен. Феликс пытается уйти от Сынмина, но Сынмин следует за ним, в основном только потому, что Феликс не сказал ему идти на хер. Он вроде как хочет кричать, но не публично, в кампусе, где его может услышать каждый. Чан и Сынмин достаточно известны, чтобы это стало сплетнями, и Феликс не хочет, чтобы другие люди знали, хотя он знает, что это очевидно. Феликс делает глоток карамельного маккиато, и, честно говоря, это его только больше раздражает, а не меньше, потому что Сынмин не ошибается, когда говорит, что единственная причина, по которой они нравятся Феликсу, — это Чан. Они уже в трех кварталах от кампуса, когда Феликс наконец заговорил. — Я думал, мы с тобой похожи, но оказалось, что ты трахаешься о своим возлюбленным уже сколько недель? Месяцев?. Если они будут трахаться днем в квартире Сынмина, за пределами спальни? Определенно, по крайней мере, пару месяцев. —Ты так и предполагал- тихо говорит Сынмин. —И он не мой возлюбленный. Феликс резко оборачивается и смотрит на Сынмина, который безмятежно моргает, глядя на него. - Ты уверен в этом? Лицо Сынмина такое открытое, и Феликс не думал, что он так сильно надавил, но Сынмина, несомненно, по какой-то причине задел этот вопрос. Сожаление уже начинает проявляться, потому что Сынмин в этом не виноват. Феликс точно знает, какой беспорядок вызовет признание того, что они друзья с привилегиями, когда Хёнджин продолжает подталкивать их к рассмотрению отношений или убежден, что они участвуют в романтической драме, не подозревая, что они ведут себя как парни. И Феликс знает, что он безумно завидует тому, что Сынмин получает хотя бы столько. Вот откуда большая часть его гнева, и он это знает: эта часть его в ярости из-за того, что хотя Минхо не видит в Сынмине родственную душу, Минхо, по крайней мере, не видит в Сынмине младшего брата. В конце концов, это главная причина, по которой Феликс пытается заморозить Чана. —Мы немного прошли этот этап - признает Сынмин, слегка хмурясь. —Не то чтобы ты хотел это слышать, я полагаю. Феликс внезапно сдается. —Сынминни, это намного хуже. Сынмин неуверенно улыбается. —я знаю. Минхо-хен просто ужасен. — Если он разобьет тебе сердце, я поставлю ему подножку на сцене во время выступления и притворюсь, что это несчастный случай, - угрожает Феликс. Что угодно, лишь бы убрать это выражение с лица Сынмина, хотя именно он его туда и направил. —Я сломаю ему обе лодыжки. Сынмин выглядит встревоженным. —Ликс, тебе не кажется, что это слишком? У него слабые лодыжки. —Заткнись - говорит Феликс, но старается не смеяться, потому что иначе он заплачет. — На самом деле нет, не больше, чем у любого танцора. Сынминни, ты чертовски глуп. Сынмин пожимает плечами. — А разве мы не все такие?. Феликс вздыхает, допивает остатки своего макиато, а затем сокращает расстояние между собой и Сынмином, обхватывая его руками и сжимая. — Сынминни, что ты будешь делать, когда он закончит эти отношения?. — Я еще не задумывался об этом - говорит Сынмин, обхватывая Феликса руками. «В основном просто надеюсь, что он этого не сделает». — Ты чертовски глуп - тихо говорит Феликс, уткнувшись в плечо Сынмина. Сынмин вздыхает, кладя подбородок на плечо Феликса. —Да, я знаю. — Нам все еще можно говорить о наших чувствах? — спрашивает Феликс. Сынмин смеется. —Ты говоришь о своих чувствах. Я просто сочувствую. Но Чан-хену рано или поздно придется это заметить. Феликс фыркает. — Чан-хен не обязан ничего делать. — Если он разобьет тебе сердце, я переломаю ему лодыжки - ворчит Сынмин. Феликс хихикает. — Сынмин, он не танцор, это не так работает. — Тогда его запястья, - спокойно говорит Сынмин, и Феликс снова вспоминает, что все участники танцевального клуба “сонбэ”, которые не скрывали ненависти к Минхо, похоже, полностью поменяли характер после того, как он дал Сынмину этот список. — Пожалуйста, не надо- говорит Феликс, потому что он не думает, что Сынмин шутил. — Но серьезно, как долго вы с Минхо-хеном?. — Ты не хочешь знать подробности. Давай вернемся к разговору о тебе и Чан хене.***
—Пойдемте вместе поедим - говорит Минхо, когда танцевальный клуб заканчивается и все просто болтают и сплетничают. Он смотрит только на Феликса, а когда Феликс указывает на себя, кивает. —Без Хёнджинни?—спрашивает Феликс, улыбаясь, чтобы скрыть страх, который он испытывает. С Сынмином он все уладил, так как дело было в основном в его собственной ревности, но Сынмин - не единственный человек в этом уравнении. Минхо качает головой. —Нам с тобой нужно поговорить наедине. Феликс не может удержаться от того, чтобы не вспылить. — Я бы предпочел этого не делать - пискнул он. Он знает, что речь пойдет о том, как он застал их в квартире Сынмина, и хочет забыть об этом, но не может. Он видел их в разном состоянии, но есть разница между тем, чтобы видеть кого-то раздетым в общем контексте, и тем, чтобы видеть кого-то раздетым в сексуальном контексте, и они не были особенно тихими. Отчасти он сам виноват, что не постучал и не воспользовался запасным ключом, который дал ему Сынмин, но они были прямо в гостиной, как будто едва успели войти в квартиру, как начали раздевать друг друга, и Феликс хочет перестать думать об этом. Минхо вздыхает. — Я не злюсь на тебя, а Сынмин чувствует себя плохо. Он говорит, что вы оба поговорили, но ему все равно плохо. Если Сынмин все еще чувствует себя плохо, то почему именно Минхо хочет поговорить с ним наедине? Если, конечно, это не засада, но Минхо сказал, что хочет поговорить с Феликсом. — Ладно, - сдается Феликс, прекрасно зная, насколько упрям Минхо. Минхо разжимает руки, словно радуясь тому, что Феликс согласился, и улыбается. —Хочешь хоттеока?. Феликс недоуменно смотрит на Минхо. — А разве ты обычно не ходишь за своими отвратительными протеиновыми коктейлями?. — Да, но мне нужно было поговорить с тобой, и я подумал, что ты захочешь чего-нибудь сладкого. Он даже ничего не говорит о том, что его протеиновые коктейли не отвратительны. — Мы можем сходить за твоими отвратительными протеиновыми коктейлями, а ты купишь мне закуски - великодушно предлагает Феликс. — Конечно - соглашается Минхо и начинает идти. Феликс знает, что Минхо в этом семестре танцует до ужаса много. Он знает, что Минхо наверняка вымотался, но это не мешает ему цепляться за спину Минхо, так что Минхо приходится его немного тащить. Минхо не жалуется, просто немного поправляет свою сумку, чтобы Феликсу было удобнее держаться за нее. — Это ты хотел со мной поговорить - наконец говорит Феликс. Минхо задумчиво хмыкает. — Честно говоря, я просто хотел убедиться, что ты никому не расскажешь. Ну, он сказал Чану, потому что Чан имеет право знать, что у его соседа по комнате есть любовник и что они не всегда самые закрытые люди, но он поклялся Чану хранить тайну, а Чан умеет хранить секреты. Феликс, тем не менее, все еще пытается отстраниться от него, потому что осознание того, что Сынмин влюблен в него не так сильно, как Чан, отчасти показывает, насколько безнадежен Феликс. В конце концов, Сынмину хватило ума влюбиться в Минхо. Минхо замечательный, но они с Сынмином представляют собой взрывоопасную комбинацию, и, тем не менее, они спят вместе и приближаются к чему-то, что очень похоже на отношения. Чан все еще не перестает называть Феликса своей второй половинкой и младшим братом на одном дыхании. — Я не понимаю ни одного из вас - тихо признается Феликс. Минхо вздыхает. — Я так и думал, что ты это скажешь. У меня тоже нет ответов на все вопросы. — Но ты и Сынмин... — Сынмин есть Сынмин - тихо говорит Минхо, и его голос немного напоминает голос Сынмина, который недавно признался, что старается не думать о том, что будет, если его отношения с Минхо закончатся. — Я ничего не могу с этим поделать. Феликс упирается и заставляет Минхо остановиться, ожидая, пока Минхо обернется, чтобы проверить, все ли в порядке, и гадая, не привиделись ли ему эмоции в голосе Минхо. — Тебе нравится Сынмин?. Минхо кривится. —Феликс, это не совсем те отношения, которые у нас есть, и... — Я не об этом спрашивал. — Это ведь не твое дело, правда?. — Но... Феликс ничего не может сказать, если хочет сохранить чувства Сынмина в тайне. Минхо улыбается Феликсу, но в его улыбке есть что-то меланхоличное. — Не волнуйся так сильно, мы знаем, что делаем. Феликс не думает, что они знают, но это не его дело - вмешиваться. По крайней мере, они не безнадежны; он уверен, что они не безнадежны.Джисон
Сынмин предложил сфотографировать всех, если они сделают перерыв в учебе и работе и пообедают с ним, так что все они собрались на скамейках у здания искусств. Когда Джисон приходит туда, Минхо полулежит на коленях у Сынмина, а Феликс и Хёнджин стоят, сцепив руки, и обсуждают какую-то драму, которую они все смотрят. Чонин сидит на скамейке в своем собственном пузыре, чуть подальше от всех остальных, что означает, что кто-то уже пытался обнять его и потерпел неудачу. Он разговаривает по телефону, но при этом комментирует происходящее, так что он не совсем антисоциален. — Вы вместе? —спрашивает Джисон, намеренно подражая речевым оборотам Хёнджина. В основном он шутит, но ему немного любопытно. Он проводит достаточно времени с ними обоими, поэтому заметил, что они часто проводят время вместе, и в их разговорах часто встречаются упоминания друг о друге. Хёнджин пытается наступить на ногу Джисону, потянув за собой Феликса, а Джисон идет, чтобы поставить скамейку и всех остальных между собой и Хёнджином, стоя позади Чонина, который с жадным интересом наблюдает за ними. — Просто держу его рядом ради его тела, - говорит Минхо совершенно монотонно. Джисон не уверен, шутит он или нет. На лице Сынмина на миллисекунду появляется боль, прежде чем она разглаживается. — Нужно как-то скоротать время. Джисон задается вопросом, понимают ли они, что ни один из этих ответов не был отрицательным. Понимают ли они, что единственные, кому они причиняют боль, - это они сами. Хенджин бросает на него острый взгляд, уголки его рта недовольно опускаются. — Тебе не кажется, что это немного грубо? —неуверенно спрашивает Феликс, потому что он мягок и слишком хорош для большинства из них, даже если вычесть баллы за его игры, за его одержимость танцами в TikTok и за то, сколько он ругается по-английски. То, как Сынмин и Минхо смотрят на Феликса снизу вверх, излучая одинаковое самодовольство, даже если они демонстрируют это совершенно по-разному, сразу же настораживает Джисона. Момент едва уловимого, бессловесного общения между ними, ухмылка Минхо становится еще шире, в то время как Сынмин закатывает глаза, они оба слишком хорошо знают друг друга, и это настораживает Джисона. Он бросает взгляд на Хенджина, который, похоже, готов рвать на себе волосы, так как он настаивал на том, что между ними что-то происходит уже несколько месяцев. Феликс выглядит так, будто мгновенно начинает раскаиваться. —Это просто траханье - хладнокровно говорит Сынмин. Джисон настолько удивлен руганью Сынмина, что ему требуется слишком много времени, чтобы осознать, в чем Сынмин только что признался, и в этот момент он пристально смотрит на Минхо, пока тот не подтверждает его слова едва заметным кивком. Хенджин моргает. — Это шутка, да?. Феликс обижается на них обоих. —Я не знал, что вы там будете!. — Ключ был для экстренных случаев - говорит Минхо, закатывая глаза. — Мы это уже обсуждали. — Я не могу поверить, что ты так пачкаешь уши молодежи - шутит Джисон, наклоняясь вперед и пытаясь прикрыть уши Чонина. Чонин бьет Джисона затылком в живот, от чего болит больше, чем следовало бы, но Джисон отказывается признать, что это больно, вместо этого пытаясь испортить Чонину волосы. Спустя короткий борцовский поединок Джисон признает поражение и вместо этого собирается опереться на Феликса. Феликс никогда не отказывает объятиям. — Я только что понял, — медленно говорит Хёнджин с легким ужасом в голосе. — Это то, что ты имел в виду, говоря о том, чтобы держать его рядом ради его тела?. — Ты медленный — отвечает Минхо и еще крепче устраивается на коленях Сынмина. Сынмин обнимает Минхо за талию, как будто для него это ничего не значит. Что ж, это отвратительно, и это гораздо больше, чем Джисон хотел знать, даже о своей самопровозглашенной второй половинке. Ухмылка Сынмина остается слишком самодовольной, что в очередной раз говорит Джисону гораздо больше, чем он хочет знать. — Вы оба невыносимы, — бормочет Джисон. — Не знаю, почему ты ожидал чего-то другого, — говорит Сынмин, и если бы Джисон не знал лучше, он бы подумал, что Сынмин расстроен. —Вы те, кто продолжает давить. — Я имею в виду, что друзья с привилегиями — это всего лишь один шаг от отношений, — подкалывает Джисон. Губы Сынмина несчастно кривятся, и Минхо отводит взгляд от них всех, улыбка давно исчезла с его лица, вернулась к холодной пустоте, из-за которой он выглядит таким устрашающим. Джисон зашел слишком далеко. — Можем ли мы, пожалуйста, перестать говорить об этом? — жалобно спрашивает Феликс. —Мне уже слишком часто приходилось думать об этом. Хёнджин спасает их от нарастающей неловкости, спрашивая Минхо о предстоящем прослушивании с легкой паникой в голосе.***
Джисон пытался найти Минхо последние полчаса, но его не было ни в одном из его обычных мест в кампусе, и Чан уже сказал ему, что Минхо нет в их квартире. Чан также сказал, что Минхо вчера ночевал у Сынмина, но Хонджун сказал, что Сонхва видел Минхо на лекции, так что не похоже, что Минхо прогуливал занятия. Он по наитию заглядывает в библиотеку в здании искусств, потому что у Сынмина там есть уголок, в котором он практически живет, а Сынмин и Минхо в последнее время еще более неразлучны, чем Джисон и Минхо. Он не видит Сынмина, но зато видит Минхо, склонившегося над блокнотом и необычайно прилежного. Он даже не замечает, как к нему подходит Джисон, листающий вторую тетрадь и продолжающий писать в первой. — Минхо-хен, - нараспев произносит Джисон, слегка ударяя ладонями по столу и наклоняясь к Минхо. —хм? - Спрашивает Минхо, все еще уткнувшись в свой блокнот. Когда Джисон заглядывает в него, он понимает, что Минхо аккуратно выписывает математические уравнения, составляя шпаргалку. Минхо посещает гораздо больше занятий по математике, чем Джисон, но самое удивительное, что Джисон понимает некоторые уравнения. Минхо делает шпаргалку для вводного урока математики, на который он точно не пойдет. — Минхо-хен, чем ты занимаешься? —спрашивает Джисон. —Ты как минимум на два года старше этого урока". Минхо слегка вздыхает, и у Джисона возникает ощущение, что речь пойдет о Сынмине, судя по выражению лица Минхо. Он не безразличен, что бы Хенджин ни подразумевал. И если не считать их дружеских отношений, связанных с льготами, они оба очень эмоциональны. — Сынмин болен - тихо говорит он. — Немного простужен, но он бы пошел на все свои занятия, потому что у него двойные экзамены почти по каждому предмету. Джисон умеет читать между строк. Минхо пишет шпаргалки для Сынмина, чтобы тот отдохнул, а не изводил себя еще больше, а Джисон сидит в этой дурацкой библиотеке, пытаясь не расплакаться из-за того, как сильно его друзья любят друг друга, даже если они оба упрямые ублюдки, которые отказываются это видеть или говорить об этом по неизвестной причине наверное, глупая причина. — Это очень мило с твоей стороны, Хен. Минхо слегка фыркает. — Не совсем. Он будет должен мне ужин за каждую шпаргалку, которую я для него приготовлю, и за две лекции, на которые мне уже пришлось сходить. — Но тогда ты просто проводишь с ним больше времени — замечает Джисон, потому что он не дурак, и у него есть свои подозрения. Он уверен, что они оба знают, что между ними есть нечто большее, чем секс и дружба. Поход Минхо на лекции Сынмина для него - это нечто, выходящее за рамки приличий, и Джисон абсолютно не может это комментировать, потому что Минхо убьет его прямо в этой библиотеке, не обращая внимания на то, что здесь есть другие люди. Минхо осторожно пожимает плечами, его губы растягиваются в легкой ухмылке. — Ну и что, что я такой? У тебя какие-то проблемы с этим, Джисон-а? Дело не столько в том, что у него с этим проблемы, сколько в том, что он просто хочет их понять. — Я знаю, это не мое дело, но… — Ты прав. Это не твое дело — резко говорит Минхо. — Будь со мной поласковее— схнычет Джисон, более чем уязвленный. Обычно Минхо не так резок с ним; у них особая связь. Они понимают друг друга и всегда так было, независимо от того, кем Сынмин может быть для Минхо. Минхо хмуро смотрит на Джисона. — Будь добр ко мне. Никто не говорил тебе вмешиваться. Он просто хочет, чтобы они были счастливы. — Хен, я... — Джисон, - мягко говорит Минхо. - Оставь это. Это касается только меня и Сынмина. Он не называет Сынмина полным именем, как обычно, и Джисон знает, что он давит. Он знает, но все равно спрашивает. — Но...только между нами, он ведь тебе нравится, верно? Ты испытываешь к нему романтические чувства? Минхо не отвечает ему, но взгляд, которым он окидывает свой блокнот, вызывает у Джисона желание выхватить его и начать писать тексты для песен о любви. — Не будь смешным, - наконец произносит Минхо, переворачивая страницу. Однако его голос такой мягкий.***
У Сынмина засос. Ким Сынмин, представитель студенческого совета их класса, обладатель почти идеального среднего балла и практически живущий в одной из библиотек кампуса, получил засос в виде фиолетового синяка в том месте, где его плечо пересекается с шеей. Обычно Сынмин выглядит очень уверенно, всегда одет по погоде и по случаю, но засос, темнеющий на фоне его кожи, разрушает эту безупречность. Джисон не может оторвать от него взгляд, хотя знает, что засос оставил Минхо, что немного неприятно, но и немного возбуждает, подай на него в суд. До этого Джисон не видел Сынмина отмеченным, и ему интересно, по какому поводу это произошло. Он также интересуется, знает ли Сынмин, что он сообщил о том, что с ним переспали, причем недавно. —что? — спрашивает Сынмин по-английски, очевидно, устав от пристального взгляда Джисона. — В тебе что-то есть, - говорит Джисон тоже по-английски. Сынмин вытирает рот, а Джисон борется с желанием рассмеяться, хотя на самом деле это не так уж и смешно. —Не там. —Тогда? — спрашивает Сынмин. О, так он, по-видимому, действительно не знает. Джисон протягивает руку и тычет в засос достаточно сильно, чтобы Сынмин почувствовал это, даже если он никак не реагирует. У Сынмина действительно хорошее покерфейс; он, кажется, совсем не взволнован, когда поднимает камеру телефона и, по-видимому, использует режим селфи, чтобы разглядеть засос, опуская вырез рубашки еще ниже. Джисон почти уверен, что видит начало нового засоса, но не может быть в этом уверен, потому что Сынмин ругается себе под нос и отпускает вырез рубашки, стараясь приподнять его настолько, чтобы прикрыть часть своего засоса. Затем он щелкает по телефону, и Джисон понимает, что Сынмин набирает номер Минхо. Он понятия не имеет, хочет ли он на самом деле быть здесь или нет, но ему немного любопытно, поэтому он остается. Минхо приходится взять трубку, потому что Сынмин подносит трубку к уху. — Ты худший человек, которого я когда-либо встречал. Джисон тут же пытается засунуть кулак в рот, чтобы не засмеяться. Он так сильно желает услышать другую сторону разговора. — Хён, — шипит Сынмин. — Хён, Джисону просто пришлось сказать мне, что ты оставил след на моей шее. —И поэтому ты смеялся надо мной сегодня утром?. Джисон уверен, что Минхо снова смеется над Сынмином, судя по тому, как Сынмин смотрит на столешницу. Честно говоря, это звучит правильно для Минхо, но это не помогает Джисону, когда он хочет засмеяться достаточно громко, чтобы его выгнали. Взгляд Сынмина исчез примерно через тридцать секунд, пока Минхо продолжает говорить. Джисон вообще его не слышит; Телефон Сынмина работает в каком-то безумно тихом режиме. Сынмин теперь улыбается столешнице, слегка постукивая пальцами. — Это было любезно с твоей стороны, хён. В моей сумке, говоришь? Он немного смеется и буквально, пока Джисон наблюдает, чертит крошечное сердечко на столешнице, все еще слушая разговор Минхо. Джисона внезапно охватывает почти ядерная ярость, все мысли о смехе исчезли еще до того, как Сынмин снова начал говорить. — Спасибо, хен. Мы можем взять еду на вынос; ты можешь прийти. —Ликси и Чан хён собираются переночевать. Увидимся. Сынмин кладет трубку и роется в сумке, с удовлетворением ухмыляясь, когда достает толстовку. Джисон узнает ее: это одна из тех, что часто носит Минхо, только вот натягивает ее Сынмин, а Джисон, честно говоря, устал от них. Он устал и даже не замечает, что засос Сынмина теперь скрыт. Как бы ему не хотелось этого говорить, но Хёнджин был прав, и они вдвоем просто смешны. —Вы оба отвратительны - говорит он, опуская голову на стол. Он даже не хочет видеть лицо Сынмина. Неужели именно так чувствовал себя Минхо до того, как они начали спать вместе, или что там у них произошло? — Это секрет, детка. — Я не об этом говорил — бормочет Джисон и отказывается уточнять, хотя Сынмин подталкивает его к этому. Он думает, что может возненавидеть их.Чан
Чан знает гораздо больше о Минхо и Сынмине и их странных отношениях, чем все остальные, за исключением самих Минхо и Сынмина, учитывая, что он сосед Минхо по комнате. Он не купился на то, что большинство их общих друзей стали думать, что между ними что-то происходит, потому что он живет с Минхо, и иногда он не может не слышать, когда Минхо и Сынмин заходят в комнату Минхо и забывают, что Чан может быть дома. Он уже знал, что это больше похоже на дружбу с выгодой для себя, потому что Минхо с самого начала приводил домой других людей, и потому что Минхо, вопреки ожиданиям, оказался романтиком. Сейчас он не приводит домой других людей, но Чан знает, каким Минхо обычно бывает на свиданиях, и то, что у них с Сынмином происходит, не совсем так. Чан понимает, почему другие так думают, но он не думает, что они уже достигли этого. Однако прямо сейчас он считает, что именно ему нужно все переосмыслить. Минхо и Сынмин сидят прямо рядом друг с другом, оба достают свои телефоны, очевидно, согласовывая, когда они встретятся на перемене. — Нет, тебе следует остаться с нами, хен, — возражает Сынмин. —Ты нравишься моей маме, и она расстроится, если ты придешь в гости и не останешься, а мотаться туда-сюда — это лишние траты. Минхо фыркает. — Но если я пойду и останусь с тобой, моя мать захочет, чтобы ты тоже остался с нами. Сынмин моргает, глядя на Минхо. — Это нормально; Она мне нравится. — А кошки? — спрашивает Минхо, приподняв брови. Сынмин фыркает. — Хён, тебе действительно нужно отпустить это. — Мы будем старыми и седыми, и я все равно не позволю тебе забыть об этом. Это определенно заявление о намерениях. Когда он смотрит на Феликса и Хёнджина, которые оба сидят здесь дольше, чем он, они оба закатывают на него глаза. —Они были такими последние пять минут — шепчет Феликс, хотя ясно, что Сынмин и Минхо их отключили. — Я возьму десерт, — решительно говорит Хёнджин, вставая со своего места, даже не дождавшись ответа. — Мне нужен сахар, чтобы справиться с этим. — Разве они недостаточно сладкие?— бормочет Феликс, наполовину в сторону удаляющейся спины Хёнджина, наполовину в воздух. — Ты в порядке?— спрашивает Чан. Это большая обида на Феликса, который обычно является воплощением чистого солнечного света и всего хорошего в мире. Чан предвзят, но он также прав. Феликс пожимает плечами и переключается на английский. — Я знаю, что они действительно странно относятся к этому, но было бы неплохо иметь что-то вроде того, что есть у них. — Даже несмотря на всю двусмысленность? — спрашивает Чан. Феликс просто кивает, опустив рот. — Можно сказать, что они оба хотят одного и того же. Возможно, я просто кричу в пропасть, потому что парень, который мне нравится, похоже, этого не замечает. Чан моргает и пытается не обижаться из-за того, что Феликс не поделился подробностями о своей любви. Феликс продолжает смотреть на него, как будто хочет, чтобы Чан сказал что-то конкретное, но Чан не знает, что сказать. Честно говоря, Феликс великолепен; он не может представить, чтобы кто-то встретил Феликса и не полюбил его, но сказать это ему кажется слишком сильным. Он снова переключается на разговор Сынмина и Минхо и обнаруживает, что они спорят о том, можно ли им приносить подарки родителям друг друга, в то время как Хёнджин возвращается с куском торта. — Вы действительно сейчас встречаетесь? — спрашивает Чан, переводя взгляд с Минхо на Сынмина, потому что он почти уверен, что Минхо только что сказал, что купит жемчуг для матери Сынмина. Это практически поведение родственников мужа; Чан не может придумать другой причины, по которой студент университета купил бы жемчуг маме друга. Хёнджин фыркает. — Они не могут встречаться, если не могут признаться в этом даже себе. Взгляды, обращенные на Хёнджина, пугающе одинаковы, и Хёнджин дрожит перед лицом их слишком очевидного гнева, прежде чем Минхо даже открывает рот. —У меня есть духовка— говорит Минхо обманчиво непринужденно, как будто он просто шутит. Хёнджин бледнеет и прячется за плечом Чана, прижимаясь к себе, неловко приседая, чтобы можно было уткнуться лицом в затылок Чана, ресницы трепещут по коже Чана. Чан поднимает бровь, глядя на Минхо. Минхо закатывает глаза, но не извиняется. Чан не ожидал меньшего, хотя он знает, что Минхо в конечном итоге угостит Хёнджина кофе в знак извинения. Сынмин вздыхает. — Мы это уже прошли. Может быть, в твоих мечтах. Минхо закатывает глаза еще сильнее. — Разве ты не устал спрашивать об этих вещах?. Хёнджин вздыхает в кожу Чана и бормочет ответ, так что он достигает только ушей Чана. — Хён, они невыносимы. Чан переводит взгляд с одного на другого. Сынмин и Минхо вернулись к обсуждению своих планов на каникулы, потому что большую их часть они проведут вместе, и готовятся к "встрече с родителями", когда их отношения еще не определены. Рука Сынмина наполовину накрывает руку Минхо, не совсем удерживая ее, но желая этого. Хенджин, честно говоря, прав и когда он наконец садится, он садится между Чаном и Феликсом, за что Чан втайне благодарен.***
— Я не помешал? Спрашивает Чан, входя в их общую квартиру и обнаруживая Сынмина, растянувшегося на диване, который использует колени Минхо в качестве подушки. Сынмин часто бывает у них дома, почти соперничая с Феликсом в том, как часто он приходит, но обычно он беспокоит Минхо, пока тот готовит на кухне или занимается с ним, их книги разложены на кофейном столике, или они вместе играют в игры, постоянно обмениваясь непристойностями. Такого он раньше не видел. В одной руке Минхо держит книгу, а другая его рука лежит на спине Сынмина, нежно поглаживая ее. Он использует руку с книгой, чтобы поднести палец к губам и попросить Чана замолчать, и Чан сдерживает смех от того, как нелепо выглядит Минхо с книгой перед лицом. Когда Чан подходит ближе, он понимает, что Сынмин заснул и пускает слюни, оставляя мокрое пятно на спортивных штанах Минхо. Чан немного удивлен, что Минхо не разбудил Сынмина; Сынмин, должно быть, проспал не меньше часа. —Что случилось? - бормочет Чан. — Просто дерьмовый день, он слишком мало спал - успокаивает Минхо. — Пытался разбудить его, но он отключился и, кажется, чувствует себя достаточно комфортно. Один дневной сон не сильно нарушит его режим сна, а ему это нужно. Я не хочу, чтобы у него случился еще один срыв из-за вводного урока математики. Чан считает, что Минхо вряд ли так уж старался разбудить Сынмина, но это не совсем его дело. В голосе Минхо звучат раздражение и нежность в равной степени, и его рука сейчас слегка покоится на спине Сынмина. —Он тебе действительно нравится? - шепчет Чан, боясь говорить слишком громко и испортить атмосферу. Он задавался этим вопросом с тех самых пор, как они так организовали свои каникулы. Выражение лица Минхо заставляет его застыть на месте. Хорошо. Вот и все. Минхо проводит рукой по голове Сынмина, лежащей у него на коленях, с такой щемящей нежностью, что Чан чувствует себя незваным гостем, как обычный слон в посудной лавке, попирающий что-то слишком хрупкое. Это гораздо больше эмоций, чем он ожидал получить, когда спрашивал. — Это не имеет значения хен- тихо произносит Минхо, и на его лице нет его обычного поддразнивания. - Мы уже все уладили. — Ты правда так думаешь? - спрашивает Чан, хмуро глядя на Минхо, удивляясь, как можно что-то уладить, когда Минхо смотрит на Сынмина так, как он это делает, но только когда Сынмин не видит его лица. Минхо слегка пожимает плечами и снова проводит рукой по волосам Сынмина, все еще с такой душераздирающей нежностью. — Это лучшее, что может быть . Сынмин продолжает мирно спать у него на коленях, не подозревая о том, что Минхо озвучил, пусть и косвенно. Не подозревая, насколько он дорог Минхо. Чану больно за них обоих, потому что есть только один способ покончить с этим, если они не придут в себя. — Минхо... Минхо улыбается ему, потому что он всегда улыбается, когда ему больно; это одна из самых неприятных черт Чана в нем. — Ах, Хен, тебе не нужно беспокоиться обо мне. Со мной все будет в порядке. Улыбка Минхо расширяется до ослепительной, и Чан улыбается вместе с ним, потому что он всегда улыбается, когда улыбается Минхо, и независимо от того, какие эмоции за этим стоят, улыбка Минхо всегда располагает всех к себе. Чан не верит в нынешнюю улыбку Минхо; он знает, что после стольких лет знакомства с Минхо, с ним не будет все в порядке, если они не прояснят ситуацию. Минхо не хочет, чтобы Чан волновался, он вообще не хочет, чтобы кто-то волновался, но Чан уже волнуется. Сердце Минхо слишком доброе и мягкое, и если так пойдет дальше, то Сынмин разобьет его вдребезги одним необдуманным предложением. У Минхо всегда было более мягкое сердце, чем от него ожидают.***
Позже на той же неделе Чан видит Сынмина, который занимается в библиотеке в углу, где он живет, и Минхо нигде не видно. Чан верит в невмешательство, но Минхо в каком-то смысле его самый дорогой друг, даже если он и не родственная душа Чана. Чан не может отпустить это, когда он вспоминает выражение лица Минхо, насколько он был уверен, что его сердце разобьется из-за этого. Подойдя ближе, он понимает, что Сынмин одет в один из свитеров Минхо, и это только укрепляет его решимость. Сынмин поднимает глаза, когда Чан выдвигает стул напротив него, и немного пугается. — Ой! Привет, Чан-хён. Ты что то хотели? Я собирался сделать перерыв. Он выглядит измученным, и Чан чувствует себя немного неловко из-за разговора, который ему предстоит начать. Он тихо говорит: —Сынмин. и лицо Сынмина на мгновение превращается из внимательного в почти испуганное, а затем снова становится внимательным. — О Минхо. начинает Чан, но Сынмин его перебивает. — Хён, я тебя очень уважаю, но, пожалуйста, не лезь в это дело - говорит Сынмин, и в голосе его звучит слишком много поражения. — Я знаю, что Хёнджин... я знаю, что Хёнджин такой, какой он есть. Я не хочу слышать это от кого-то еще. Чан моргает и сужает глаза. — Что ты не хочешь слышать от кого-то еще, Сынмин?. Сынмин снова смотрит на него ровным взглядом. — Прикидываться дурачком в таких делах тебе не идет, хён. — Вы с Минхо действительно похожи - говорит Чан. Он намеренно не говорит ничего о горько-сладкой улыбке, которой Сынмин вспыхивает в ответ на эти слова, а лишь старательно сохраняет нейтральное выражение лица. — Наверное, он мне подражает - предлагает Сынмин, когда молчание, в котором они сидят, становится слишком близким к неловкому. Чан знает, что они оба спят вместе. Он знает, имея больше личного опыта, чем даже Феликс. Феликс рассказал ему и потом поклялся хранить тайну, а две недели спустя казалось, что все ему говорили, никто из них ничего не говорил о секретности, но Чан единственный, кто знает, что они спали вместе уже несколько месяцев дольше, чем все. Он живет с Минхо, о чем, кажется, все забыли. Чан пару раз слышал, как они занимаются сексом, даже через наушники, хотя ради них он делал вид, что не знает, что они на самом деле задумали. Он не может сдержать скачок, который совершает его разум, и знает, что недостаточно хорошо скрывает выражение лица. Сынмин смеется над ним. —Выброси свои мысли из головы. В данный момент мне кажется, что вы все вмешиваетесь в наши отношения. За долю секунды до того, как он это говорит, Чан понимает, что если Сынмин испытывает какие-то чувства к Минхо, как ему кажется, то что он собирается сказать, будет жестоко. Он знает. Но все равно говорит, потому что улыбка на лице Минхо не дает ему покоя. — Я думал, суть в том, что у вас нет отношений - немного резко говорит Чан, притворяясь, что чувство вины не захлестнуло его, когда Сынмин отшатывается от него, словно он представляет угрозу. — Хён... — Сынмин-а - мягко говорит Чан, потому что он уже достаточно обидел Сынмина за один день, даже если это и было незаслуженно. — Ты действительно можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что вы оба останетесь друзьями, если отмените свой договор?. Сынмин смотрит на него, потирая глаза, и пораженно вздыхает. — Ты высказал свою точку зрения, хён. Пожалуйста, оставьте это. — Минхо позволит тебе делать все, что ты хочешь - говорит Чан, похлопывая Сынмина по плечу. — Ты будешь единственным, кто уйдет с преимуществом. Сынмин сжимает челюсть. — Ты не знаешь, о чем говоришь - говорит он, но его голос почти задыхается. — Прости, Сынмин - бормочет Чан, протягивая руку через стол, чтобы на этот раз погладить Сынмина по голове. На самом деле он не уверен, что это так. Сынмин не видел, какое выражение лица было у Минхо, пока он спал. Чан не уверен, что чувства, которые испытывает Сынмин, соответствуют тому, как Минхо уже влюблен в Сынмина.Чонин
—Вы наконец-то собрались с мыслями?" —спрашивает Чонин, увидев Сынмина и Минхо после каникул. Они находятся в лаунж-зоне, где все договорились встретиться после занятий. Чонин оставил Джисона, потому что тот разговаривал с одним из своих одноклассников о том, что Чонина не интересовало, и вот он остался один на один с Сынмином и Минхо после того, как они провели половину каникул друг с другом и с семьями друг друга. Он не ожидает многого, ведь они оба все эти месяцы отрицали, что между ними что-то есть. Даже их запутанная схема "друзья с привилегиями" - это больше, чем Чонин ожидал от них, даже если все остальные были немного удивлены, даже если Чонин хочет большего от них и для них. К сожалению, Сынмин лунатит тихо, но не явно, а Минхо добр, но только не к себе. Это никого не касается, но они вдвоем практически транслируют незавершенные дела, а их группа друзей слишком близка. Для них любопытство — это естественно, даже если Чонин держался в стороне. Чонин спрашивает только сейчас, потому что в них обоих, сидящих плечом к плечу и склонивших головы над одним и тем же телефоном, - Сынмине с его черными волосами и Минхо с его импульсивным блондином, уже потемневшим у корней, - есть что-то светлое. Обычно они не позволяют себе быть так близко. —Он надел кольцо — говорит Минхо, даже не глядя на Чонина, слегка толкая Сынмина в плечо, пока Сынмин не поворачивает телефон, чтобы они оба могли посмотреть видео. Чонин был готов нахмуриться, но это не обычное отрицание. —Ты серьезно?. — Нет, кольца были твоей идеей — поправляет Минхо Сынмин, но его лицо грубое, одурманенное и мягкое, на нем нет обиды, которая обычно появляется каждый раз, когда кто-то спрашивает их о том, в чем именно суть их отношений. —Это шутка? — спрашивает Чонин, глядя между ними, и в нем ярко вспыхивает надежда. Джисон выбирает этот момент, чтобы догнать Чонина, немедленно пытаясь обнять его. — Что это за шутка?. Чонин безжалостно толкает его локтем в живот и усмехается, когда Джисон слегка сминается. —Они надели кольца. Джисон очень долго молчит, и Чонин почти слышит, как его мозг перезагружается. — Минхо хён - говорит Джисон, и в его голосе появляется что-то похожее на ликование. — Минхо хён, так вот почему все твои объявления были связаны с обручальными кольцами?. —Это правда? — спрашивает Чонин, глядя на Минхо и Сынмина, которые по-прежнему прижаты друг к другу, их безымянные пальцы скрыты рукавами и телефонами. Минхо драматично поднимает левую руку, демонстрируя толстую, прочную полоску у основания безымянного пальца, и это все еще не кажется реальным. —Ты шутишь - говорит Чонин, потому что не знает, что еще сказать. Теперь он тот, чей мозг перезагружается. —Мы собираемся сбежать - говорит Минхо. —Раз уж никто из вас даже не притворяется, что рад за нас. Разве не этого вы хотели?. —А где Хёнджин, он уже знает? — спрашивает Джисон, почти вибрируя от радости. — Он - причина нашего предстоящего побега - говорит Сынмин, наконец-то подняв глаза от телефона. — Он плакал, а потом сказал, что с нашей стороны было очень жестоко так обнадеживать его. Чонин не успевает ничего сказать по этому поводу, как появляется Чанбин и машет на прощание одному из своих многочисленных друзей, которого никто из них толком не знает. Чонин думает, что это мог быть Уён, который уже некоторое время носит двухцветную прическу. Чанбин оглядывает их всех, а затем, увидев кольцо на пальце Минхо, явно переоценивает свои возможности. Его брови сходятся на переносице, и он переводит взгляд с Минхо на Сынмина, явно прикусывая внутреннюю сторону щеки. Джисон, кажется, затаил дыхание в предвкушении. —Ребята, а не слишком ли далеко вы зашли? —спрашивает Чанбин. —Это не очень смешно. — Определенно, это побег - фыркает Минхо, опускает рукав рубашки и снова прикрывает кольцо, прислонившись к Сынмину. - Сначала вы говорите нам всем, что мы выглядим как пара и что нам нужно разобраться в своих чувствах, а потом, когда мы это делаем, вы называете нас лжецами? Чего вы на самом деле хотите?. При всей театральности Минхо в этом есть хорошо скрытая нотка горечи. Чонин думает, что он единственный, кто замечает, что Сынмин нежно поглаживает бедро Минхо той же рукой, на которой должно быть кольцо, а затем протягивает руку, чтобы переплести их пальцы.***
У Минхо и Чана намечается вечер ужина и кино, прежде чем начнется самый разгар семестра. Минхо был настолько любезен, что приготовил ужин на всех, хотя формально его можно было принести с собой, а фильм был выбран более или менее случайным голосованием, потому что иначе они спорили бы полночи напролет, и в итоге все были настолько увлечены, что поставили продолжение и еще. Некоторые из них спят. Другие слишком поглощены экраном. Чонин был бы одним из них, если бы не уловил движение краем глаза, и оказалось, что это Минхо, который ерзает на своем стуле, оставляя быстрый, небрежный поцелуй на виске Сынмина, вероятно, только потому, что думает, что никто на него не смотрит. Это самый нежный поступок, который он когда-либо видел, и, конечно, он вызывает у него интерес. Пока неясно, является ли их помолвка фиктивной или законной; вряд ли они вообще могут пожениться здесь или получить какое-либо юридическое признание. Хёнджин хочет верить, что это правда, но он слишком много раз обжигался, а всем остальным почти так же надоело шоу Минхо и Сынмина. Джисон и Чан, похоже, считают, что это законно, по причинам, которыми они не поделились с ними. Чонин знает, во что ему хочется верить, но не решается ничего сказать, держа свои мысли при себе. Минхо и Сынмин заканчивают какой-то тихий разговор шепотом, и Минхо встает и отходит от дивана. Сынмин протягивает ему руку и целует кольцо на пальце Минхо, сонно улыбаясь, когда Минхо отдергивает руку, а Чонин отводит глаза, стараясь смотреть на взрывы, происходящие на экране. Он не должен был этого видеть. Они занимались этим на публике, но он все равно не должен был этого видеть. Это очень точно отвечает на вопрос о том, настоящая ли их помолвка, но ему не следовало смотреть на это, и чувство вины уже образовало яму в его животе. — Ты не очень-то деликатен - бормочет Сынмин, тыкая носком ноги в икру Чонина. —Просто спроси. — Если ты такой, то почему ты...? — спросил Чонин, запнувшись. Он не знает, как выразить это словами: последние несколько месяцев Минхо и Сынмин сводили их всех с ума, казалось бы, по собственной слепоте. Сынмин проводит большим пальцем по поверхности своего кольца, неосознанно улыбаясь. Они на самом деле отвратительны, но какая-то часть Чонина видит, что у них есть, и хочет этого для себя. Какая-то часть его ревнует, а какая-то испытывает чертовское облегчение от того, что это реально, ведь если Минхо и Сынмин справятся, то и у него все будет хорошо. Сынмин вздыхает и смотрит на остальных, после чего достает из кармана телефон и набирает короткое сообщение. Чонин достает свой телефон, лежащий на журнальном столике, и ничуть не удивляется, когда на его экране высвечивается сообщение от Сынмина. Некоторыми вещами не стоит делиться со всеми. Ты поймешь это, когда станешь старше. —Между нами шесть месяцев - шипит Чонин. —Мы учимся в одном классе. Сынмин лишь усмехается. Чонину пора перестать называть его хёном. Сынмин набирает что-то еще, и Чонин моргает, глядя на новое сообщение. Это сложно. И все здесь немного тупые, кроме, может быть, Чан хёна. Чонин кривит лицо, явно спрашивая, почему, и решает, что можно было бы и поднажать, раз уж Сынмин такой отзывчивый. Сынмин на мгновение задерживается на экране телефона, а затем набирает что-то, гораздо медленнее, чем два предыдущих сообщения. Ты видел нас только что. Как думаешь, что бы случилось, если бы на твоем месте был кто-то другой? Чонин думает, что это, наверное, самосохранение, но прежде чем он успевает задать еще какой-нибудь вопрос, из кухни возвращается Минхо со стаканом воды. Он протягивает воду Сынмину, как только тот оказывается в пределах досягаемости, и Сынмин с радостью смотрит на него. Когда Минхо садится обратно, он сидит, сложив колени на груди, и прислонившись к плечу Сынмина, очевидно, чувствуя себя комфортно в темноте, зная, что большинство из них спят или слишком поглощены экраном, чтобы обращать внимание на то, что он делает. Чонину действительно не следовало бы наблюдать за ними, но ему так трудно оторвать взгляд от них и вернуться к экрану.***
—Ты не видел моего непутевого жениха? — спрашивает Минхо у Чонина, обнимая его за плечи и не заботясь о том, что у него только что случился сердечный приступ. Чонин даже не знает, как Минхо нашел его. Он уворачивается от руки Минхо и решает не бить его локтем по ребрам. Минхо очень жесток в своей мести, а когда хочет, может быть назойливее комара. — Может, тебе стоит быть с ним поласковее?. Минхо закатывает глаза. —Мой дорогой жених случайно проболтался своим родителям, а те - моим, и теперь мы оба в деле, как только у всех освободятся вечера для ужина. Чонин поморщился. —Звучит невесело. Они расстроены?. Минхо странно смотрит на Чонина. —Что с тобой не так? Они в восторге, просто не ожидали, что мы сделаем это так скоро" Чонин моргает и чувствует, что упускает что-то очевидное. —Они знают о тебе?. —Теперь они точно знают о нас, - ворчит Минхо, но Чонин понимает, что он рад этому. Чонин вдруг вспоминает, что Минхо и Сынмин целую неделю спорили о том, какими должны быть подарки для их родителей. —А ты спросил разрешения у родителей Сынмин хёна? — Чонин пролепетала, но тут же закрыла рот рукой. Рот Минхо подергивается от удовольствия. —Дорогой, дорогой макнэ. Неужели ты думаешь, что кто-то из нас обручился бы без разрешения?. Минхо - самый семейный из всех. Может, Сынмин и пропустил бы все формальности, но Минхо - ни за что. —Может, если бы они отказались. Минхо фыркнул. —Определенно, если они скажут "нет". —Минхо хён, ты что, все это время просто издевался над нами? —спрашивает Чонин, поворачиваясь лицом к Минхо и упираясь руками в бедра, надеясь, что его голос звучит возмущенно, а не восхищенно. Признаться в этом Чонину - чертовски сложная задача, ведь они с Сынмином уже несколько месяцев обходят эту тему стороной, когда кто-то спрашивает. —Может, да, а может, и нет" - говорит Минхо, неосознанно потирая большим пальцем кольцо. —Ты должен признать, что наша группа не самая наблюдательная в мире. —Эй, - пытается возразить Чонин, но Минхо прав. Минхо пожимает плечами. —Ты же знаешь, что для нас это почти ничего не значит?". —Что ты имеешь в виду?. Минхо поворачивается лицом к Чонину, и вид у него более серьезный, чем привык видеть Чонин, на его лице написано что-то похожее на грусть. —Мы не можем быть здесь никем, и вся наша жизнь проходит здесь. Пока законы не изменятся, это всего лишь символ. Это едва ли лучше, чем обещание. —Но если бы завтра законы изменились, ты бы все равно захотела выйти за него замуж, верно? — Чонин спрашивает, понимая, как по-детски это звучит, но какая-то часть его души верит в их отношения и настоящую любовь. Он еще не повзрослел. Он не так уж сильно отличается от Хёнджина. —Думаю, тебе придется это узнать - ухмыляется Минхо. —Может, я бы вышла за него замуж в день изменения законов, даже если бы это случилось завтра. А может, и нет. —Хён... —Чонин-а, что ты на самом деле думаешь?. Чонин прикусывает губу, изучая лицо Минхо в поисках подсказок. —Я думаю, что да. Я думаю, что независимо от того, просто ли ты нас разыгрываешь, я думаю, что ты бы это сделал. Я даже не думаю, что вы бы сбежали, у вас была бы настоящая церемония и все такое. Минхо легонько щелкнул себя по лбу и взъерошил волосы Чонина. —Если ты уже знаешь ответ, то почему так беспокоишься?. Чонин просто смотрит на Минхо, который рассказал ему то, что, по его мнению, не знает никто другой, даже Сынмин. —Зачем ты мне это рассказываешь?. —Сынмин рассказал мне про вечер кино, - тихо говорит Минхо. —Для остальных попытка разгадать нас была игрой. А для тебя - нет. Чонин смахивает слезы и вытирает глаза. Когда Минхо на этот раз закидывает руку на плечи Чонина, тот не отмахивается. —Это глупо, не так ли?. —Почему это глупо? Все хотят любви, так или иначе. Чонин в последний раз вытирает глаза. — Глупо думать, что если вы действительно вместе, то у меня все будет хорошо. —Правда? — мягко спрашивает Минхо. — Теперь ты знаешь, что у тебя всегда есть мы, на которых можно опереться. — Не пытайся заставить меня плакать на людях - шипит Чонин, потому что если Минхо скажет ему еще хоть одну искреннюю фразу, он начнет реветь как ребенок. —Отлично. Ты не знаешь, где я могу найти своего непутевого жениха?. —Ты же знаешь, что он в библиотеке искусств. Он всегда в библиотеке искусств. —Да, но мне нужно было поговорить с тобой, не так ли? —Минхо улыбается, а Чонин яростно моргает. Он не будет плакать в кампусе о том, как сильно его друзья любят друг друга и его самого. Он не будет этого делать. —Пока, Чонин - говорит Минхо. —Мне нужно отчитать этого ублюдка Ким Сынмина за то, что он рассказал родителям, не спросив меня. Он уходит, как вдруг в голове Чонина возникает еще один вопрос. —Стоп, кто кого спросил?. Минхо обернулся, и Чонин услышал смех в его голосе. —Не могу раскрыть тебе все наши секреты, как бы ты ни был мил. Как думаешь, кто?. Ну и дела. В конце концов, они все равно мудаки.