twelve. back-up

Хонджун заторможенно моргает. Вино, продолжающее течь по артериям, горячит кровь. Он смотрит прямо перед собой и облизывается голодно, видя, как перекатываются мышцы под смуглой, медовой кожей. Наблюдает, как длинные пальцы, блестящие от обильной смазки, один за другим пропадают внутри притягательного, жаркого в своей откровенности тела. Тихие стоны, свисающий между ног тяжёлый член, чернильные, длинные волосы, собранные в пучок. Хонджун такого Сонхва… любит, кажется, больше жизни. Этот потрясающий ум, душу и сердце мужчина — лучшее, что в Хонджуне когда-либо было, есть и будет. Во всех смыслах. — Не отвлекайся, Джун-а, — мягко стонет Сонхва, насаживаясь на свои пальцы. — Не заставляй меня останавливаться. У Хонджуна от такого Сонхва… сносит крышу. Ему хочется отдать Сонхва всё, что у него есть, — деньги, семью, мастерство, оборудование, плюшевого мишку, которого Сан подарил в далёком преддебютном, и всё своё естество, конечно, начиная пресловутой душой и заканчивая телом. Он бы хотел вернуться в то время, когда пренебрегал Сонхва, когда делал больно и не давал стать ближе, поэтому сейчас Хонджун делает всё, что в его силах, чтобы Сонхва чувствовал себя особенным рядом с ним. Хонджун такого Сонхва… хочет до мути перед глазами. Но Хонджун опускает взгляд вниз, где со связанными за спиной руками на коленях сидит Юнхо. Даже сейчас его голова находится практически на уровне паха Хонджуна, и в этом последний уже научился видеть своё очарование. То, каким миниатюрным он кажется на его фоне, какой он маленький и аккуратный по сравнению с громоздкими Минги, Юнхо или тем же Саном. Чаще всего одежда немного стирает границы за счёт правильных акцентов, но голышом. Узкие бёдра и щиколотки, тощая талия, выступающие рёбра. Его грудь и живот — мягкие, а попа — округлая, в Хонджуне нет большой мышечной массы и точёных рельефов, и тем не менее он всё равно остаётся обладателем красивого, подтянутого тела. Он знает, что нравится таким и себе, и своим парням. — Как ты здесь, м? — Хонджун вытирает слюну с уголка губ Юнхо костяшкой, словно ребёнку. — Ну-ка, посмотри на себя, хороший. Он подталкивает чужую голову за подбородок в бок и, тоже следуя за Юнхо, встречается с ним взглядом в большом, наполированном до ярких бликов зеркале. Глаза — шальные и чёрные, щёки краснее спелых вишен. Сапфировая атласная лента какого-то бренда, подарок от которого группа получила на прошлой неделе, плотно стягивает запястья. Растрёпанная чёлка, влажная от пота грудь — всё это кажется почти что невинным, если бы не член, зажатый меж ярко-алых мокрых губ. Хонджун такого Юнхо… обожает до беспамятства. — Ты смотришь, да? Юнхо кивает, продолжая поддерживать зрительный контакт, хотя его шея и уши начинают очевидно гореть ещё сильнее. Хонджун проталкивает большой палец между своим членом и кромкой нижних зубов Юнхо и мягко надавливает. Раскрывает челюсть шире, двигая бёдрами навстречу, — меняет положение совсем немного, чтобы лучше видеть. Он придерживает основание члена и толкается за щеку, наблюдая в зеркале, как она охренительно вкусно оттопыривается от давления изнутри. Выходит совсем немного, а затем повторяет это движение снова, только протискиваясь чуть глубже. Упирается головкой в зубы и похлопывает ладонью по лицу Юнхо в том месте, где очертания члена видны лучше всего. — Какой прекрасный. Посмотри на меня. Водит головкой по распухшим, потерявшим чёткие очертания губам, мажет слюну по подбородку и щекам, чтобы мокро, много и сочно. У Юнхо в глазах — непроглядная тьма с редкими проблесками его собственных мыслей. Они, словно кометы, рассекающие космос, озаряют пространство на миг, а затем исчезают. И Хонджун в этих маленьких всполохах видит целые Вселенные. Хонджун такого Юнхо… не хочет делить ни с кем. Он наклоняется и целует туда, где ещё секунду назад был его член. На языке слабый солоноватый вкус, на губах — липкая смазка. Хонджун целует жадно. Целует так, чтобы за секунду до самого сердца и в мозг — напрямую, без скосов и задержек. Встаёт в конце концов на колени перед Юнхо и прижимается к его груди тесно-тесно. У того связаны руки, но он всё равно льнёт и подставляется под касания, тихо-тихо поскуливая в поцелуй. У Хонджуна от такого Юнхо… пропадают все мысли из головы. Он обнимает за шею, целуя глубже, и путается пальцами в волосах — порядком отросших и густых. Они не такие мягкие, как у Сонхва или Уёна, потому что красятся чаще, но они всё равно приятные на ощупь и запах. Хонджун потирается членом о грудь Юнхо, чувствуя с каждой секундой, как ему хочется больше. — Хочешь увидеть что-то занятное? Сонхва, возникший за спиной Хонджуна, появляется как всегда вовремя. Его тихая поступь уже привычна — вот в ком прячется настоящий дикий кот, в силах которого с лёгкостью загнать в ловушку и задушить. И Хонджун, теперь неожиданно зажатый с двух сторон горячими, крепкими телами, не то чтобы против. Сонхва, поглядывающий на Юнхо из-за плеча Хонджуна, ещё какое-то время наблюдает, как они целуются. Расстояние между лицами — не более десяти сантиметров, и почему-то это ощущается куда более интимным, чем что-либо другое. Хонджун чувствует поцелуи-бабочки на шее и плечах, чувствует трущийся между его ягодиц член Сонхва, чувствует руки, опоясывающие его за талию и тянущиеся к Юнхо, и за секунду ему становится невообразимо жарко. — Хочешь посмотреть, как я буду трахать твоего любимого хёна, детка? — ещё раз спрашивает Сонхва, и Хонджун весь вздрагивает от его опаляющего шёпота, что растекается по лопаткам и позвоночнику, словно вязкая магма. Он старается не думать о том, что сейчас происходит в голове у Юнхо. Ни для кого не секрет, что в отношениях Хонджуна и Сонхва есть свои особенности — впрочем, как и у всех. Наверное, особенность Хонджуна даже относится ко всем, потому что никто никогда не имеет прав на задницу Хонджуна, кроме Сонхва. И никогда это, конечно, не выносится на обозрение, потому что Хонджун относится к этой стороне своей сексуальной жизни с особым трепетом. И сейчас… Сонхва рушит эти границы. С ним-то они этот аспект обсуждали, но вот Юнхо прямо сейчас выглядит очень встревоженным. Настолько, что Хонджуну хочется рассмеяться. Ах, господин Чон никогда не скрывал своей слабости перед капитаном, и Хонджуну это безусловно льстит. — Хонджун-ним. В голосе — немой вопрос, во взгляде — целый метеоритный дождь. Сонхва усмехается, а затем треплет Юнхо по волосам, пропуская руку под локтем Хонджуна. — Кажется, я его напугал. Какой забавный. Ну, что ты боишься, Юнхо-я? — ласково спрашивает Сонхва. — Хочешь посмотреть? — Вы никогда раньше такого не делали, — несмотря на замешательство, Юнхо не пытается скрыть интерес. Он нервно облизывает губы и чуть приподнимается на коленях. — Хочешь быть первым? — Хонджун молча наблюдает за тем, как Сонхва за считанные мгновения крадёт всё внимание Юнхо на себя. Смотрит пристально прямо в глаза и говорит тихо, зная, что Юнхо будет ловить каждый его вдох. — Наш большой мальчик был достаточно хорошим, чтобы заслужить такое, верно? Кажется, метеориты заканчиваются, и вместо них теперь — бескрайний Млечный путь. Относительно статичный, но слепящий — звёзды светят ярко, как будто в пустыне. Когда-нибудь Хонджун привыкнет к тому, как подобное действует на Юнхо, но прямо сейчас он может лишь наслаждаться тем, как Сонхва умело — по-настоящему — прокладывает себе дорогу к их общему удовлетворению. Одновременно с тем, что он беззвучно общается с Юнхо взглядом, он медленно двигает бёдрами вперёд и назад, проникая членом между крепко стиснутых ног Хонджуна. Плавно раскачивается, обличая то, что он делает, и Юнхо хоть и держит лицо на прежнем уровне, опускает взгляд вниз, на возбуждение Хонджуна — подрагивающее от щекочущего трения по нижней стороне. Хонджун под этим чернильным взором горит и плавится. Сонхва вжимает его в себя со спины, громко дышит около самого уха и облизывает под челюстью. Юнхо, глядя на них, голодно сглатывает — его глаза сияют похлеще самого жаркого пламени. — Хочу. — Конечно, хочешь, хороший, — Хонджун, выдыхая стон, откидывает голову на плечо Сонхва и закрывает веки. Его руки всё ещё обхватывают Юнхо за шею, поэтому он притягивает его ближе к себе. Тот послушно разводит колени в стороны, позволяя подобраться теснее, и жмётся к чужой груди. Сонхва откровенно дразнит. Двигается неспеша, скользит членом аккуратно между ягодиц, но как только чувствует сопротивление, съезжает ниже — до мошонки. Юнхо же целует в ключицы и соски, разнеживая ещё больше. — Смотри внимательно, хорошо? — спрашивает Сонхва, и Хонджун чувствует, как они оба поворачиваются к зеркалу. — Я покажу тебе, каким восхитительным может быть это личико, — тон, наполненный обожанием и лёгкой усмешкой. — Не стесняйся, Джун-а, — поцелуй в щёку и осторожное давление на подготовленные мышцы, чтобы проникнуть немного дальше. — Ты прекрасен, когда кончаешь на моём члене, — шёпот, обволакивающий, словно мёд. Хонджун в горячих руках Сонхва — самый настоящий воск. Под обжигающим взглядом Юнхо он тает сильнее и расплывается по пальцам. От этих двоих Хонджун буквально сгорает заживо, оставляя после себя лишь шипение в воздухе. Сонхва входит медленно. Член Хонджуна, зажатый в тесное пространство между его же животом и грудью Юнхо, пульсирует, побуждая двигаться. Но Сонхва держит за бёдра крепко и кусает за загривок, на что Хонджун, если честно, может лишь выгибать поясницу и гулко стонать. — Трогать запрещено, кончать — тоже, понял, Юнхо-я? — спрашивает Сонхва, и Хонджун наконец открывает глаза. Белый потолок комнаты прокручивается вокруг светильника и идёт разноцветными кругами, когда Сонхва начинает неторопливо двигаться. — У него же руки завязаны, Хва. — Ах, он прекрасно может справиться и без них, если дать ему волю, — словно в насмешку, Сонхва наваливается на Хонджуна, вжимая его в твёрдую, худощавую грудь Юнхо. — Рот у него отменно работает, знаешь же. — Я всё ещё тут, — слегка возмущённо говорит Юнхо, но Сонхва снова усмехается. — Да? И тем не менее я не слышу ответа на свой вопрос, — он отнимает одну из рук от Хонджуна и сдавливает лицо Юнхо за щёки. — Не расстраивай меня, детка. — Понял, хён, — пристыженно бубнит Юнхо, всхлипывая, когда Сонхва сжимает чуть крепче. — Послушный мальчик. — Ты охренеть какой грубый, Хва, — тихо произносит Хонджун, но тут же желает проглотить свои слова обратно, потому что Сонхва садится на пятки и утягивает Хонджуна за собой, входя намного глубже, чем до этого. Он с силой насаживает на себя и давит ладонями на бёдра, немного меняя угол. Хонджуну кажется в такие моменты, что вместо крови в его организме течёт ртуть. Едкая, тягучая и невероятно живая. Она прожигает все сосуды насквозь и уничтожает сердце, которое совсем не справляется с таким Сонхва. — Не думаю, что это проблема, да? — он двигается резко и дышит тяжело. — Слышал бы ты, как с ним разговаривает Сан… ох. Иногда я завидую. — Кому? — Хонджун стонет, когда Сонхва толкает его обратно вперёд, впечатывая в Юнхо. Целует смазанно в губы, маячащие перед глазами. — Обоим. Юнхо, словно дорвавшись, врывается в рот напористо и резво. Стукается зубами и ласкает языком жадно каждый уголок, как будто никогда раньше не целовался вовсе. Хонджун чувствует, как он сначала приподнимается, а потом опускается. Затем ещё раз и ещё, пока, наконец, Хонджун не понимает, что его член трётся прямо о ложбинку между грудными мышцами. Лёгкая, ненавязчивая стимуляция ударяет по мозгам так, словно Хонджун сделал ещё глоток вина — уже тёплого, терпкого и кислого от температуры. — Юнхо-я. Сонхва даже не говорит чего-то конкретного, но Юнхо отстраняется с громким, влажным звуком и поднимается на колени. Они целуются через плечо Хонджуна так же голодно и мокро, как ещё мгновение назад сам Хонджун целовался с Юнхо. Он смотрит, как чужие языки пропадают в ртах, слышит, как Сонхва хлюпает слюной, когда всасывает язык Юнхо глубже. Слышит эту восхитительную мелодию, возникающую всякий раз, когда кто-то из них скулит и мычит. Хонджун, ранее уже раздразнённый Юнхо, ощущает, как по икрам прокатывается жар и собирается внизу живота, готовый вот-вот вырваться наружу. И когда Сонхва толкается быстро-быстро, а Юнхо стонет выше обычного, Хонджун растекается по чужой груди лужей прозрачной спермы. — Вот так, — Сонхва выдыхает. — Посмотри, что ты наделал. — Хонджун слышит в его голосе наигранное недовольство. — Я-я? — Юнхо, глядя на свою грудь, чуть заикается. — Я не трогал. — А это что, — он тычет своим длинным, красивым пальцем в солнечное сплетение Юнхо, — не твоё? Хонджун пересекается глазами с растерянным взглядом Юнхо и почти незаметно пожимает плечами. Он чувствует, как Сонхва ласково прочёсывает волосы на его затылке, и жмурится от этого тёплого, мягкого прикосновения. — Оближи, — кусая за мочку, приказывает он и стискивает кулак вместе с волосами до боли. Хонджун от неожиданности хватает ртом воздух, ощущая, как начинает дрожать. — Постарайся хорошо, чтобы ничего не осталось. Он давит на макушку до тех пор, пока Хонджун не задевает носом свою же сперму, продолжающую стекать по животу Юнхо, и осторожно не дотрагивается до липкой кожи. В носу терпко, на языке горечь и соль. Хонджун смазывает кончиком языка прозрачные потёки, стараясь не думать о не совсем приятном вкусе, но фокусируется на прерывистом дыхании Юнхо. Заглядывает ему в глаза преданно, снизу вверх, расслабляет язык, делая его широким, и вылизывает, как было велено. В чёрных глазах напротив снова целый шквал комет. Юнхо, кажется, сейчас начнёт пускать слюни, глядя на всегда твёрдого, но сейчас удивительно покорного капитана. — Ниже. Сонхва возобновляет движение бёдрами. Пусть и толкается осторожно, периодически Хонджун всё-таки проезжается носом по косточкам, но ему по большому счёту неважно. Он следует языком по прозрачным разводам, проходится по складкам живота и собирает губами остатки — практически досуха, чтобы действительно ничего не осталось. — Ниже. Хонджун позорно высоко стонет, слыша такую власть в обычно тихом и спокойном Сонхва. Он так же позорно всхлипывает, чувствуя под подбородком член Юнхо, и так же позорно отчаянно берёт его в рот совсем немного — впрочем, Сонхва не даёт ему собраться с мыслями. Он продолжает давить Хонджуну на затылок, одновременно трахая, тем самым намеренно заставляя брать глубже. — Какой потрясающий открывается вид, — благоговейным тоном тянет Сонхва, жадно водя свободной ладонью по талии Хонджуна, а затем легко похлопывая его по ягодицам. — Ты совсем не смотришь, Юнхо-я, наверное, ты не в таком восторге, как я. — Смотрю, хён, смотрю. Судя по голосу, Юнхо даже если и смотрит, то мало понимает, что с ним происходит. Таких откровенно нуждающихся интонаций от него Хонджун не слышал давно, даже если взять в расчёт их недавнее свидание на троих с Минги. Он, безусловно, догадывается, о чём именно Юнхо может думать. Его открытое влечение к маленьким вещам, его тихие замечания по поводу того, что он тоже был бы не прочь быть миниатюрным, его почти что детский восторг, когда кто-то превосходит его в росте и размерах — всё это делает Юнхо падким на всякие мелочи. Вроде Хонджуна. Потому что Ёсан и Уён, конечно, определённо компенсируют то, что Хонджун не может дать Минги и Юнхо, но сейчас… Прямо сейчас Хонджун показывает совсем другого себя. Показывает, каким бы он мог быть с Юнхо, если бы наконец лёг под него, открывая новый простор для грязных фантазий. И Хонджун соврёт, если скажет, что никогда не думал об этом. — Хочешь занять моё место? — вдруг спрашивает Сонхва, оттягивая Хонджуна от члена Юнхо и поднимая его голову вверх. — Посмотри, какой он красивый, — он делает несколько глубоких толчков, отчего Хонджун не может сдержать новых стонов, жмурясь. — На твоём большом члене он будет ещё очаровательнее. — С-сонхва, — Хонджун задыхается, когда Сонхва перекладывает ладонь ему на горло и легко сжимает. — М? — абсолютно безмятежно. — Боишься, что эта вкусная штука в тебя не поместится? Хочешь посмотреть для начала? Хонджуну, кажется, становится плохо от всего, что он слышит. Он нечасто проводит время с Сонхва, деля его с кем-то другим, и на самом деле последний раз был с Саном, где до таких вот разговоров не было никакого дела. Хонджуну хочется такого Сонхва… спрятать ото всех. Неужели он всегда так разговаривает с парнями во время секса? Поэтому он никогда не делится подробностями — потому что окружающие могут сгореть со стыда? Потому что те постыдные вещи, которые он говорит, действуют не хуже афродизиака? И поэтому остальные так любят проводить с ним время, не оставляя Хонджуну места в расписании? С ним Сонхва совсем-совсем другой. — Считаю молчание знаком согласия, — он отстраняется. — Ложись. Хонджун, ещё секунду назад утопающий в удовольствии, растерянно падает на пол, когда Сонхва толкает его на спину. Юнхо наблюдает молча, видимо, не совсем соображая, что нужно делать, поэтому им Сонхва руководит тоже. — Я развяжу тебе руки, но кончать всё ещё нельзя, хорошо, Юнхо-я? — снова становясь ласковым, спрашивает Сонхва, обходя Юнхо и дёргая за бант из ленты. — Оставь десерт для своего маленького хёна. А теперь садись здесь. Хонджун смотрит на Юнхо снизу вверх, лёжа между его ног на спине, пока тот продолжает сидеть на коленях. Поза, мягко говоря, откровенная, потому что прямо над лицом Хонджуна покачивается член Юнхо — тяжёлый, всё ещё мокрый от слюны и отчего-то манящий. В таком положении он наверняка вошёл бы так глубоко в глотку, что его было бы видно снаружи через хрящи — и ведь кое-кто в группе так и правда умеет… Юнхо, весь раскрасневшийся, отводит взгляд от лица Хонджуна, когда их взгляды пересекаются, на что Хонджун может лишь усмехнуться. Умолять трахнуть себя, натянув женское бельё, чтобы потом краснеть просто потому, что кто-то лежит между его ног. Хонджун приподнимает голову совсем немного и проводит языком по основанию члена, тут же обводя яйца и перекатывая их между губ. Юнхо стонет сверху и дёргает бёдрами, когда Хонджун всасывает мошонку в рот полностью. — Прекрасно, — Сонхва усаживается сверху спиной к Юнхо, вжимаясь ягодицами в его пах. — Надеюсь, тебе хорошо видно, Джун-а. — Хён, ты… иногда бываешь совсем безбашенным, — тихо произносит Юнхо, и Хонджун на самом деле очень понимает его замечание. Сонхва, практически сидя на лице у Хонджуна, медленно опускается на член Юнхо, придерживая его двумя пальцами. Хонджун видит, как плавно расходятся мышцы, как натягивается кожа, и как легко исчезает по правде большой член в узком и горячем Сонхва. На расстоянии не больше пятнадцати сантиметров это видится слишком хорошо и слишком подробно. Как сминается каждая складка, как продавливается каждая вена, как они набухают и пульсируют, стоит члену встретить малейшее сопротивление. Хонджуна тянет, как магнитом, вверх — языком по твёрдому стволу и мягким венкам. Он тихо мычит, когда Юнхо входит до самого конца, и целует место соединения двух тел над его собственным. Хонджун сгорает. Ему душно, потому что нечем дышать, ему жарко, потому что кровь снова напоминает ртуть. Он задыхается, пока Юнхо двигается не торопясь и демонстрируя по всей красе, как восхитительно Сонхва его принимает. Кончики пальцев ног поджимаются в удовольствии только потому, что Хонджун смотрит на своих парней — любимых, чувственных, открытых прямо сейчас и видит, как они потихоньку пропадают друг в друге. Стоны Сонхва становятся выше с каждым толчком, и когда Хонджун перемещает ладони в изгиб его бёдер, чтобы удобнее держаться, Юнхо переплетает с ним пальцы. В промежутках между толчками, когда Юнхо делает оттяжку назад, Хонджун каждый раз видит его сосредоточенное лицо. Это могло бы быть даже смешным, если бы не было таким… горячим. Он сдвигается совсем чуть-чуть и широко лижет плотную линию между ягодиц Сонхва — прямо под тем местом, где внутри находится простата. Хонджуну кажется, что языком он чувствует, как движется член Юнхо с той стороны, поэтому надавливает самым кончиком сильнее, а затем засасывает кожу. — Давай быстрее, Юнхо-я, — сладко тянет Сонхва, и теперь шлепки между его ягодицами и бёдрами Юнхо звучат ещё громче. Ещё сочнее. — М-м-м, не хочу, хён, — Юнхо, казалось, поддавшийся на просьбу, опять замедляется. — Мне нравится так. Его ладонь с руки Хонджуна пропадает, и уже в следующий миг Сонхва оказывается припечатанным к его животу — Юнхо давит сверху руками и начинает размашисто двигать тазом, выходя — и Хонджун видит это прекрасно — целиком. На этот раз он задыхается буквально, потому что Юнхо не сдерживает силы. — Прости, Хонджун-а, — сквозь выдохи говорит он и резко тянет Сонхва на себя. Хонджун ощущает, как ему на лоб капает смазка. — Хён сегодня невыносимый. Он двигается также неспешно, только толчки его — сильные и глубокие. Сонхва лежит лицом на животе Хонджуна, но задница приподнимается всё выше и выше, потому что Юнхо продолжает натягивать её на себя. Хонджун видит трясущуюся ладонь Сонхва, видит, как она обхватывает тёмный, напряжённый член и сжимается вокруг головки буквально пару раз. Сквозь пальцы просачивается сперма, но Сонхва с силой отталкивается и, присаживаясь на колени Юнхо, спускает остатки прямо Хонджуну на лицо. Семя неразборчиво попадает на шею, грудь, щёки и губы, заставляя Хонджуна облизываться. Сонхва, тяжело дыша и выстанывая, продолжает себе надрачивать, чтобы в конце концов опуститься ниже и провести членом по приоткрытым губам. Его глаза — чёрные и цепкие — смотрят неотрывно, как Хонджун мягко обхватывает головку и толкается языком в мокрую щель. — Блядство. — Это твоё второе имя, хён. Хонджун не сдерживает смешка, слыша этот крошечный диалог. Ещё несколько секунд он втягивает щёки и вылизывает уздечку, пока Сонхва, наконец, не отодвигается, тихо шипя. — Вот же ж, — он заваливается рядом с Хонджуном и, приподнимаясь на локте, неторопливо целует его в губы. — Я не хотел кончать так рано, Юнхо-я-я, — куксится Сонхва. — Что ж, значит, десерт весь мой, — Юнхо наоборот выглядит очень довольным. Он хватает Хонджуна подмышки и прижимает к себе, обнимая за талию. — Всё, что нужно, я увидел, можно продолжать. — Какой ты удивительно разговорчивый, — Сонхва, прикрыв глаза предплечьем и надувая губы, еле слышно ворчит. — Разве ты не любишь разговоры? — Юнхо наклоняется и чмокает его, явно пытающегося что-то сказать. — Всё для тебя, Хва-я. Сонхва лениво отнимает руку от лица, и Хонджун видит его блестящие в полумраке глаза. Сейчас они кажутся бескрайним океаном, пропитанным спокойствием и штилем. — Хочу посмотреть на вас, — он переворачивается на живот и подкладывает руки под голову. — Возьмёшь меня, хённим? — быстро спрашивает Юнхо, ластясь к Хонджуну. — Пожалуйста. — Тогда… — Сонхва коротко облизывается, — я хочу, чтобы ты смотрел на себя, Юнхо-я. — М? — В зеркало, — кивая в сторону их отражения, поясняет Сонхва. — Можно ведь? Уши Юнхо моментально становятся красными, и Сонхва, укладываясь удобнее, выглядит, как самый удачливый и счастливый человек в мире. Его лукавая улыбка может растопить самые холодные сердца — и конкретно это Хонджун знает по себе. — Ты такой чертяка, — Хонджун закатывает глаза, улыбаясь в ответ, когда Юнхо подтаскивает его ближе к зеркалу и садится на пятки. — Сам договорился, а мне всю работу выполнять? Сонхва вытягивается на полу и не сводит с них искрящегося взгляда. — Да. — И что, он всегда такой? — спрашивает Хонджун у Юнхо, выглядывая из-за его плеча и смотря на их отражение. Тот пожимает плечами. — Почти. — За это они меня и любят. — Тебя боятся. Сонхва рассыпается в переливчатом смехе. — Не без этого. Приступайте. Хонджун целует Юнхо между лопаток и дотрагивается пальцами между ягодиц, чуть-чуть надавливая. — Стой, — Юнхо отводит таз немного в сторону. — Погоди. Он, смотря прямо на себя в зеркало, смачивает два пальца слюной и заводит их за спину. Уже здесь — не в отражении — Хонджун видит, как он, скользя один раз по кругу, осторожно вводит их в себя. Мокрые и блестящие, они погружаются внутрь тугого жара. Юнхо выдыхает и толкается дальше. — Очень хорошо, Юнхо-я, — подаёт голос Сонхва. — Смотри на себя. Юнхо, как зачарованный, смотрит себе в глаза. Его щёки — алые-алые, а в глазах Хонджун вновь может наблюдать целую галактику. Он, тоже облизнув палец, аккуратно присоединяется к Юнхо. Колени последнего немного разъезжаются в стороны, когда, вероятно, Юнхо чувствует давление внутри себя. — Красивые. Боковым зрением Хонджун замечает, как Сонхва приподнимается на локтях. — Очень красивые. Ты же хочешь его, Джун-а? Наш детка сегодня был крайне капризным, но мы всё равно можем отблагодарить его. Хонджун сплёвывает в ладонь и, смазав член, приставляет его к растянутому, горячему входу. Юнхо сам подаётся назад, нетерпеливо виляя бёдрами. — Давай, Хонджун-а, — стонет он. — Я уже не могу терпеть. — Хороший, — Сонхва кивает. — Так и не кончил. — Хён…ним, — Юнхо чуть ли не захлёбывается, когда Хонджун делает то, о чём он просит. Входит до конца и толкается резко, отчего Юнхо почти что прочёсывает носом зеркало. Хонджун чувствует усталость, но берёт Юнхо жадно, как будто в последний раз. В сексе с Юнхо всегда есть что-то, что отличает один раз от другого, и сейчас это, конечно, грёбанное зеркало. Лицо — всегда улыбчивое и доброе — искажается от удовольствия, когда Хонджун жмётся тесно и кусает за плечо. Спина изгибается дугой — становятся очевидны часы, месяцы, годы занятий танцами, благодаря которым Юнхо хоть и не имеет рельефных мышц, но остаётся пластичным. Он прислоняется грудью к зеркалу и оттягивает ягодицы ладонями в стороны, позволяя Хонджуну двигаться в нём без сопротивления. Его щека крепко прижимается к гладкой отражающей поверхности, которая запотевает каждый раз, когда Юнхо выдыхает или стонет. Хонджун, полностью вовлечённый в наблюдение за отражением Юнхо, набирает темп, когда тот всё-таки жмурится. — Смотри, Юнхо-я, — Сонхва — снова — оказывается рядом. Юнхо всхлипывает, когда чувствует его руку на своём члене: Хонджун буквально с первого ряда видит, как его кожа покрывается мурашками от этого наглого, жгучего прикосновения. — Смотри, как хёны любят тебя, детка. Сонхва передавливает член у основания, и Юнхо распахивает глаза широко, начиная беззвучно приоткрывать рот. Он убирает ладони с ягодиц и упирается ими в зеркало, и всё его тело трясётся от каждого толчка Хонджуна, а колени снова проезжаются по ковру. Хонджун морщится — наверняка это больно. Ёсан опять будет ворчать, что Юнхо придётся что-то где-то мазать и целовать на ночь. — Такой… — Сонхва словно взвешивает член Юнхо в своей ладони и прикусывает нижнюю губу несколько раз. — Вкусный. — Вкусный член, — повторяет за ним Хонджун. — Да. Пробовал же. — Сегодня пробовал вкуснее. Только то, как уголок губ дёргается, выдаёт смущение в Сонхва. Хонджун его уже наизусть всего выучил, и пусть сейчас это почти неуместно, он знает, что никто не будет против того, что он озвучил свои мысли. — Ха-а-а, мне надо… надо, хён, — звучно и коротко стонет Юнхо. — Хочу кончить. Пожалуйста. Сонхва хмыкает. — Давай, — он водит ладонью вверх и вниз по стволу члена, периодически останавливаясь под головкой. — Ты можешь. По его лицу Хонджун понимает, что этот пакостник сегодня в своём самом лучшем настроении, поэтому идёт у него на поводу — пожалуй, как и всегда в последнее время. Он толкает Юнхо к зеркалу и не даёт отстраниться, пока Сонхва продолжает дрочить ему. — М-м-м, хён, — повлажневшие ладони скользят по поверхности. — Не… — Юнхо не договаривает. Лишь кончает на собственное отражение, забрызгивая стекло мутной спермой, и смотрит во все глаза, как она стекает вниз, на белую раму. Сонхва, усмехаясь, старается выдавить из него всё, что только возможно, хотя Юнхо дрожит и еле-еле дышит. — Как неловко получилось, ещё и зеркало отмывать, — Сонхва облизывает пальцы от семени один за другим. — Приятно, когда общага не моя. Юнхо, грузно вдыхая, умудряется краснеть ещё больше. — Ты заставил меня кончить туда, — дуется он. — Ёсан-и мне теперь голову открутит. — М, детка, — подбираясь на коленях к нему, Сонхва наигранно дует губы тоже. — Ты сумеешь с ним договориться, я уверен. — Как замечательно, что прямо сейчас Ёсан занимает мою спальню, — прерывает их Хонджун. — Есть время прибраться. Сонхва, как будто бы отдохнувший, подбирает с пола оставленный кем-то из них ранее халат и набрасывает его на плечи. — Меня Минки ждёт, — он пожимает плечами. — Я обещал ему ужин и пару серий дорамы. — Ах, вот как? — нисколько не удивлённый, Хонджун тоже поднимается и подходит к нему, чтобы поцеловать. — А я? — А ты, судя по всему, будешь убираться? — Сонхва подмигивает, легко целуя в ответ. — Юнхо бывает очень благодарным. Он быстро ретируется из комнаты, всей пропахшей сексом. Хонджун растерянно оборачивается на Юнхо, который всё ещё пялится в зеркало. — Это что ещё такое? — Это Сонхва-хён, хён. Сан и Минки его холят и лелеют, так что он часто так делает, — стреляя в Хонджуна взглядом, Юнхо оборачивается через плечо. — Сходим в душ? Обсудим несколько вопросов. — Каких ещё вопросов? Юнхо встаёт, пошатываясь, и подходит близко-близко. — О твоих обещаниях Минки, — он наклоняется и, прикусывая кожу около уха, шепчет: — ты же это серьёзно, да? — Да, — Хонджун запрокидывает голову и прикрывает глаза, чувствуя, как в груди ёкает. — Серьёзно. — Хорошо. — А что? Юнхо, прижимаясь теснее, продолжает осыпать влажную и липкую от пота кожу поцелуями. — Ничего. И почему-то впервые в жизни Хонджун ему не верит.