Гимн звёздам

Дайнслейф был уверен в том, что у него галлюцинации. Вероятно, очередной «подарок» его проклятия, мучающего Сумеречного Меча уже не одну сотню лет. Однако сколько бы он ни моргал и не тер глаза, видение никак не желало рассеиваться. Перед ним стояла та, кого он меньше всего ожидал увидеть. — Я… Не знала, куда ещё идти… — после этих слов Принцесса Ордена Бездны, вся израненная и покрытая страшными синяками, выпустила из руки меч и начала падать. У нее были все шансы познакомиться с жесткостью пола, если бы Дайнслейф её не поймал. Хотя Люмин и выглядела хрупкой юной девушкой, но была сильным противником. Дайн не мог даже вообразить, кто довел девушку до такого состояния. На ум приходили Фатуи, однако у них сейчас свои планы, и они мало касались принцессы. Их бы скорее заинтересовал её брат, который всюду сует нос и помогает всем и каждому... Вынырнув из секундной задумчивости, Дайн занес девушку внутрь. Кровь пропитала белоснежное платье, которое пришлось снять. Парень подозревал, что потом за это получит как минимум по голове подушкой с его же дивана, но сейчас было важно другое. Кровь на белой коже местами засохла, став корочкой, грубо покрывавшей раны. Их было много, различной глубины и формы. Удивительно, как только Люмин смогла добраться сюда и не истечь кровью целиком. Несколько часов работы, бинты, мази и спирт, а также не упущенные навыки оказания медицинской помощи смогли значительно улучшить ситуацию. За это время Дайн успел понять, что кровь принцессы каким-то мистическим образом пахла лунным сиянием, в то время как от Итэра, как помнил Дайн, всегда исходил запах солнца. Накрытая покрывалом девушка все еще была без сознания, заставляя проклятого теряться в догадках напавшего на нее - и ещё заставляя задумываться, почему он ей помог, а не захлопнул перед принцессой дверь. Возможно, это были какие-то остатки рыцарских благородных привычек, или просто польза, ибо, имея под боком целую беззащитную Принцессу Ордена Бездны, можно было бы узнать много новой информации. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль, что причиной его действий были прежние чувства... Все же не всегда они были «врагами». Интейваты в ее волосах оставались такими же белыми, словно их только собрали, даже несмотря на то, что волосы были грязными и заляпанными. Помыть их можно будет только когда Люмин сможет подняться, а по всему остальному Дайн успел пройтись влажным полотенцем, смоченным теплой водой. — М… Итэр! — первое, что выкрикнула принцесса, когда наконец очнулась ото сна. Она с недоумением огляделась, не понимая сонным мозгом, где она оказалась и что вообще происходит. — Если мне не изменяет память, то он сейчас в Фонтейне. Доброе утро. Поднос с незамысловатым завтраком опускается на побитый временем столик. Наверняка работы мастеров Каэнри'ах. Впрочем, видно, что многие элементы мебели здесь с той же эпохи и уже на ладан дышат. — Почему я голая?! Как и ожидалось, в лицо, и так искалеченное эрозией, летит диванная подушка. Люмин прижимает к груди покрывало, прислушиваясь к ощущениям. Болело всё, но там, где она боялась странных ощущений, не было и намёка на что-то нехорошее. — Перевязывать раны через одежду было бы трудно. Лежи лучше. Раны могут открыться. Кто тебя так?.. — Кто-то из Селестии. Дайна перебили, не дав до конца озвучить вопрос, и ему стоило всего мгновения и беглого взгляда, чтобы понять: Люмин обсуждать произошедшее не намерена. Лишь после мгновения задумчивости - или оценки состояния его пациента, - Сумеречный Меч берет в руки тарелку и начинает кормить девушку как малыша, приказывая ей лежать. — У тебя столько травм, что я в шоке, как ты вообще жива. Поэтому лежи. Если ты все-таки пришла за помощью ко мне, выполняй то, что я прошу. Подобные слова имели определенное воздействие, потому что принцесса начала послушно, без истерик, есть то, что давали - разве что янтарные глаза нехорошо сверкали из-под золотистой и покрытой пылью и грязью чёлки. После тарелки каши и стакана воды Люмин устроилась так, чтобы тело поменьше болело. Бой был тяжелый, длительный и изнурительный. Она и сама плохо понимала, каким образом в затуманенном болью мозге зародилась идея прийти к своему врагу, который когда-то давно был ее близким соратником. Видимо, на чужом лице отразилась вся та боль, которая сейчас сковывала тело девушки. Дайнслейф куда-то исчез, а потом появился с чашкой какого-то подозрительного мутного отвара. — Выпей. Это обезболивающее. Мне помогает, когда проклятие и эрозия дают о себе знать. — Но ведь я не из Каэнри'ах. Оно может подействовать на меня совсем иначе. — У тебя есть выбор? Если так хочется мучиться от боли, я не буду тебе мешать. Она только качает головой и выпивает отвар. На вкус это было еще хуже, чем на вид и даже запах. Откинувшись на подушку, Люмин едва смогла проглотить варево, с трудом сдерживая рвотный позыв, после чего на удивление даже для себя крепко заснула. Настолько, что не почувствовала, как Дайн менял ей пропитанные кровью бинты. Проснувшись во второй раз, девушка чувствовала себя несколько лучше и даже смогла самостоятельно сесть. Раны не так болели, только саднили и слегка зудели. — Похоже, помогло. — едва слышно озвучила Люмин свои мысли, не находя взглядом Дайна. Вскоре она поняла, что теперь не была полностью обнажена: на ней оказалась лёгкая льняная рубашка, которая была принцессе на несколько размеров больше. — У меня нет цели убивать тебя. Хранитель ветви показался в дверях, вытирая волосы полотенцем. Эрозия в его случае не стала преградой личной гигиене. — Если бы имел, то не стал бы меня лечить. Это твое? — Люмин указывает на рубашку с вышитыми на воротнике звездами. Такими же были зрачки Дайнслейфа. — Да. Твое платье выглядело как тряпки, а голышом ты бы не захотела ходить. — Тебе есть дело до того, что я хочу? — Люмин, я знаю тебя достаточно давно, и я уверен в этом. Лежи пока. Завтрак принесу. — Ты так же заботлив, как я помню. — А ты так же упряма. Подушка так и не попадает в цель, плюхнувшись с тихим шлепком в стену, где ещё пару мгновений назад была голова Сумеречного Меча. Дайн исчезает в дверях, откуда скоро появляется с кашей и стаканом сока. На этот раз Люмин так же послушно ела - даже, кажется, взгляд слегка смягчился, - и снова легла на подушки, отогнав мысли о том, что потеря одной не особо сказалась на возможности отомстить за дерзость выходцу Каэнрии. После пары молчаливых минут созерцания не очень живописного потолка она все же задает вопрос. — Как там Итэр? Поворачивается к Дайну лицом. Тот успел полностью одеться и взять книгу, явно намеренный таким нехитрым образом скоротать время и отогнать повисшую в комнате неуютную тишину. — В Фонтейне. Насколько знаю, там недавно было наводнение. Но все хорошо, твой брат снова всем помог. На лице Люмин трудно прочесть какую-то эмоцию. Она достаточно глубоко нырнула в свои мысли, настолько глубоко, что не уловила момент, когда Дайн начал читать вслух, периодически только умолкая, делая глоток воды. Голос Сумеречного Меча заполнил комнату. Он читал какую-то поэму, написанную, вероятно, в Сумеру, ведь описывалась красота тропического леса, его свежесть и радость от нахождения там. Люмин просто слушала, закрыв глаза и воображая место, которое так живо описал автор и о котором вёл повествование Дайн. Голос был очаровательный, стихи красивыми. Перебивать совсем не хотелось. Дни проходили один за другим, раны постепенно заживали, синяки сходили. Со временем Люмин смогла вставать с диванчика и совершать небольшие прогулки по комнате и территории у дома Дайна. Конечно, под его присмотром. Он просто не мог позволить себе оставить саму девушку, хотя и прекрасно понимал, что Люмин не хрупкий цветочек. Все же Принцесса Бездны, а этот титул даётся не за просто так. Но где-то в душе рождалось странное чувство, что приходило в состояние покоя, когда Люмин была у него перед глазами, и заставляло насторожиться и нервничать, если было иначе. — Еще немного, и я снова смогу взять в руки меч. — похвасталась девушка, потихоньку доедая пюре, которое сегодня на обед приготовил Дайнслейф. — И направишь его против меня? — в тоне слышалась настороженность и щепотка страха. Он прекрасно знал, на что она способна. — Думаю, на этот раз нет. Ты помог мне, поэтому, когда все кончится, я уйду с миром. — Как великодушно с твоей стороны, принцесса. — Только ты можешь произносить мой титул таким тоном. Дальше они ели в тишине, перекидываясь только взглядами. Это время напомнило обоим, как они путешествовали когда-то давно вместе. Тогда обоим было тяжело: растерянные, испуганные и почти сломанные от неожиданной потери чего очень важного, они были как разбитые нестройные осколки одного зеркала. На этот раз все шло по немного другому сценарию. — Прежде, чем ты уйдешь, подари мне танец. Все бинты уже были сняты. Люмин чувствовала себя вполне дееспособной и уже готова была двинуться в путь к своим подданным, которые так долго остались без ее присмотра. Просьба Сумеречного Меча оказалась достаточно неожиданной - по крайней мере, именно удивление ярко отразилось на лице Люмин, однако на деле где-то глубоко в душе она была безумно рада. За то время, пока Дайн за ней ухаживал, в сердце и голове что-то щелкнуло, словно треснул, сломался крепкий многолетний лед. Руки Дайнслейфа были чуть тёплые. Он осторожно и по-особенному мягко, ласково и бережно положил одну руку на лопатки девушки, а другой рукой взял хрупкую, по сравнению с его лапищей, ладонь. Музыка полилась сама собой. — Гимн звездам? — Ты любила его, насколько я помню, пусть даже в Каэнри'ах и не было возможности увидеть звёзды. Первые шаги несколько неловки. Наверное, у обоих долго не было никакой практики в таких вещах. Хотя откуда она могла взяться у людей с такими видами деятельности, как у этих двух? Через несколько минут движения стали более грациозными и точными. Хоть Дайнслейф и потерял большую часть памяти, но его тело помнило, как следует двигаться. Все же его семья занимала не последний пост в Каэнрии, и он был вынужден учиться танцам. Люмин в этом случае просто доверилась партнеру, отпустив любые лишние мысли и просто смотря в чужие голубые глаза. — Когда композитор писал эту мелодию, то шутил, что она должна играть на моей свадьбе. Он вообще любил шутить. — Выходит, это свадебная мелодия? — Люмин покрутилась вокруг своей оси, поддерживаемая Дайном за руку. — В какой-то мере да. Но она все равно не исполнила той роли, которую ей отвели. — Как знать. Может, исполняет сейчас. Сделав последние шаги в танце, девушка встала на носочки, потому что кто-то вымахал в целую каланчу, и поцеловала Сумеречного меча, опираясь руками ему на плечи. Время вокруг замерло, а пространство заполнилось золотым светом, обвившим тонкими яркими нитями обоих на несколько коротких мгновений. Сказать, что Дайнслейф был в шоке, это не сказать ничего. Он желал только танца и не мог ожидать от Люмин таких смелых действий - хотя, конечно, и против тоже не был. Когда свет погас, а поцелуй кончился, Дайнслейф почувствовал удивительную легкость тела и ясность ума, которого не было уже очень давно. Маска осторожно дрожащими пальцами была снята с лица. — Его нет… Проклятия нет... Кончиками пальцев Люмин провела по чистой бледной коже, касаясь очень осторожно, будто боялась, что лишнее неосторожное движение может вернуть проклятие, а то и усугубить его. Не мешкая, Дайн снял верх от своей одежды, разглядывая в ближайшем зеркале шею, ключицы и торс. Принцесса почувствовала, как щеки стремительно краснеют, потому что посмотреть там было на что. — Это… Это какое-то чудо!.. Я искал способы снять проклятие Селестии много лет, а ты сделала это одним поцелуем! Как в какой-нибудь сказке. На эмоциях, которые, как ему казалось, он уже совсем позабыл и оставил в прошлой жизни, Дайн рывком подхватил Люмин за талию и покружил с ней по комнате под звонкий смех девушки, наконец не чувствуя боли, скручивающей внутренние органы. — Ну я же принцесса в конце концов. Наверное, мои поцелуи целебны - особенно, если я целую того, кого люблю. Вместо ответа Дайнслейф опустил улыбающуюся девушку на пол и поцеловал мягкие губы этой хитро прищурившейся принцессы уже сам, поддерживая её за талию, пока тонкие лёгкие руки легли ему на все еще голый торс. Теперь у Люмин еще и уши были красные - хотя она, безусловно, была совсем не против такой ситуации. — Я тоже тебя люблю, моя звездочка, моя Люмин.